Ознакомительная версия.
Вот разойдутся тучи – и тогда жди гостей, «лаптежники» не замедлят появиться. Они любят висеть над железнодорожными путями, бомбить станции, военные эшелоны, составы с беженцами и даже поезда с ранеными.
Раньше, в 1941 году, санитарные вагоны обозначали красными крестами на крышах, думали, что немцы атаковать их не будут… Как же! Наоборот, налетали с удвоенной силой! После этого кресты рисовать перестали, но все равно от ударов с воздуха пострадало немало составов с ранеными. А сколько военной техники погибло в пути – и не сосчитать! Возле каждой крупной станции или железнодорожного узла есть целые кладбища с мертвыми, сгоревшими машинами – танками, броневиками, тягачами, тракторами… Их черные остовы с рыжими ржавыми пятнами наводят на грустные мысли – да, немцы пока имеют преимущество в воздухе…
Но на земле им уже дали как следует прикурить – во время зимнего контрнаступления. Отогнали на запад на 80—150 км, разбили считавшиеся прежде непобедимыми дивизии, в том числе и танковые. А в Крыму после декабрьского десанта и боев за Феодосию прочно закрепились в Керчи, заняли территорию вплоть до Акмонайского перешейка.
К сожалению, освободить Феодосию, Судак и другие города на восточном и южном побережье пока не удалось, немцы оказались сильнее… Как и пробиться на соединение с Приморской армией, защищающей Севастополь. Но все равно успехи были очевидны, и теперь их требовалось закрепить – в ходе нового наступления. Так что присутствие КВ-9 в Крыму было не только полезно, но и крайне необходимо – для поддержки войск.
Группа Дымова занимала целое купе в командирском вагоне. Внизу, как и положено, спали старшие по званию, Виктор Михайлович и капитан Вальцев, над ними – Михаил Стрелков и Денис Губин, а на «антресолях», на третьей полке – Иван Меньшов. Он человек привычный, легко переносит всякие неудобства…
Капитан Вальцев вздохнул – завтра предстоит трудный день. Утром поезд приходит на узловую станцию Лихая, а затем поворачивает на юг, к Тамани. Надо ждать немецкие самолеты… Не может быть, чтобы они упустили такую возможность – разбомбить эшелон с бронетехникой. Наверняка появятся, даже если день выдастся пасмурный. Ну а если хороший…
Тогда точно придется отбиваться! Благо поезд прикрывал не только их ДШК, но и зенитная рота лейтенанта Ильясова. С зенитными счетверенными «максимами» в начале и в конце состава… Как-нибудь прорвемся!
Петр Вальцев затушил папиросу и пошел спать – давно пора. Эшелон медленно, но верно приближался к фронту…
«Лаптежники» появились внезапно, словно из ниоткуда. Возникли в утренней дымке и низко полетели над эшелонами, скопившимися на станции Лихая. Воздух наполнился их низким, ревущим гулом. Громко, пронзительно закричали дневальные: «Во-о-здух! Во-о-здух!» Люди бросились кто куда, посыпались из теплушек на землю, словно горох.
Засуетились зенитчики лейтенанта Ильясова, стали разворачивать «максимы» навстречу «лаптежникам». «Юнкерсы» прошлись над путями, высматривая добычу, а затем резко набрали высоту и, перевернувшись вверх брюхом, понеслись вниз. Завыли «иерихонские трубы» немецких бомбардировщиков, полетели к земле тяжелые черные «капли»… Укрыться от них было негде: справа и слева – эшелоны, а дальше – голая степь…
Красноармейцы дружно полезли под вагоны, пытаясь укрыться, залегли между рельсами. Зенитчики Ильясова открыли бешеный огонь, но попасть в быстрые «юнкерсы» было трудно. Ю-87 серыми когтистыми птицами пронеслись над составами, а затем снова взмыли вверх. Сухой воздух разрывался от гула моторов, наполнился треском зенитных пулеметов…
Развернувшись, Ю-87 пошли на новый круг. Метили в санитарные вагоны, знали, что раненых не успеют вынести. Открыли огонь, пули защелкали по щебню, зазвенели об рельсы, острыми иглами впились в стены вагонов. Во все стороны полетели длинные щепы…
При первых звуках налета Миша Стрелков бросился к ДШК – защищать КВ-9. За ним кинулся Иван Меньшов – помогать, менять коробки с лентами. Михаил встал за станковый пулемет, задрал ствол максимально вверх. Иван заправил патронную ленту и на всякий случай приготовил вторую коробку. Одной может и не хватить…
Миша повернул ДШК чуть левее, прищурился и дал короткую очередь по выходящему из пике «юнкерсу». Тот как раз повернулся серым брюхом, задирая вверх неуклюжие «лапти». Крупнокалиберные пули прошили Ю-87 насквозь, задели топливные баки, за «юнкерсом» потянулся черный шлейф дыма.
Бомбардировщик загорелся и рухнул в степь, летчик выпрыгнуть с парашютом не успел. Красноармейцы радостно закричали: «Получил, фашист! Будешь знать, как наших убивать…»
Остальные самолеты, не ожидавшие столь резкого отпора, взяли вверх. Счетверенные «максимы» их не особо пугали – пули не пробивали броневую защиту кабины, к тому же точность невелика… Но ДШК – это совсем иное дело. Одна короткая очередь – и тебя подбили. С первого же раза! Немецкие пилоты решили не рисковать, убрались восвояси. Сбросили оставшиеся бомбы где-то в степь и были таковы. Растаяли в весеннем небе черными кляксами…
Бойцы стали вылезать из-под вагонов, отряхиваться, делиться впечатлениями. Потери оказались невелики – пять человек раненых, все легко, техника же вообще не пострадала. Бомбы, к счастью, легли в стороне от путей, платформы с танками не задели. Спасибо Мише Стрелкову, отпугнул «лаптежников»…
Станции весьма досталось – деревянные строения запылали ярким огнем, языки пламени охватили пакгаузы. Белесые клубы дыма потянулись к прозрачному небу… Красноармейцы бросились тушить пожар – не хватало еще, чтобы огонь перекинулся на эшелоны. Тогда беды точно не миновать…
Там же – и боеприпасы, и горючее, и техника. Чудо, что бомбы не задели цистерны в конце поезда… А то бы сейчас полыхало все вокруг – и теплушки, и танки, и даже сама земля.
Иван Меньшов проводил «юнкерсы» тяжелым взглядом – вот сволочи, чувствуют себя хозяевами в небе! Хорошо, что хоть один сбили… Мы тоже огрызаться умеем! Вытер пот со лба, перевел дух – кажется, беда миновала.
Миша Стрелков с улыбкой посмотрел на него:
– Что, Ваня, страшно?
– Да нет, – пожал плечами Меньшов, – дело привычное. Я с тридцать девятого воюю, с Финской, не боюсь уже ничего. Только фрицевские «шарманки» очень не люблю, всю душу выматывают…
– Это чтобы боялись, – пояснил, подходя, Петр Вальцев, – чтобы запугать. Побежит со страха какой-нибудь неопытный, необстрелянный боец, его из пулемета и достанут…
– Да, – согласился Иван, – бывает такое, сам видел! Я всегда говорю молодым – при налете сиди в окопе и не высовывайся. Понимаю, что страшно, что душа в пятки уходит, но терпи. Забейся в щель, закопайся и жди, рано или поздно «лаптежники» улетят». Не могут же они бомбить вечно! Даже если тебя землей чуть засыплет – все равно сиди. Не паникуй, не дергайся, вот закончится налет, тебя и откопают. И еще сопли утрут. А если побежишь – точно конец… Одна беда: зарываться здесь негде, – продолжил Меньшов, оглядывая расстилавшуюся вокруг степь. – Все как на ладони…
– Местность такая, – пожал плечами Вальцев. – Но как по мне – все же лучше, чем было под Тихвином. Тамошние болота у меня в печенках сидят. Как вспомню – сырость, туман, вечная вода под ногами… Шаг ступишь – и угодишь по пояс в хлябь, выбирайся потом… А здесь – хорошая, твердая земля, ходи спокойно.
– Даже слишком твердая, – добавил Миша Стрелков. – Сейчас, в мае, еще ничего, копать можно, а вот когда настоящая жара настанет… Я позапрошлым летом под Керчью жил, у родственников, не земля – камень! А у моря – солончаки, что тоже не лучше. По сравнению с ними наши северные леса – ерунда, пуховая перина. Тут пока небольшой окоп выдолбишь, весь потом изойдешь. А капонир для танка? Особенно такого, как наш… Он же совсем немаленький…
Михаил кивнул на КВ-9, стоявший на платформе. Капитан Вальцев вздохнул: да, размеры у нового «Клима Ворошилова», прямо скажем, весьма приличные. Длина – семь метров, ширина – почти три с половиной, высота – два метра семьдесят. Спрячь такой! Хорошо было зимой на Ленинградском фронте – завалил машину лапником, закидал снегом, и нет ее. А здесь? Сверху немецким летчикам все видно, как ни маскируй… Ни лесочка, ни хилой рощицы вокруг – не укрыться! Одно слово – степь.
Но все же капитан Вальцев решил подбодрить Стрелкова:
– Ладно, что-нибудь придумаем. Доберемся до Крыма, там и решим. А сейчас – перекур. От «лаптежников» отбились, можно прогуляться, я пока у пулемета подежурю. Думаю, раньше, чем через час, мы вряд ли тронемся…
И показал на красноармейцев, сражающихся с огнем на станции. Пока справиться с пожаром у них не получалось – сухие деревянные строения горели очень хорошо. А воды мало, только для людей, лошадей, техники и паровозов. Приходилось закидывать огонь землей…
Михаил сразу оживился, толкнул Меньшова:
Ознакомительная версия.
