Ознакомительная версия.
– У меня язык не поворачивается даже замечание ей сделать, – смеялся он, – она ведь так любит меня.
– Но скоро окончательно перестанет уважать, – предрекала Света.
– Мне достаточно ее любви.
На пятилетие Лорочки Юрий решил подарить ей пони. Недавно дочка заявила, что хочет лошадку.
Света была в шоке от этой идеи.
– Ты рехнулся, Юра! Лошадь в городе!
– Она же не у нас во дворе будет стоять, а в платной конюшне в пригороде. А сюда ее станут привозить несколько раз в неделю на специальном трейлере.
– Но зачем? Можно свозить ребенка в зоопарк – пусть там покатается.
– Покататься несколько раз – это не спорт. Наша дочь будет заниматься верховой ездой. Вначале потренируется во дворе, а когда освоится, мы станем выезжать с ней в парк.
– А ты на чем будешь выезжать? На велосипеде? – не удержалась она от насмешки.
– Я уже беру уроки, скоро приобрету конягу и для себя, а нет, так напрокат возьму, – невозмутимо парировал он. – А ты подаришь Лорочке костюм для верховой езды, договорились?
Вся эта затея Свете не нравилась. Ей совсем не улыбалось выйти из дома и вляпаться в лошадиную кучу, но с этой парочкой – мужем и дочерью – спорить бесполезно. Впрочем, она давно зареклась спорить.
Двадцатого апреля Лорочка получила своего пони. Конек по имени Бим казался игрушечным, как раз по росту пятилетнему ребенку, с мохнатой светло-коричневой шерстью и длинным черным хвостом.
Поначалу лошадку водил за поводок тренер, а Юра шагал рядом, страхуя дочь, затем поводок сменили на длинный корд, а спустя месяц девочка уже самостоятельно разъезжала верхом по дорожкам сада. Светино беспокойство, что Лорочка может упасть, постепенно сходило на нет.
В тот теплый весенний вечер Лора каталась дольше, чем обычно. Юрий дал денег водителю трейлера, чтобы обождал лишний час. Света, расположившаяся в плетеном кресле на балконе, периодически видела дочку, трусящую вокруг дома на своем пони.
– Мама, ты смотришь? Я уже хорошо держусь в седле! – кричала Лора.
– Смотрю-смотрю, мое солнышко! – отзывалась она, любуясь маленькой наездницей.
С набережной доносился привычный шум городской трассы, который смолкнет только глубокой ночью. А со стороны парка, где обычно бывало тихо, сегодня слышались крики пьяных компаний, свист и рев. Нетрезвые голоса скандировали: «„Зенит" – чемпион! „Зенит" – чемпион!»
«На Кировском стадионе играли, – догадалась Света. – Значит, опять полночи чокнутые фанаты будут шататься по острову. И чего их сюда тянет? Шли бы себе на метро и разъезжались по домам спокойно. Нет, им погулять охота! Выиграли наши, что ли? Вон как орут…»
Шумная компания приблизилась к самым стенам ограды. Света видела, как Юра во дворе приказал что-то охраннику, и тот направился к воротам.
Совсем рядом раздался резкий хлопок, и Света вздрогнула. Бледное небо прочертили две красные ракеты. Она провожала их глазами, когда дикий вопль мужа заставил ее обернуться туда, где только что скакала на пони дочка.
Лошадка неслась к воротам без седока, а Лорочка лежала среди камней альпийской горки, неестественно вывернув головку в синем кепи.
Огромный дом Шереметьевых встретил Маню гнетущей тишиной. Боясь нарушить ее, она торопливо пересекла холл и уже взялась за перила лестницы, когда ее окликнули из дверей столовой:
– Маня, ты же была в больнице?..
– Я сбежала, тетя Оля, – обернулась Маня. – Как Света?
– Ужасно. Не ходи пока наверх, мне надо все рассказать тебе и решить, что делать.
Кивком позвав Маню за собой, Ольга Петровна вернулась в комнату, присела к столу, достала из кармана таблетки, выпила одну и утерла слезы.
– Сердце ноет, сил нет! Как подумаю, что не увижу больше нашего ангелочка…
– У меня у самой сердце разрывается, – горестно покачала головой Маня, – а каково сейчас Светочке…
Ольга Петровна тяжело вздохнула.
– Я думаю, Света выдержит. Погорюет-погорюет и будет жить дальше, а вот Юра… Мне кажется, он с ума сошел. Ох, Манечка, ты бы знала, что здесь творилось… Я-то сама только утром приехала, после Светиного звонка, и о том, как это случилось, от домработницы узнала.
– Расскажите, тетя Оля, я ведь не знаю подробностей.
– Даша, как крики услышала, в окно выглянула… а Лорочка лежит на этой их каменной клумбе, и Юра со Светой возле нее… Юра-то во дворе был, а Света из дома выбежала… Там в парке, за оградой, не то петарда, не то ракета взорвалась, и лошадь со страху скакнула на ограду, что возле клумб, а перепрыгнуть не смогла… Милицию и «скорую» охранник вызвал, они приехали, посмотрели, что девочка мертвая, и собрались ее увозить, а Юра не дал…
– Как не дал?..
– Не дал! Лорочка до сих пор в доме, у него в комнате.
Прикрыв ладошкой рот, Маня с испугом смотрела на Ольгу Петровну.
– Даша говорит, Света сидела полночи, как каменная, а под утро очнулась, пошла к мужу и стала обвинять, что это он угробил дочку, что если б не баловал, не выполнял все ее капризы – Лорочка была бы жива. А он ее гонит: уйди, мол, отсюда, не кричи при ребенке… А Лорочка на его кровати, и он ее одеяльцем укрыл, как живую… Света сказала, что нельзя ей здесь лежать, надо вызвать машину, везти в морг. А он как налетел на нее!.. Кричит: «Не отдам!» …Света все равно позвонила, и машина приехала. А Юра приказал охране никого не впускать, заперся в комнате, и девочка наша с ним… Тут Света мне и позвонила, я же не знала ничего… Она бесится, плачет, кричит: «Юра не отдает ребенка!» А я не понимаю ничего. Вначале подумала, может, поругались и не могут поделить Лорочку. А она как сказала, что надо в морг везти, я…
Судорожно всхлипнув, Ольга Петровна разрыдалась и долго не могла остановиться. Потрясенная ее рассказом Маня даже не пыталась ее успокоить, она сама плакала.
Вздохнув и утерев лицо, Светина мама продолжила:
– Взяла я такси, и сюда. А тут такое творится!.. Света с Юрой через дверь орут друг на друга, и такими словами поливают, такие обвинения… Знаешь, Манечка, я и не думала, что у них так все плохо. Светка-то моя не сахар, я знаю… Но Юра? Он ведь всегда такой невозмутимый, такой выдержанный. Она ему кричит, что он убийца и отнял у нее ребенка, а он ей в ответ: «Тебе никогда не нужны были дети, ты их не любишь, ты бессердечная дрянь и сука…» Господи, каких я только слов не наслушалась!.. И она его матом кроет в ответ. А в комнате девочка мертвенькая лежит… Света требует, чтобы он ее отдал, угрожает, что милицию вызовет и дверь взломают. А Юра: прикажу, говорит, охране, и тебя скрутят, чтобы не вопила под дверью, не будила дочку… Так и сказал: «не будила».
– Он сошел с ума, – в ужасе прошептала Маня.
Ольга Петровна покивала.
– Мне тоже так кажется. Он ведь очень любил Лорочку, в жизни не видела такого отца.
– Да, он жил для нее.
– Так что делать-то, Манечка? Ведь надо к похоронам готовиться, а он не пускает никого. Сейчас вроде затихли, а только перед твоим приездом такой крик стоял наверху…
– Я пойду туда, – поднялась Маня с места.
Света, бледная до синевы, сидела на полу, приткнувшись у стены, и беззвучно плакала. Завидев подругу, скривилась, зарыдала громче, проговорила сквозь всхлипы: «Он не отдает…» И вдруг вскочила, яростно заколотила в дверь.
– Сволочь! Отдай моего ребенка! Открой сейчас же!
– Заткнись, сука! – донеслось из комнаты.
Маня кинулась к Свете, обняла ее, прижала к груди:
– Тихо, тихо, что вы! Нельзя так при… Ох, Светочка, горе-то какое…
– Он не отдает… А надо хоронить, надо все подготовить… Я не знаю, что делать! Маня, помоги…
Она била кулаком в дверь, опять прижималась к Мане и все рыдала, все бормотала, что Юра отобрал у нее ребенка, отобрал навсегда, и теперь у нее нет дочери, а она так любила свою девочку, никто не понимает, как она ее любила…
– Я понимаю, Светочка, но ведь и Юра…
– Он?! Да он сам убил ее! Я говорила: зачем эта лошадь? А он, видите ли, считал, что верховая езда – это спорт для элиты! Ему покрасоваться хотелось, что его дочь не теннисом или плаванием занимается, а верховой ездой! Из-за него у меня теперь нет дочери… Отдай ребенка, гад! – снова крикнула она в сторону двери.
– Светочка, ты пойди к себе. Я поговорю с ним.
Будто ничего не соображая, Света сделала несколько шагов. Маня постучалась:
– Юра, откройте, пожалуйста.
– Маша, это ты? Пока она здесь, я не открою.
– Она уже ушла.
Щелкнул замок, и в одно короткое мгновение Света успела увидеть Лорочку, лежащую посередине большой кровати, будто спокойно спящую. Она рванулась было к ней, но муж уже захлопнул дверь.
Маня вышла через полчаса и тихо сказала:
– Сейчас вызовем машину, Светочка. Я помогу тебе подготовить все к похоронам.
Ольга Петровна умерла во сне через десять дней после гибели внучки.
Света стояла возле гроба, к ней подходили какие-то люди: мамины подруги, бывшие сослуживцы, дальние родственники. Она никого не узнавала и ничего не могла ответить, у нее не было ни сил, ни слов, только мысль, что вся ее жизнь теперь будет протекать между двумя кладбищами: Серафимовским, где похоронена Лора, и Южным, где лежат родители.
Ознакомительная версия.
