Ознакомительная версия.
Незнакомца облекала серая вуаль, прячущая его истинное Я глубоко внутри. Хотя, это больше походило на паутину, центр которой таился на правом плече. Там горела призрачным зеленоватым светом печать странной формы. Прикосновение к нитям паутины напомнило Кате чувство, испытанное при прикосновении к тому наркоше, что приставал на днях, пытаясь всучить свой товар. Но было и отличие – от мужчины, идущего сейчас к школе, не исходило ощущения прилипчивой грязи, которое в Тот день ожгло и сподвигло её шагнуть в огонь.
Катя заёрзала за партой, пытаясь заглянуть под самое окно – неведомые гости школы пропали из поля зрения. Марь Ванна, хищной птицей высматривающая непорядок в классе, мгновенно сделала замечание:
– Екатерина! Не вертитесь на месте, что вы в окно лезете? Полетать захотелось?
По классу прокатился лёгкий шумок – многие прыснули, сдерживая смех. Старая неприязнь училки к Кате постоянно приводила к взрывным конфликтам на уроках, из которых Катя выходила, как обычно – спокойно и с ровным дыханием. Зато Марь Ванна, бурно жестикулируя и не находя аргументов на убийственно безупречные замечания ученицы постоянно прибегала к последнему средству – выпроваживала её из класса. Выглядя при этом весьма смешно. А Катя и не возражала. Историю она знала на «отлично», несмотря на отношения с учителем – любила, и могла изучать предмет и под окнами школы, в любимой рощице.
– Екатерина! – Марь Ванна желала услышать ответ, хотя и знала, чем это может закончиться. Катя порой думала, что является для учительницы источником необходимых эмоций, как визг тормозов для любителей адреналинового выброса.
– Марианна Иоановна, извините.
Класс замер. В мёртвой тишине пролетел молью осёкшийся вдох исторички. События развивались не по привычному сценарию, совершенно. А Катя улыбнулась и снова принесла извинения.
От учительницы же полыхнуло такой волной смятения и радости, что Катю буквально окатило жаром. И мир расцвёл. Уже в который раз после той ночи.
Раздался звонок. Катя смела вещи в сумку и рванула из аудитории, на ходу прощаясь с одноклассниками и Марь Ванной. Класс, совершенно молча, проводил её взглядами. Похоже, Снежная Королева сегодня шокировала не только историйку. В головах сопартников сейчас изо всех сил крутились шестерёнки, перемалывающие произошедшее.
А Катя упруго шагала к выходу, надеясь поближе увидеть странного незнакомца. Она не понимала, зачем это нужно, но её влекло вперед так сильно, что противостоять подсознательному решению не было никаких сил, да и желания тоже.
Грай внимательно разглядывал школу, стоя перед парадным крыльцом. Парни из сопровождения расположились по бокам, ожидая приказов.
– В общем, так, ребятки. Тихо-мирно пробегитесь по школе, поспрошайте, не было ли чего в последние дни. У кого спрашивать – сами додумайтесь. Дурня не врубать, всё должно быть чинно и благородно. Не дай Бог, услышу потом что-то плохое о нашем визите… Компренде?
Ребята нерешительно кивнули головами. На лицах у некоторых отразилось недоумение, и Грай отложил в памяти их имена – тупы.
Быков он не любил. Да – сильны, да – боевая мощь. Но мощь без разума ничего не значит, порой правильно положенная веточка изменяет бег ручья, который может превратиться в сносящий всё на своём пути селевой поток.
– Всё, ходу.
Бойцы неторопливо двинулись ко входу и один за другим исчезли внутри школы. Грай внутрь не собирался, решив скоротать время обходом территории. В конце концов, здесь была земля их стаи, и стоило оглядеться, раз уж выпала такая оказия.
Школа стояла несколько на отшибе. Затеянная некогда стройка нового квартала в лихие годы перестройки сошла на нет, оставив после себя пару улочек и кучу недостроек. Пара бетонных коробок без крыш, с пустыми глазницами окон стояли недалеко от школы, придавая местности нечто постапокалиптичное. Граффити на стенах лишь усугубляли схожесть.
Грай присмотрелся к одному из зданий. Судя по всему, там нашли пристанище шпана или бомжи, слишком уж местность пестрила тропинками, ведущими к развалинам. Всмотрелся, пытаясь ощутить что-нибудь, но там стояла мёртвая тишина. Решив послать потом в развалины кого-нибудь из мелких, Грай двинулся дальше.
И наткнулся за углом на берёзовую рощу, обсаженную по периметру кустами акации. Берёзы тихо перешёптывались о чём-то своём, покачиваясь под лёгким ветром. И шёпот этот увлекал безвременностью и лёгкостью, приглашая присесть и отдохнуть, отряхнуть тягости и просто вслушаться, отринув спешку и суету.
Грай мотнул головой, сбрасывая накатившее ниоткуда меланхоличное настроение. Что-что, а отдохнуть под деревцем в данный момент – непростительно. Хотя, сама идея привлекала, да.
«Старею», – мелькнуло в голове. – «Уже и с рощицами разговариваю, как друид какой». Он постоял ещё немного и двинул дальше.
И наткнулся на того, кого никак не ожидал здесь, да и где бы то ни было вообще, увидеть. Ведь прошло столько лет.
– Сергей? – удивление оказалось обоюдным.
Перед ним стоял призрак из прошлого. И Грай не знал, что сейчас ощущает. Радость? Удивление? Смущение? Встреча выбила из колеи, вытряхнув из некогда натянутой шкуры серого хищника.
– Пал Палыч? – голос предательски дрогнул, давным-давно поставленный баритон дал сбой, едва не сорвавшись на юношеский фальцет.
Человек из прошлого – трудовик детдома, Пал Палыч Ерошенко, стоял прямо перед ним. Слегка скособоченный от старой травмы, седой, с лицом, изрезанным глубокими морщинами – он стоял и смотрел Граю в глаза. Пальцы его нервно подрагивали, как будто стремясь ухватить что-то, что помогло бы им заняться привычной работой, оставив мысли голове. А потом Пал Палыч вздохнул, распрямился – и подался вперёд, словно собираясь идти против ветра.
– Сергей, значит. Вот уж не ожидал увидеть. Кого-кого, но не нашу кодлу. Хотя рад, конечно, видеть в здравии. Рад, да. Мужик сделался, солидный.
– Глаза, спрятанные в паутине морщин, цепко шарили по фигуре Сергея. Не пропуская ни одной мелочи. Старой закалки человек, прошедший пацаном послевоенную разруху и блатную жизнь, он всё ещё был в силе и сейчас пытался что-то решить для себя.
Грай наконец пришёл в себя, и хотел ответить, но Палыч повелительно махнул сухой рукой и снова заговорил:
– Солидный, да… Вот и думается мне, что по адресу я, – голос вдруг резко сменил тональность. – Твоя шпана по школе бродит с дурацкими вопросами? Что глаза отвёл?
Глядя на сжавшего кулаки старика, Грай внезапно ощутил себя тем пацаном, каким был когда-то давно. И Пал Палыч виделся ему тем же жилистым крепким мужичком, к которому всегда можно было заскочить в столярку. С проблемой или с разговором, а то и просто посидеть, вдыхая духмяный аромат свежей стружки. Но, чёрт, это было так давно. До тех событий…
И накатило.
– А и мои, Пал Палыч. – Зло и резко, сам удивившись проскользнувшим ноткам, ответил Грай.
– А чего злишься-то? Задел чем? Так ведь по делу спрашиваю. Сижу себе на вахте, а тут вваливается кодла шпаны тупой, не чета вам в юности, и пытается что-то у меня спросить. Причём, спросить так, чтобы я не обиделся. Получилось у них очень плохо, скажу я тебе. Если б не дети в холле, послал бы куда подальше, да погромче. – Старик вошёл в раж, его голос почти срывался от сдерживаемых эмоций.
– Да, послал бы. Только они разбежались, как тараканы. Пришлось охраны кнопочку нажать – положено так. Да, вот. Положено и точка! Неча детей шугать, да бабулек в раздевалке. А спрашивать уметь надо. А как охрана подскочила, так я по территории решил пройтись, того дурня, что их прислал, найти. Нашёл вот.
Пал Палыч осуждающе глядел на давнего воспитанника. В глазах метались боль и недоумение, но бывший трудовик не выпускал чувств наружу.
– Пал Палыч, тут дело такое… Валерка у нас пропал. А он как раз к вам собирался, в школу заскочить.
– Валерка? К нам собирался, говоришь? А чего это он у нас забыл?
Грай вдруг понял, что Пал Палыч что-то знает. Знает и держит в себе, непонятно зачем, то ли не собираясь делиться информацией совсем, то ли придерживая её для кого-то другого. Возможно, просто обижен. А трудовик продолжил:
– Ну, зачем он к нам собирался-то? А? Что молчишь, паскуда мелкая, я тебя спрашиваю? – Старика вдруг затрясло. – Гнусь свою к нам приволокли, клуба мало? В школу-то зачем? Да не делай ты вид дурацкий, Грай. Да, да, и погоняло твоё знаю, чай не в тундре живу, а в одном с вами городе. И что Кирюха вас в стаю сбил – это я ещё с детдома знаю. Но там я кулаки за вас держал, что по жизни мужиками пойдёте. Пошли, как же. Вона, куда уж дальше.
Палыча согнуло в неожиданном приступе кашля.
Грай, несмотря на идущую от старого человека жёсткую неприязнь, не смог удержаться. И обнял его, придерживая. Ощутив при этом, насколько немощен уже тот, кто помогал когда-то советом и тёплым словом. Так и стоял, обнимая молча, потому что не мог ничего сказать. Были пустые и ничего не значащие слова, пригодные лишь для того, чтобы уйти от ответа. Но Палыч требовал именно ответ. А врать этому человеку Грай не мог. Не мог и всё. Так они и стояли. Кашель стих и Пал Палыч вывернулся из поддерживающего объятия.
Ознакомительная версия.
