Ознакомительная версия.
Тут я выдержал еще одну паузу. Тоже печальную.
– Потом по осколкам в точности восстановить, какой кусок к чему относится, конечно, трудно было. Но по общему объему разбросанного по полу хрусталя, фарфора и прочих каких-то материалов тянуло на несколько солидных ваз, кубков, статуэток, ну, фужеров, конечно, возможно, с салатницами… И прочего всего, разного, что на нижних полках стояло и тоже, увлекаемое верхней полкой, вниз соскочило. И тоже вдребезги. То есть с точки зрения бьющихся предметов дом Жекиной подруги сильно все-таки истощился. Может, и осталось в нем чего-нибудь еще, но если и осталось, то лишь на кухне, куда я просто еще зайти не успел. В общем, чего там скромничать, прошелся я по квартире Чингисханом.
– Это точно, – закивал Инфант. – Ты иногда хамом бываешь. Но почему чианиз? Ты что, китайский хам, что ли? Ведь «чианиз», если меня не подводит память, в переводе с английского означает…
Но ни я, ни Илюха на Инфанта-англомана даже не глянули.
– Да, стариканер, если бы случить Герострата с Чингисханом, то в плане ихнего потомства ты бы у них старшим сыном вышел, – предположил БелоБородов.
– А что, Стратостат был женщиной? – снова проявил инициативу Инфант и снова в пустоту.
– Но, главное, представьте себя на моем месте, – продолжил я, и на этих словах оба моих товарища закачали в сомнении головами. Мол, невозможно такое представить – нас да на твоем разрушительном месте. – Даже если забыть про сгоревшую по моей вине Тамару Павловну, то все равно нелегкий мне денек выдался. Ведь вся эта хрустальная тяжесть грохнулась с полками прямо-таки на меня, увлекая за собой. А если бы и я вдребезги? А если бы психика у меня оказалась слабой, как у той Тамары Павловны, что тогда?
Тут оба моих слушателя только развели руки, не умея ответить на вопрос.
– А тут еще подлетает с кухни на звон бьющегося хрусталя хозяйка дома, ну та, которая недолюбливала меня с самого начала, и не верит своим глазам. Потому что зрелище действительно тяжелое, особенно для любой умелой, бережливой хозяйки. Руками только всплеснула, как пушкинская лебедушка крылами, и готова уже, похоже, сознание терять. Под глазами сразу же темные круги нарисовались, да и общая бледность к лицу однозначно подступила. Ну а мне что делать, какие мне слова для нее утешительные найти, чтобы не переживала она так? Что тут скажешь? Ну не предлагать же возместить урон материально? Во-первых, такой урон, а повторяю, побилось там недешево, мне и возместить бы не удалось. А во-вторых, дело-то не во мне, дело в полке, которая оказалась халатно не прикручена.
– Да, обстоятельства иногда бывают сильнее нас, – вздохнул Илюха, видимо, все глубже и глубже входя в мое неловкое положение.
– В общем, надо мне было как-то поддержать хозяйку, которая хоть и пыталась улыбаться по сторонам ради приличия, но глазами меня не любила пуще прежнего. А глаза – они же зеркало души, как сказал прозаик. Так вот, у этой хозяйки они были выпуклым, кривым зеркалом и увеличивали ее душу в несколько раз. Во всяком случае, отношение ее души ко мне. И не виделось в этом отношении ни понимания, ни сострадания, ни даже прощения, а наоборот, недоумение: «Что именно этого человека привело в мой дом? Зачем он разорил его? А главное, почему он не торопится уйти?»
– Да потому, – ответил за меня Илюха, – что мы иногда все же сильнее обстоятельств.
Тут я с Илюхой согласился и продолжил:
– Усадил я, значит, хозяйку в кресло, стоящее поблизости, а сам все думаю: ну как же мне ее поддержать, бедненькую, хотя бы морально? В конце концов, делов-то, подумаешь, хрусталь с фарфором – они же, как ни крути, то же стекло. Пусть и произведенное по более сложной технологии. «Да, ладно, – говорю я хозяйке, – вы, Зоечка, не горюйте. Посмотрите, сколько стекла вокруг разбитого, а ведь битое стекло, как известно, на счастье. Только представьте, говорю, сколько счастья вас теперь ожидает. Редкого, дорогого счастья, под стать разбитым предметам».
– Так и сказал? – не поверил Инфант.
– Слово в слово, – подтвердил я.
– Ну и нервы у тебя! – порадовался за меня Инфант.
– Ну а что было делать? Какие другие правильные слова найти? А найти правильные слова было необходимо. Потому что женщина, даже если она к тебе и недоброжелательная, на добрые слова первым делом реагирует.
– Это правда, – подтвердил Инфант, который про недоброжелательных женщин знал если не все, то многое.
– Но если на хозяйку мои слова и подействовали, то не в нужную сторону. Смотрю, она от них еще сильнее бледнеть начала, видимо, перспектива близкого обильного счастья слишком неожиданно на нее свалилась. И понимаю я, что одними словами не обойдется – выпить ей надо немного. Благо стол с бутылками и закусками рядом, даже на кухню спешить не надо. В общем, налил я ей, поднес к онемевшим ее губам и начал вливать потихонечку, так, чтобы она не захлебнулась…
– Но она захлебнулась? – перебил меня Инфант очередным радостным предположением.
– Нет, Инфантище, на сей раз ты не угадал, не захлебнулась она, совсем наоборот. Влил я ей тонкой струйкой, и стала она дышать ровнее. Все-таки полстакана водки на хрупкую женщину всегда оздоровительно действует.
– Полстакана! – удивился Инфант.
– Ну, не стакан же. Говорю, хрупкая она была, опьянела бы от стакана. А я тут же закусочку ей накладываю, салатик оливье, селедочку под шубой и прочее, традиционное. Тарелочку, пока еще не разбитую, отыскал, вилочку в хозяюшкины ручки вложил, а разжевывать и глотать – это уж ее добровольное дело. А остальные гости, понабежавшие отовсюду, – они уже хрустальные осколки в кучки сгребают и в ведра сваливают. Так как в одно ведро ну никак не помещалось. В общем, вскоре все встало на свои места – пол чистый, хозяйка Зоя постепенно в себя приходит, круги под глазами ближе к глазам сдвинулись. Я ее подкармливаю с вилочки, и она не сопротивляется особенно, даже на меня стала посматривать – хоть и по-прежнему с опаской, но уже и без особой лютости.
– Так, так, – задумчиво проговорил Илюха и как-то слишком внимательно стал вглядываться в меня.
Но я лишь пожал плечами, продолжая:
– Единственное, конечно, – сервант неприлично осиротел. Жалко и одичало смотрелся он совершенно пустой, будто Полифем светит тебе одной своей ослепшей глазницей.
– Кто, чем, почему? – забеспокоился было Инфант от сильно незнакомого названия, но потом затих постепенно.
– Да и у меня на сердце все-таки тяжесть камнем легла, – продолжал я, не обращая внимания на Инфанта. – Что же, думаю, меня такое преследует сегодня? Просто какая-то волна разрушений целый день подряд. А вдруг это рок, провидение такое? Может, я сегодня для общества опасный? Может, мне затаиться где-нибудь до утра, пока новую катаклизму не учинил?
– Скажи, пожалуйста, – подозрительно вежливо прервал меня Илюха. – А стол со всеми выпивками и закусками от серванта далеко находился?
Я аж удивился: ну что за нелепый вопрос? К чему? Но все же ответил, раз товарищ спрашивает:
– Да нет, близко совсем. Его, когда место для плясок освобождали, прямо к серванту и сдвинули, лишь узкий проход оставили. Мне, чтобы к телефону пробраться, в основном бочком приходилось протискиваться.
– Ага, – снова сосредоточенно закивал головой Илюха. – Скажи, – продолжил он дознание, – а не заметил ли ты в серванте, ну, до того, как он опрокинулся так неудачно, цветка какого-нибудь в вазочке?
И что-то опять задело меня в его голосе. Может быть, подозрительно точная осведомленность о месте происшествия.
– Точно, был цветок, маленький такой, невысокий, – вспомнил я. – Именно в вазочке. Хорошая такая вазочка, небольшая, тонкой работы. Разбилась, конечно, от падения. Да и цветок был симпатичный, типа кактуса, неброский такой, но деликатный, очевидное дитя безводных пустынь. Я потому и запомнил про цветок, что удивился даже, пока полка на меня сползала: почему это кактус – и в вазочке с водичкой? Вроде бы кактусы в горшочке с землей выращиваются. Хотя, если честно, растениевод я – не ахти. А уж кактусовод – тем более.
– Ты не только растениевод «не ахти». Ты многое чего, как выясняется, «не ахти», – не преминул злорадно воспользоваться моей слабостью Инфант. А вот Илюха, наоборот, задал еще один серьезный вопрос:
– А когда цветок падал, водичка из вазочки на закуски с салатами не пролилась случайно? – продолжал допытываться он.
– Может, и пролилась, – пожал я плечами. – Стол к серванту близко придвинут был. Вот, например, на «под шубу» запросто могло пролиться, потому как «под шубой» именно на том краю стола и находилась. Да и оливье, кажется, недалеко.
– И она, хозяйка Зоя, значит, покушала их немного? И оливье, и «под шубой»?
Он стал мне надоедать своими дотошными вопросами, этот Б.Б. Но я проявил выдержку и ответил терпеливо, как мог.
– Ну да, я же говорил. Особенно она на «под шубой» налегла. Да оно и понятно, свекла с селедочкой хорошо на пару нейтрализуют.
Ознакомительная версия.
