(Некому было за него заступиться. В местной пехоте господствовало «землячество». Здесь солдат-изгой оставался «молодым» все два года. «Правящие» конкурентные группировки здесь – «Узбекская» и «Азербайджанская». Есть ещё поменьше– «Таджикская», «Дагестанская», и другие. «Русская группировка» так же есть, к ней прибиваются все «меньшинства». Она открыта для всех. Но заступаются они за «своих» только «за дело». За какое такое «за дело?» Если здесь никому ни до кого и не до чего дела – то нет! Вообще, славяне везде обычно одиночки. А потому, они здесь всегда в самом незавидном положении.)
– Рядовой Разорёнкин! Заступаете сегодня в наряд, – Майер открыл свой «чёрный блокнот», с внесёнными туда накануне фамилиями.
Разорёнкин поморщился. Поправил винтовку.
– Не советую, товарищ Майер, – Несветайло раздражённо хлопнул лейтенанта по плечу, – нам проверку сдать нужно. Разорёнкин мне будет нужен и завтра. Ставь в наряд Иванова, например, от него толку и так, что с козла молока! Тем более он верующий!
– Товарищ капитан…, – открыл было рот Майер, – …в роте бардак…
– Лей-те-нант! – отрезал капитан.
«Подтачивает моральную основу советского солдата неправильная работа младших командиров и политработников ротного звена, – вспомнил Майер недавнее заявление замполита батальона, взятое им из каких-то современных трудов армейских полит органов, наверное, – что ж, есть, такое дело! Здесь уж словно в воду глядят эти штабные «полит ребята»!» – он рассек ладонью пространство и надул щёки, выпуская воздух, словно вырывающийся наружу пар…
– Иванов! А ты точно верующий, что ли? – подошёл к бойцу Майер.
– Ну да, – смутился тот.
Прошлое
Март 1982 г. Алма-Ата
Никольская церковь
Никольская церковь. Эта старая деревянная церковь, построенная в самом начале двадцатого столетия[19].
Синие стены с белыми колоннами и оконными сводами, золотыми куполами. Тихо вокруг. Сосульки искрятся на крышах, мокрая снежная квашня под ногами школьников, весело бредущих по городу после внеклассного организованного просмотра нового кинофильма «Вам и не снилось», увлечённо обсуждая сюжет…
– А давайте зайдём в Никольскую церковь, интересно, как там внутри, – предложил Майер своим одноклассникам.
– Да ну!
– Мы же комсомольцы!
– Ещё кто-то увидит! – одноклассники явно не проявили нужного энтузиазма к предложению товарища.
– Да ну вы чё, хватит гнать! Давай зайдём, хотя бы погреемся!
– Вот тебе надо, сам и иди! А мы дальше, догонишь, еже ли чё.
– А я пойду!
– Иди-иди!
– А вот и пойду! – Александр Майер назло товарищам поднялся по ступенькам на высокое крыльцо церкви, обернулся к товарищам. – Если не вернусь, считайте меня комсомольцем!
– Давай!
Одноклассница Маринка, тайно влюблённая в него отделилась от остальных.
– Саша! Постой! Я с тобой!
Девушка уж давно засматривалась на этого рослого парня-одноклассника, однако он не проявлял к ней, как к девушке, должного интереса, хотя и догадывался про Маринкины чувства. А ей так хотелось обратить на себя его внимание, обворожить его, околдовать, хоть даже наложить заклятье.
* * *
Как я хочу заклятье наложить,
Чтобы не смог ты без меня прожить.
Другую обнимал бы не любя.
И чувствовал, что предаёшь себя.
Что б я являлась из полночных снов,
Не растворялась в карусели слов,
Слова и поцелуи в душной тьме
Тоскою обрывались бы во мне.
Жестоко это? Что же, может быть.
Прости, дай бог тебя забыть!
Не вспоминать ни имени, ни глаз!
Забудь и ты и будешь прав сто раз.
Ты будешь прав – и всё же я жалею,
О том, что класть заклятья не умею!
Девушка радостно вбежала по ступенькам, посмотрела проникновенно в глаза юноше.
– Ну, Маринка, хоть ты – настоящий друг, ну что, была ни была!
Молодые люди зашли внутрь. Тихо, робко, неуверенно они прошли к середине. Вокруг горели свечи, чадя особым медовым запахом натурального воска, отражаясь в золоченых иконах, смотрящих сочувственно на вошедших. Святые словно изучали их, укоризненно разглядывая этих любопытствующих атеистов, вторгшихся в их священный мир, чуждый этим богоотступникам.
– Краси-и-во! – Саша кивнул в сторону алтаря.
– Краси-и-во, – согласилась девушка, – только возьми меня за руку, а то мне страшно чуть-чуть.
Прихожан было крайне мало. Несколько бабушек в платках стояли, поглядывая исподлобья на нарушителей священного спокойствия.
Александр держал девушку за пальчики, они медленно шли, любопытно рассматривая всё, куда только не падали их взгляды.
– Это вам не дом свиданий! – вдруг одна из хмурых бабушек вышла на них откуда-то сбоку.
Молодые люди отпрянули недоуменно, но с другой стороны несколько других сморщенных бабушек зло набросились на них.
– Не туда смотрите! Смотрите вон туда! – одна из них ткнула сгорбленным сухим пальцем в сторону стены над входом.
Майер поднял глаза.
– А что там?
– Там Ад! Гореть всем вам, нехристям, в Аду!
– Гореть вам в Аду!
– Бесстыдники!
– Безбожники!
– Покарает вас всех Всевышний, за ваши грехи!
Молодые люди, зашуганные в конец, с молчаливым недоумением от такой неласковой встречи пятились к выходу, взирая на жуткое изображение ада над выходом.
На улице искрился снег, там мило сочетаясь с белым раскрасом колонн и оконных сводов Храма. В сумерках, освещаемые фонарями, мерцали золотом купола.
– Что это было? – Александр смотрел недоуменно на Марину.
– Не сердись на них. Им знаешь, как досталось! Столько гонений пришлось пройти. Какую трудную жизнь прожить, стольких близких потерять! Они уже и сами не в силах отделить добро от зла!
– Да мне после такого в церковь как-то больше совсем не хочется, – усмехнулся Майер, – ну их, дуры!..
– Не злись ты, будь умнее! Моя бабушка говорила, что каждый человек, даже священник, даже святой, в православной вере, лишь грешник!
– Как же это возможно, чтобы священник был грешником?
– А так! Святые – это те, кто свет людям несут. Но нет безгрешных людей на земле. Это у католиков только папа Римский непогрешим.
– Православные, католики, святые! Можно запутаться в этом всём.
– Хм…, ещё говорят, что Бог он многолик, поэтому мы и говорим «Вы», когда обращаемся друг к другу уважительно.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Говорю же, от бабушки своей.
– Она у тебя верующая что ли?
– Ага!
– А ты?
– А я не знаю… Я нет. Я же комсомолка…
– Ну, Маринка, слава богу, а то ты меня уже начала пугать…!
– Я вовсе не хочу тебя пугать.
Настоящее
Август 1987 г. «Оремов Лаз». ЦГВ
Полигон. 7-я рота
Майер, отряхнул нахлынувшие воспоминания, посмотрел снова на бойца.
– Хм! А оружие то как, тебе, верующему, держать не противопоказано, а? По вере-то твоей?
– Никак нет. Не противопоказано, солдат грустно пожал плечами, – это баптисты-пацифисты, а я Православный!
– А-а-а! И крестик носишь?
– Ношу.
– А ты комсомолец, вообще?
– Не-а.
– Ладно. Сильным надо быть. Дали по морде, а ты сразу же сдачу! Бац, промеж рогов! Понял?
– Не-е, товарищ лейтенант. Я драться не могу. Меня учили, что драться плохо.
– Тебя всё верно учили. Ты не дерись, но сдачу-то дать нужно уметь! За себя постоять! За близких!
– Православная вера она не воинственная, а жертвенная. Ведь нельзя идти к цели по головам, думая лишь об эволюции тела, как это делает Ницше.
– Нитше? Кто это? С какой роты?
– Это такой немецкий философ прошлого века. У него есть даже такая книга «Антихрист. Проклятие христианству». Это идеология фашистов. А у человека же есть душа. И это важнее, чем тело. Потому что тело смертно, а душа бессмертна. Вот о ней и нужно думать больше. О спасении души.
– Да-а! Уж! Ладно. А мне вот католические костёлы больше нравятся. Там как-то так…
– Мрачно.
– Что-о?
– Мрачно там. Устрашающие всякие вещи, острые углы, грифоны, мало света.
– Н-у-у, а мне нравится.
– А вообще, а вы знаете, в чём главная разница между православием и католичеством?
– Ну, в католических храмах, там культурнее как-то и сидеть можно, а в православных все на ногах.
– Ну, эт внешне, а внутренне, различия более важные. Католики отошли от исконного христианства. Они назначили себе наместника бога на земле в виде Папы Римского, объявили его непогрешимым.
– Ну и в православии, вроде, святые есть.
– Святые, это те, кто Свет истины людям несёт, но все они грешные, ибо нет человека безгрешного, все согрешили.
– Слышал я уже что-то в этом роде. Но ведь и те, и другие христиане.
– Христиане… Да… Только Папа Римский же уничтожил колыбель православного христианства – Византию[20] разорил Константинополь, попрал православные ценности, благословил не один Крестовый поход и на православную Русь. Вот вам и христиане!
