Ознакомительная версия.
– Просто тогда мы были моложе, вот и всё, – возразил Георгий.
– Может быть. Поэтому казалось, что самое главное событие, главный смысл где-то впереди. Да, молодость… бесценный дар, когда им уже не обладаешь. Поэтому он так влечет в других.
Георгий решил промолчать, оценивая положение шаров на столе.
– Видите ли, Георгий Максимович, – тем же приподнятым тоном продолжал Коваль. – Я тут имел возможность чисто случайно познакомиться с некоторыми из ваших остроумных решений вопроса сокращения налогооблагаемой базы. Весьма изобретательные схемы, следует отметить. Вы не шахматист? Признаться, я сам очень интересуюсь этой областью знаний и при других обстоятельствах предложил бы обменяться позитивным опытом…
– Нет, я не шахматист. Предпочитаю карты, – ответил Георгий, принимая у официанта заказанный стакан чая с лимоном.
– Особенно интересны наработки по этому вашему трастовому фонду в Андорре. Конечно, формально вы можете отречься от этой структуры, но между нами… Впрочем, это сейчас неважно. Важно, что всем этим интересуюсь не я один. И не только люди, которые обратились ко мне за советом. К делу могут подключиться и некие третьи силы, о которых мы пока не говорим. Но это весьма влиятельные силы… Они могут заставить с собой считаться, поверьте.
Георгий вспомнил штатную шутку Саши Маркова: «Меня окружали приятные, симпатичные люди, медленно сжимая кольцо».
– Никак не могу понять, Михаил, – вы мне угрожаете? – спросил он, не скрывая уже своего раздражения.
– Что вы, Георгий! – даже с излишней горячностью возразил тот. – Угрожать – дело совершенно не в моей компетенции. Просто я помогаю не доводить ситуацию до того предела, когда уже являются те, кто в этих вопросах компетентен.
Он прервался, чтобы протереть запотевшие очки, и тогда Георгий, повинуясь странному порыву, сам не ожидая, что скажет это, спросил:
– Даже интересно, что вы с ним такого делали, что он от вас не просто сбежал, а прямо сразу решил отправиться… в край киммерийских теней?
От неловкого удара Коваля шар подскочил и едва не вылетел за бортик стола. С видом оскорбленного достоинства он выпрямил спину и улыбнулся сдержанной, хотя и болезненно дрожащей улыбкой.
– Вы не понимаете, Георгий. Я говорю с вами как друг. И как друг вам советую – верните то, что вам не принадлежит. Иначе потеряете гораздо больше.
– Такие вопросы, уважаемый Михаил, обсуждаются не в бане, а в суде, – ответил Георгий Максимович, от раздражения снова смазывая удар. – И с доказательствами на руках. Я наслышан, что вы весьма преуспевающий манипулятор, но метод кнута и пряника не действует на мазохиста-диабетика.
Коваль посмотрел на него из-под очков своими круглыми блестящими глазами.
– Вы действительно хотите обсуждать эти вопросы в суде?
Георгию оставалось только наблюдать, как он забивает подряд два шара – один в угловую, один в среднюю сетку. Он едва не забил и третий, отскочивший от бортика в сантиметрах от лузы.
– А что касается вашего вопроса, – продолжал он, уступая место Георгию, – мне кажется, тот, о ком мы говорим, мог бы сам вам рассказать, что именно тогда случилось. Раз он этого не сделал, на то были свои причины. Вам трудно судить на посторонний взгляд.
Понимая, что проигрывает партию, Георгий почувствовал двойную досаду. Он отложил кий, вынул предусмотрительно захваченный с собой бумажник, бросил деньги на стол.
– Спасибо за компанию, не вижу смысла продолжать. На посторонний взгляд – теперь я лучше понимаю, почему тот, о ком мы говорим, не хочет о вас рассказывать и даже вспоминать.
Тучный банкир заглянул в бильярдную и позвал:
– Эй, питерские, всё пропустите! Семенков бузу устроил. Там снайперы его к стулу привязали, в Вильгельма Теля играть.
– В Вильгельма Теля? Снайперы? – Георгий засмеялся, изобразил тирольский йодль. – Это надо видеть непременно!
– А слыхали анекдот? – продолжал банкир. – Поп в бане говорит евреям: вы, ребята, или уж кресты снимите, или трусы наденьте…
Уже выходя из бильярдной, случайно поймав взгляд Коваля, Георгий со всей определенностью осознал, что нажил себе врага. Но тут же подумал, что у этого неприятного человечка и прежде было достаточно поводов его не любить.
Он, видите ли, сжалился, он, прославленная личность, пожалел несчастного, сбившегося с пути молодого человека. Но временно. Пока вернется главный. Ему просто скучно по вечерам.
Юрий Олеша
С июня Игорь ходил на курсы дизайна интерьеров. Ему нравилось учиться и даже казалось, что он наконец нашел занятие по душе. Придумывая и создавая модели нового жилого пространства, он едва ли не впервые в жизни чувствовал творческую радость и гордость за сделанное собственными руками. И Георгий Максимович поощрял его в этом, повторяя, что у мужчины должно быть какое-то занятие помимо выпивки и секса; хотя и выпивки, и секса в их жизни было по-прежнему много.
Их страсть обретала статус прочной связи, и это тоже нравилось Игорю, хотя порой он все же остро чувствовал ревность и обиду, когда Измайлов ехал к своей жене, с которой не мог или не хотел разводиться. Но и жена должна была терпеть то, что Георгий проводил с Игорем почти все выходные, их поездки вдвоем за границу – в Женеву, в Италию, в Таиланд – и еще многое другое.
Теперь Игорю было странно вспоминать себя прежнего: граничившую с глупостью наивность, упрямое желание усложнять простые вещи, свои детские фантазии и страхи.
Жизнь вдруг стала такой полной и ясной, словно продюсеры фильма решили посреди съемок сменить сценариста. Новый автор начал переписывать сюжет в мажорной тональности, но не смог вычеркнуть героев предыдущих серий – в конце августа Игоря начали тревожить тени прошлого.
В Сети его нашел Филипп, рассказал все сплетни и забросал жадными вопросами. Затем объявился Бяшка. В первую субботу сентября приятель праздновал день рождения. Георгий все еще был в Москве, и Игорь решил пойти на вечеринку друга.
Утром в субботу прошлое снова дало о себе знать – позвонил дядя Витя, с которым Игорь не разговаривал больше полугода.
– У Надежды рак. Будут делать химию, в понедельник забирают. Ты явишься попрощаться?
Игорь не столько почувствовал, сколько вспомнил сосущий страх перед этим коротким приговором. Ему стало жалко тетку, на сердце легла тяжесть.
– Хорошо, я заеду, – ответил он. – Сегодня вечером, после семи. Что-нибудь нужно? Лекарства?..
– Поговорим, – коротко отрезал дядя Витя. – Только раз уж обещал, чтобы приехал. Она будет ждать.
Заканчивая дома уборку и разделываясь с кое-какими накопившимися мелкими делами, Игорь думал о тетке и о том, что, наверное, сам он тоже умрет рано, и о Бяшке, который никогда не загадывал дальше завтрашнего дня. Еще он вспоминал вечер, когда Георгий опоздал на поезд и, может быть, избежал смерти. Они почти не говорили о том случае, но Игорь знал, что Измайлов также видел в этом нечто большее, чем простое совпадение.
В клуб Игорь решил поехать на своей машине – не только чтобы похвастаться, но и чтобы не пить с компанией Бяшки и не делать вещей, о которых потом придется жалеть.
Подъезжая к своему бывшему дому, он вдруг подумал, что дядя Витя мог наврать про болезнь тетки, просто чтобы заманить его сюда – около двух недель назад Игорь звонил домой, и тетя Надя ничего не говорила о своем здоровье, только расспрашивала его. Но все оказалось правдой. Тетка, которая вышла встретить его в коридор, выглядела бледной и словно чем-то напуганной. Игорь хорошо знал лицо этого страха – мать несколько месяцев жила с тем же выражением, погруженная в себя, утратившая интерес ко всему, что происходило за пределами ее исхудавшего тела.
С клейкой нежностью тетка обняла его, приникла к груди головой.
– Думала, ты уж не приедешь, Игоречек. Забыла, какой ты красивый, высокий… А я вот, видишь… Иди посиди со мной.
Дядя Витя наблюдал за этой сценой с брезгливой гримасой. Он изменился: казался неопрятным, еще сильнее облысел и раздался вширь. Игорь с удивлением отметил, что, глядя на отчима, совсем ничего не чувствует – ни страха, ни отвращения. Словно тот был совсем чужим, едва знакомым человеком.
В спальне тетка села на постель. Игорь заметил на одеяле книгу – «Животворящий крест».
– Вот, – отдавая ей пакет, сказал Игорь. – Там персики, виноград, конфеты.
– У нас всё есть, – попытался грубо возразить отчим, но тетя Надя остановила его жестом.
– Ну что ты, Витенька, надо же поблагодарить. Лучше пойди и вымой фрукты. Сейчас все вместе поедим. И чаю выпьем.
Игорь подумал, что раньше она бы не решилась указывать отчиму, что делать, даже так мягко. Тот не скрыл недовольства, но взял пакет и ушел.
– Ну, расскажи, как ты живешь, Игорек? Как твое здоровье? Чем занимаешься? – спрашивала тетка, но Игорь по лицу видел, что она не ждет и даже не хочет ответов – здоровые и живущие уже начали вызывать в ней неприязнь, как было и с матерью.
Ознакомительная версия.
