Ознакомительная версия.
– Но ведь ложь – это цветы! – изумился Том. – Мыслить цветами… Как поэтично…
– Не только цветы, – возразил Гид, и, приостановившись и поискав глазами, подвёл нас к человеку, стоявшему просто так, без прилавка, возле четырёх жердей. У ног его жалось нечто, похожее на коротконогую таксу. Как будто бывают таксы длинноногие! А всё жара…
– Что это у вас? – поинтересовался Том, которому стало жаль собачку, но он сдержался и не стал называть её так.
– Ложь, – ответил продавец.
– Та самая, у которой короткие ноги? – уточнил я.
– Она.
– А-а… А другие есть?
– Есть. Вот, например, эта, – и он указал на то, что я принял за жерди. А то оказались ноги, такие длинные-длинные и тонкие, что сама ложь едва не терялась в облаках… а может, облака так низко нависали?.. У меня в голове сразу зазвучала знакомая песня: «И ускакала на длинных и тонких ногах…»
– А… как тогда тот старичок, на соседнем ряду? Он ведь говорил, что продаёт ложь? – Том не мог успокоиться, уложить в голове увиденное и услышанное: оно плохо укладывалось, мешая друг другу.
– А-а, этот… Знаю-знаю… Он лжёт, – спокойно произнёс продавец.
Том отошёл от продавца ровно-ровно, не шатаясь. Но было похоже, что голова у него кружится. Только что он встретил сразу три вида лжи: цветы, животные и… чем, интересно, солгал первый продавец, если солгал – по словам второго – какой ложью, каким её видом? Но уж не цветами точно. Он-то говорил не цветами! Или лгал – если лгал – не цветами. То есть его слова цветами и не пахли. Хотя цветов имелось достаточно… Я написал: цветами не пахло, и вспомнил: действительно не пахло. По этому признаку, я думаю, и можно распознавать ложь. Хотя ложь, говорят, плохо пахнет… Может, дедок отбил чем-то запах? Молотком специальным… А если солгал и второй продавец?.. Четвёртая ложь получается.
– Кто? Чего? – только и смог произнести Том.
Гид поспешил к нему на помощь:
– Видите ли, в чём дело… оба продавца правы: и то и другое – ложь. Есть разные виды лжи… нет, не так: эти слова – ложь и ложь – омонимы. Вы слыхали про омонимы? – Том вяло кивнул. – Они звучат и пишутся одинаково, но обозначают различные понятия… то есть понятие одно: ложь, но она разная. Тут различие много глубже, чем в обыкновенных омонимах типа «лук-лук», то есть оружие и овощ. Или «тук-тук», – добавил Гид непроизвольно. Хотел покраснеть, но тут же нашёлся: – Азотное удобрение и одиночный стук в дверь. Или «коса-коса-коса», имея в виду рабочий инструмент, способ укладки волос и географический термин. И, кстати, есть ещё одна коса – причастие: крива и коса.
– Коса сажень, – добавил я, не совсем к месту, зато к слову.
– Почему одни и те же понятия выражаются разными предметами? – вопросил Том.
Гид развёл руками:
– Потому что они разные, в первую очередь поэтому.
– Это не ответ, – поморщился Том. – А в чём причина их разности?
Гид пожал плечами:
– Жизнь сложна… Однозначно определить её невозможно.
– И это я уже слышал! – продолжал упорствовать Том.
Гид покачал головой:
– А почему у одного слова «коса» столько разных понятий? Потому что они в чём-то похожи друг на друга. Так и с ложью. Тем более что по сути вся ложь суть ложь.
– Тяжело разбираться в такой генеалогии. Для этого надо обладать гениальностью, – заявил Том. Я молча согласился с ним.
Гид продолжил:
– Тут вы немало чего встретите, так что не удивляйтесь… как некоторые, – он указал на идущего навстречу парня с раскрытым от удивления ртом. Рот тот раскрыл широко, значит, удивление его было значительным. И, судя по всему, раскрыл он его очень давно, а закрывать не собирался.
Мне удивление представилось в виде большого мыльного пузыря, которое дрожало на его нижней челюсти, переливаясь разными красками. Пузырь лёгкий, так что я за парня не опасался, хотя идти ему явно неудобно: приходится смотреть сквозь пузырь.
А вот Том забеспокоился:
– Не вывихнул ли он челюсть? Я слыхал о подобных случаях…
– Ничего страшного тут нет, даже если так оно и есть, – успокоил его Гид, – у нас превосходная больница, вернее, Госпиталь, где лечат и не такие случаи… – он остановился и посмотрел на Тома. – Кстати, надо зайти туда, там работает мой знакомый родственник, он вас осмотрит. Он врач и очень приятный человек, потому многие называют его приятелем. Вы согласны?
Том хмуро кивнул: жара снова принялась допекать его. Да, признаться, и меня тоже. Мы почти превратились в поджаристые блинчики, и если бы поблизости вдруг оказался людоед, он, несомненно, остался бы доволен.
– Когда же будет приёмный пункт? – спросил Том, облизывая пересохшие губы и продолжил, без всякого перехода, о наболевшем:
– А вода настоящая тут есть? – шурша губами, спросил он. Слова песком слетали с губ.
– Должна быть, – пожал я плечами и принялся осматриваться по сторонам. Но Гид уже вёл нас к питьевому фонтанчику.
Пока Том пил, а я ожидал своей очереди, то вдруг ощутил на лице прохладу. Но не от лёгкого ветерка, шаловливо шевелящего шевелюру, а от чьего-то взгляда – холодного, пронизительного, вызывающего всякие мелкие осложнения вроде насморка, ангины или дыры в боку от кинжала. А, может, и от самого взгляда.
Я взглянул на Гида. Тот всё понял, кивнул и исчез – поразительная способность у человека появляться и исчезать. Впрочем, в толпе это не очень трудно.
Появился он так же быстро и незаметно.
– Вам не о чем беспокоиться, – прошептал он, – вас приняли за других путешественников. Я принёс извинения, – в руках он держал что-то вроде сушёных извилистых древесных корней.
– И куда мы их? – спросил, отдуваясь и отходя от фонтанчика Том.
– Сдадим в приёмный пункт, если вы не захотите оставить их на память.
– Да где же он, этот пункт! – не выдержал Том.
– А вот где, – ловко указал Гид, убрав извинения в сетку-авоську.
В глубине ларьков стоял маленький синенький киосочек с броской вывеской через всю крышу: «ПРИЁМНЫЙ ПУНКТ».
Глава 6. «Приёмный пункт»
На стенке висела белая бумажка объявления.
– Неужели закрыт? – пробормотал я, хорошо зная подлоподобный характер работы отечественных заведений.
Но нет, на бумажке типографским способом чётко пропечатывалось: «Кикать, микать и бикать – нельзя». И пририсован жирный восклицательный знак – от руки.
– Что это означает? – обратился Том к Гиду.
Тот пожал плечами:
– В первый раз вижу.
У приёмного пункта толпился народ. Или народилась толпа. Но толпились не толкаясь, по-хорошему образуя очередь, чинно выстраиваясь друг за другом.
Я подумал, что таким образом толпящиеся приобретают чинный вид, а может быть и сам чин – стояли-то все чин по чину, – но спросить у Гида забыл, стремясь встроиться в структуру стоящих.
Мы заняли места с краю, и, от нечего делать, принялись прислушиваться к разговорам сдатчиков с приёмщиком и друг с другом.
– …Примите мои соболезнования, – молодой человек в хорошо отутюженном чёрном костюме и помятой белой рубашке протиснулся к окну и что-то в него подал.
– Ну-ка, ну-ка, – приёмщик схватил их цепкими крючковатыми пальцами и принялся мять и ощупывать. – Немножечко они того… С душком. Да и молью тронутые.
Молодой человек открыл было рот, потом передумал и закрыл. Приёмщик отсчитал ему что-то, тот отошёл, и место у окошечка занял следующий.
– Примите моё сочувствие…
– Давайте!.. – невооружённым глазом мы заметили особую заинтересованность приёмщика в данном товаре, скорее всего личную: она сильнее выделялась, даже чуть высовывалась из окошка.
Человек схватил протянутое приёмщиком, скомкав, затолкал за пазуху или во внутренний карман пиджака, и, не оглядываясь, удалился.
– Примите мои поздравления… – следующий клиент занял свободное место у окошечка.
Приёмщик взял, повертел в руках и поморщился:
– Какие-то они не очень искренние… К тому же завистью немного подпорченные…
– Что? Завистью? Это моль… Я их в нафталине держал. Раньше они принадлежали моей бабушке…
– А-а. Теперь понятно, почему такой запах: обветшали они. За полцены возьму.
– Чего он всё хает? – наклонился ко мне Том.
– Работа такая… Старается сбить цену…
– Примите мои извинения!
– Извинения? Что-то они у вас слишком вымученные. От сердца отрывали? Вижу, вижу: полоски остались. И не от чистого сердца причём, – бормотал приёмщик, острым ногтем смахивая незаметно присохшую песчинку, – ну, да ничего, скипидарчиком ототрём… Ладно, пойдёт.
– Не примете ли объяснения?..
– Покажите!.. Да это же насквозь липа! Брысь отсюда!
– Не возьмёте ли моё поручение?
– Нет уж, оставьте его себе.
– Примите предложение…
– Деловое или нескромное?
– Рационализаторское…
– Ещё чего?!..
– Примите мою благодарность.
– Давайте!.. – и её вырвали чуть ли не с руками.
– Прошу принять мою просьбу.
Ознакомительная версия.
