– Всему своё время, хозяин.
– А если его в обрез?
– Наслаждайтесь природой, – начал он двигать хвостом перед собой по полу, пытаясь его поймать.
– В чём, тогда по-твоему, красота выражается?
– Ты хочешь сказать, какой её частью?
– Нуда: глаза, ягодицы, лодыжки, грудь?
– Ну, пошло-поехало, красота – это же не анатомия, она обитает там, где живёт душа, – поймал наконец свой хвост Том.
* * *
– Привет, Кара! Как ты? Может, займёмся? – кричал он, как умалишённый, той, что гуляла на ошейнике рядом с человеком по зелёному пододеяльнику парка.
– А, Шарик!
– Ты что, человека завела?
– Это не человек, настоящее животное!
– Так займёмся или я побежал?
– Да подожди ты! Этот никуда от себя не отпускает, но я попробую с ним договориться, иногда мне это удавалось, – пала, заискивая, в ноги хозяина Кара, убедительно причёсывая хвостом землю.
Тот потрепал её загривок, дал пару наставлений и отстегнул ошейник.
– Умеешь же ты с мужиками общаться, – подбежал к ней и принюхался, как к старому коньяку, Шарик.
– Да, им много не надо: сначала дозу стервозности, потом чуточки ласки, а дальше проси всё, что хочешь. Так и чередуешь, – лизнула Кара Шарика в самое ухо.
– А если надоест? – уловил Шарик звуки дорогого шампуня от её шкурки.
– Темп надо периодически менять, – рванула она от Шарика.
«Как же интересно с умными бабами, но брать всё равно хочется красивых», – подумал про себя Шарик, догоняя самку.
– Мне кажется, что я и внешне ничего, – угадала его мысли Кара.
– Ты шикарна, я давно таких не встречал, – повалил её на землю Шарик.
– А ты вообще с кем-нибудь встречаешься, у тебя есть подружка? – лёжа на спине, отмахивалась она от его придаточных предложений.
– Есть, я к ней пожрать хожу. Она добрая, но в ней слишком этого, – ткнулся ей мордой в грудь Шарик.
– Быта? – раздухарилась от любовной борьбы Кара.
– Да, ты такая умная, я не думал, что ум может возбуждать, – легонько прикусил зубами её молодую плоскую грудь Шарик и подумал: «Ничто так не поднимает настроения женщинам, как дурные вести о других».
– Это тебе тестостерон бьёт в голову, – улыбнулась новым ощущениям его бывшая любовь. – Каким чёртом тебя сегодня принесло?
– Когда одиноко, все бегут к бывшим. Давай уже любить друг друга, крошка, – помог подняться суке Шарик. – Я же вижу, как ты соскучилась.
– А что есть повод? – отряхивалась Кара.
– Разве для секса нужен повод? – закинул он лапы ей на спину. Кара замолчала и, себе на радость, сдалась.
* * *
На работе было скучно, и я позвонил коту:
– Привет, как ты? Не разбудил.
– Да, нет, сериал смотрю «Про котов и кошек».
На экране перед Томом две кошки сидели под домом, точнее, кот один, вторая кошка.
– В кино пойдём сегодня? – он махнул хвостом.
– Там людно.
– Может, в бар? – махнул в другую сторону, словно фразы болтались у него на хвосте.
– Там душно.
– Как истинная кошка, гуляете здесь ночью сами по себе, – не знал, что ещё предложить кот, – и не хотите ничего.
– Ну почему же, может мне давно хотелось бы по вам.
– Да? – ещё больше смутился кот и, не зная о чём дальше говорить, ляпнул: – А вы не замужем?
– Нет, ещё не пришлось.
– Вот и славно, давайте жить слитно.
– У вас серьёзные планы? – провела она мягко своим белым хвостом по его длинным усам.
– Да, влюбился с первого «мяу».
– Вы рискуете. Знаете, у меня полно недостатков: я царапаюсь, я в экстазе кричу, я с касания завожусь.
– Вот и славно, вот и славно, – запрыгал от радости кот, – я давно мечтал о блондинке.
– Интересный?
– Ну как тебе сказать, не напряжный, чтобы поспать. Знаешь, засыпаешь за телевизором, просыпаешься, а там те же голоса, те же лица, тот же мотив, снова засыпаешь. Я люблю так фильмы смотреть.
– По-моему, ты так же за моей жизнью наблюдаешь?
– Ага, надо признать, что твоя жизнь мало чем отличается.
– Что ты сегодня такой злой? – дунул я в ухо коту.
– Я не злой, я правдивый, – стряхнул он головой мою добродетель. – А правда – она всегда злая.
– Давно тебя собаки не гоняли.
– А что мне собаки? Собак я, конечно, люблю меньше, чем кошек, но тоже к ним неравнодушен.
– Да, ладно? – не поверил я.
– Серьёзно, – окончательно проснулся Том. – Так как с людьми у них много общего: собачья жизнь, не твоё собачье дело (даже если у тебя есть дело, даже если своё). Все твари на четырёх ногах вызывают умиление, но собаки – особенно. Её всегда много. Даже самой маленькой, она занимает большую часть пространства.
– В этом ты прав, Том.
– И каждого нового гостя хочет… Если не покусать, то пригласить на половой акт. Помнишь, как танцевала танго с твоей ногой одна, что приходила с Петровыми?
– Нашёл, что вспомнить. Я им сказал, чтобы впредь свою похотливую тварь случили с кем-нибудь. Бедное животное.
– Только не нравится мне, как четвероногие всё время шарятся по углам, ищут то ли жратву, то ли внимание к себе, а когда находят, начинают вилять хвостом и улыбаться. Противно.
– Зато как друзья они хороши, – заступился я за собак. – Правда, как и со всякими друзьями, с ними надо гулять.
– Ага, иначе обидятся и насрут на ковёр, на паркет, в душу.
– Мне кажется, кошки больше на это способны.
– Не все же получили достаточно воспитания.
– А собаки? У них же в крови эта верность!
– Нуда! Пока не увидят суку на горизонте или кота. А с первыми также неприхотливы и неразборчивы. Впрочем, как и мы, как и люди. Больше всего мне нравится в них отсутствие комплексов: где приспичило, там и отлил, где устал, там и уснул.
– Ладно, кот, что-то заболтался я с тобой, а мне ещё работать. Давай, до вечера.
– Ага, я тоже пойду отолью.
* * *
– Шарик, ты с ума сошёл? – пыталась она сбросить его лапы со своей спины.
– Не уверен, только с твоей спины, – облизнулся Шарик, когда Герда наконец выскользнула из его оков.
– Ну, разве можем мы этим заниматься прямо здесь, на улице, в грязи? – развернулась она к нему.
– Хорошо, я сниму конуру, ты будешь жить со мной? – начал он чесать задней лапой у себя за ухом, вытянув вперёд морду.
– Жить? Нет, конечно, меня и дома неплохо кормят, но приходить согласна. По выходным, при условии, что будешь меня провожать, – заметила она неподалёку ещё какого-то пса и стала принюхиваться.
– Я тебе сообщу на следующей неделе, – продолжал чёс Шарик.
– Пойдём, познакомлю тебя с тем сеттером? – сделала она несколько шагов в сторону рыжего.
– Твой поклонник? – отстал от своего уха Шарик и быстро догнал Герду.
– Нет, что ты, он идеализирует, – прибавила она бег.
– В смысле? Идеал ищет? Блядь!
– Это ты мне? Мы же просто друзья, – улыбнулась Герда.
– Вот дерьмо собачье, – остановился резко Шарик.
– Ты чего такой агрессивный? Рекс очень даже безобидный пёс. Потрахивает дома свою плюшевую обезьянку и говорит, что лучше ему собаки не надо, и это его идеал, – оглянулась Герда.
– В дерьмо наступил, – вытирал рьяно лапу о траву Шарик. – Не знаешь, чьё это говно? – принюхивался он.
– Не, не знаю, по ароматам ты у нас специалист. Так вот, про Рекса я тебе недорассказала. Как-то пошёл он в гости к одной сучке, а той на день рождения подарили собаку плюшевую. Так вот, он запал на неё и решил оттрахать в тот же вечер, во время акта из неё батарейки посыпались. Рекс жутко испугался, потом неделю есть не мог.
– А чпокаться мог? – никак не мог оттереть лапу Шарик.
– Ну, не знаю, это надо у обезьянки спросить, – засмеялась Герда.
– У тебя все такие? Зоофилов мне только не хватало в друзьях, – начал забывать про дерьмо Шарик. – Может, ему в кружок мягкой игрушки надо записаться?
– А как же свобода наций и ориентации? Ты настоящий мизантроп, рано тебе ещё в общество, – вдруг начала огрызаться Герда, и из её пасти тёплым летним дождём полетели злые слюни, – у тебя ещё дерьмо на лапах не обсохло, – выгавкала она в сердцах.
«Сука, вот зачем так? Что там, в башке, у них происходит, у женщин? Любит, любит, любит, а потом раз, и всё: и уже готова убить тебя с особой жестокостью, облить грязью и растоптать, бросить в канаву и стереть, как самое серое пятно в её светлой незаурядной жизни».
* * *
– Дождь будет сегодня, – не оборачиваясь от окна, произнёс кот.
– Откуда ты знаешь? – поставил я на огонь чайник.
– Настроение ни к чёрту.
– А-а-а, значит, не только у меня.
– Может, это заразно?
– Это ты должен знать. Кот, ты же книг не читаешь, откуда ты такой умный? – закурил я.
– Не читаю, ты прав, я их пишу. Ум не в книгах, он в генах.
– Ты умеешь писать?
– Конечно, но не так, как ты представляешь. Я – сама книга: стоит только тебе посмотреть на меня, и ты успокаиваешься – впитывая мудрость мою. Книга так тебя захватывает, тебе хочется продолжать бесконечно гладить меня, думаешь, ты гладишь меня, на самом деле – переворачиваешь страницы.
