Ознакомительная версия.
Фантазерка! Доверчивая сентиментальная фантазерка!
Вот только не плакать, рыкнула Лера сама на себя. Нечего слезы лить, на дорогу надо смотреть и о работе думать, а не о всяких там…
Наскоро припарковавшись, она стремительно вбежала в здание клиники, мельком отметив, что надо бы устроить охранникам сеанс бодрящего инструктажа – опять расслабились, позволяют себе покидать пост у входа. Нет, понятно, все живые люди, воды попить, в туалет сходить, но для этого существуют подмены. Сегодня же всем хвосты накручу… ладно, в крайнем случае завтра, сегодня опять гора срочных дел ждет… с этой мыслью Лера распахнула дверь своего кабинета, влетела внутрь…
…и задохнулась от болезненного удара под дых. Она даже не успела заметить нападавшего – только стремительное движение, согнувшее ее пополам. Нападавший (а может быть, он был не один?) закрутил ей руки за спину, схватил за волосы и еще раз коротко ткнул в солнечное сплетение. Сейчас будут пытать, холодея от ужаса, подумала Лера; во рту было кисло и горько, в глазах темнело, мысли рвались и путались, она не могла даже вспомнить, сколько денег в кабинетном сейфе. Что им нужно – почему-то ей казалось, что нападавших несколько, – подумала она и потеряла сознание.
Открыв глаза, Лера увидела белый потолок…
– Отлично, коллега. – Врач, стоявший возле ее кровати, был молод, улыбчив и абсолютно незнаком.
– Что… что со мной? – Лера схватила его за руку.
– Отлично! – повторил врач. – С вами все на удивление хорошо. Вас пытались избить, но, поскольку вы, как я понимаю, очень быстро потеряли сознание, остановились. Так что, кроме сотрясения мозга и сорокавосьмичасовой комы, у вас все в порядке. Ну и ссадина на щеке. Даже ребра не сломаны. Повезло вам.
– Ну да, – хмыкнула Лера. – Повезло. Как обычно. А что, собственно… Зачем?
Врач испытующе взглянул на пациентку, Лера ответила прямым и почти начальственным взглядом:
– Говорите. Кто? Зачем? Что вообще…
– Обычный рейдерский захват. – Наклонившись к самому уху Леры, он прошептал фамилию, которая многое объяснила. – Клиника «Максим», сами понимаете, очень вкусный кусок. Местоположение, близость к институту Склифосовского, то есть к его ресурсам, и все такое прочее.
– А… Максим Дмитриевич… он… – Она не знала, как спросить, но врач понял.
– Его успели предупредить, – тихо, но уже не шепотом, не на ухо, а выпрямившись, быстро проговорил он, – так что сейчас он, вероятнее всего, уже за границей.
– А что с персоналом?
Он промолчал.
– Когда я могу выписаться?
– Чем скорее, тем лучше. Валерия Викторовна, – врач опять понизил голос, – если честно, вас тут вообще нет. Мы вас забрали из клиники, потому что тут рядом и потому что вы… ну… как бы своя. И я, честно говоря, не понимаю, почему вас…
– Не добили? – безжалостно уточнила она.
– Ну… да. – Он покачал головой. – Может, подумали, что вы не оправитесь, а может, решили, что вы им не опасны. Но вы же понимаете, что это за люди. Они в любой момент могут передумать. Максим Дмитриевич не робкого десятка мужик, но предпочел скрыться.
– Хорошо. – Лера приняла решение быстро, как на операции. – Могу я позвонить?
– Да, конечно. – Врач протянул ей трубку.
– Давид, мне нужна помощь, – начала она, даже не поздоровавшись.
– Куда приехать? Что нужно? – деловито спросил он. Только сильный грузинский акцент, появлявшийся в экстренные моменты, выдавал, что он вполне осознал серьезность ситуации – и волнуется за нее, Леру.
– Меня нужно забрать из больницы. Не беспокойся, я, в общем, в порядке, но дело срочное. – Она назвала номер палаты и, помня о том, что «вас тут вообще нет», имя врача, который его встретит.
Давид приехал через двадцать минут:
– Тебя прямо сейчас нужно забрать? – Он коснулся ее разбитой щеки и закусил губу. – Как ты?
– Ничего, до свадьбы заживет. – Она выдавила из себя улыбку, боясь, что сейчас расплачется. Как будто не появлялся он на ее пороге вместе с этой… Нино, как будто не рвалась на части душа, как будто не жгло горло так и непролитыми слезами. Как будто они вместе – Лера и Давид, и никого больше. Впрочем, сейчас так оно и было. – Давид, меня нужно отсюда забрать, но это не главное. Мне нельзя пока возвращаться домой. И Антонину с девочками оттуда тоже нужно забрать. Я не знаю, на сколько. И… это опасно. Но… мне некого больше…
Он не дал ей договорить:
– Я вернусь часа через два. Надо все устроить. Подождешь?
Лера кивнула, чувствуя, как ее накрывает тяжелая дремота. Ничего, при сотрясении нужно спать, успела подумать она и провалилась в сон.
Через два с половиной часа, уже сидя в машине с пакетиком каких-то медикаментов в руках (врач сунул их ей со словами: «Возьмите, я там написал, когда и что принимать»), Лера наконец поинтересовалась, куда они едут.
– К нам, – почему-то нахмурился Давид. – Антонина и девочки уже там. И… я заглянул в вашу клинику, там…
– Я знаю, что – там, – поморщилась Лера.
– Нет. – Он мотнул головой. – Там один охранник мне передал… вот. – Он протянул ей конверт.
«Лера! – писал Максим. – Когда ты это прочтешь, я буду далеко. Мне придется бежать вместе с семьей. Так сложилось. Впервые в жизни мне пригодилось, что я еврей по матери. Не знаю, доведется ли еще когда-нибудь увидеться.
Ключ, – Лера вытащила из конверта невзрачный белый ключик с маленьким ярлычком, на котором был написан какой-то адрес, – от ячейки на почте. Там документы. Я переоформил клинику на тебя. Ты можешь об этом просто забыть. Но если не побоишься и сумеешь ее отбить – она твоя по праву.
Лера, прости, что уехал. Но это к лучшему. Я люблю тебя. Уже давно. Но ведь у нас все равно ничего бы не вышло. Так по-дурацки получилось. Прости, что раньше не сказал.
Прости. Целую тебя».
Лера сжимала листок, не замечая капающих на него слез. Стоп, сказала она себе. Не время рыдать.
– Что ты имел в виду, когда сказал «к нам»? – довольно сурово спросила она, поворачиваясь к Давиду. – Куда это?
– Ко мне, Лера. В мой дом. Точнее, не в сам дом, он еще не построен, а, как это в Москве называется, флигель. Я сразу туда хотел, но тут ты пропала вдруг, а оставлять Антонину одну было как-то нехорошо. – Он накрыл своей ладонью ее узкую ладошку, безвольно лежащую на колене.
Лера, сморщившись, как от боли, отбросила его руку.
– Не надо, Давид! Все – значит, все. Давай не будем вытягивать друг из друга жилы? Как, знаешь, чересчур чувствительные хозяева, которые даже хвост собаке режут по кусочкам, потому что целиком отрубить, дескать, жалко. Сейчас нужно заехать в одно место. – Она помахала в воздухе ключиком и показала Давиду написанный на ярлычке адрес.
Забрав из ячейки увесистый пакет, Лера вытащила из него пачку документов:
– Вот, Давид, смотри. Юридически клиника теперь принадлежит мне. Разумнее, конечно, об этом забыть. Слишком опасно. Максим вон решил не рисковать, и я его понимаю. Но все-таки думаю, клинику можно попытаться отбить… если против тех, кто ее захватил, выставить тех, кто не слабее. А лучше бы – сильнее.
– Я буду с тобой, – голос его дрогнул. – Всегда. Запомни это.
Это «с тобой» показалось Лере двусмысленным. Это опять возвращало всю – уже, казалось, разрубленную – ситуацию в прежнее зыбкое, неясное, неустойчивое состояние. Но – ладно, об этом можно будет подумать потом.
Машина притормозила возле глухих железных ворот, в обе стороны которых простирался глухой забор. Справа торчала белая будочка с окошком. Охрана, должно быть, подумала Лера, сейчас документы проверять будут. Из будочки, однако, никто не вышел, а ворота как будто сами поехали в стороны. Машина вкатилась внутрь и двинулась дальше, по окаймленной густой зеленью дороге. Кое-где в этой зелени мелькали крыши – пониже и повыше, помельче, как у сказочных избушек, и совсем большие, как будто там, среди деревьев, прятались настоящие дворцы. В подвздошье завозился маленький злой червячок – кто живет в этих утопающих в зелени дворцах? Почему не она, Лера? Чем она хуже?
– Пока поживем в коттедже для прислуги, – сообщил Давид, сворачивая в какое-то ответвление центральной «дороги».
Стоит в поле теремок-теремок, он не низок, не высок, вспомнилось Лере. Она попыталась пошутить:
– А мы там поместимся все?
– Конечно! Там три комнаты и салон. Большой. Кухня, правда, маленькая, но это неважно. – Давид был доволен, как ребенок, которому после радикального «больше никаких сладостей!» внезапно выдали целый мешок конфет. – Знаешь, Лерочка, я в большом доме сделаю для вас – для тебя с девочками и Антонины твоей – целое отдельное крыло… Ой, что ты? Ты… плачешь?
Она покачала головой:
– Просто глаза слезятся от усталости.
Маленький злой червячок безжалостно точил нутро: почему, ну почему какая-то там Нино, на которую без жалости не взглянешь, почему она должна жить во дворце? Лера прикрыла глаза.
– Устала? – заботливо спросил Давид, кладя теплую тяжелую руку на ее колено.
Ознакомительная версия.
