После длительного ожидания Михаил вошёл в длинный, как пенал, кабинет заместителя начальника тюрьмы господина Чернова, прошёл мимо ряда столов с писарями.
Михаил приблизился к массивному письменному, обтянутому тёмно-зелёным сукном. За ним восседал худой человек, похожий на ворона, запечатанного в чёрный мундир с золотыми пуговицами.
«Ворон» цепким профессиональным взором смерил претендента.
– Из приказчиков? – сурово поинтересовался он.
– Из них… – спокойно подтвердил Михаил.
– Отчего решил поменять род деятельности? Проворовался?
Михаил, не ожидая такого напора, смутился.
– Ну что молчишь? – наседал Чернов, буравя его своими чёрными маленькими птичьими глазками. – Или я в яблочко попал?
– Жена умерла родами… – признался он. – Не мог я в селе остаться… Уехал… Добрался до Омска, затем – до Тобольска.
– Всё ясно! – подвёл черту чиновник. – Думал на непыльную службу устроиться! Ан не вышло!
Михаил кивнул.
– Всё так, господин начальник.
Чернову понравилось, что претендент не стал юлить, врать, оправдываться.
– Как фамилия, имя, отчество? Возраст…
– Венгеров Михаил Дмитриевич. Двадцати лет от роду…
– Значит так, Венгеров, жить будешь при тюрьме, обмундирование, питание за казённый счёт, денежное довольствие сто восемьдесят рублей в год.
Михаил растерянно сморгнул.
– Маловато знаю… – примирительно сказал Чернов, словно читая мысли претендента. – Да ничего освоишься, поймёшь, как подзаработать. Только предупреждаю сразу – на взятках не попадайся! Наказание одно – увольнение. Ну что готов служить?
Михаил замялся. Чернов понимал: парень рассчитывал на большее.
– Грамоте обучен? – снова спросил Чернов. Михаил кивнул в ответ. – Хорошо. Паспорт при себе?
Михаил протянул чиновнику паспорт.
* * *
Венгерову выдали амуницию, пистолет и патроны, разместили в «камере» на пару с младшим надзирателем Петром Бахреевым. Пётр был старше Михаила, служил давно, почитай уж как десять лет.
Он, облачённый в чёрную казённую форму, правда, без ремня и портупеи, встретил новобранца дружелюбно. На груди младшего надзирателя выделялась серебряная медаль «За беспорочную службу в тюремной страже» с портретом Императора Александра III[18].
Пётр оказался человеком простым и разговорчивым, тюремный быт отнюдь не озлобил его и не превратил в циника. Он внимательно выслушал рассказ Михаила. Посочувствовал.
– М-да… И я когда-то из деревни уехал. Пятому сыну в семье ничего не светит… – вспоминал он. – Подался сначала в Тюмень, на заводе литейном горбатился. Почернел весь… Да потом с закадычным дружком перебрался в Тобольск. Только пути дорожки наши разошлись: я в надзиратели пошёл, а он – в карманники. Встретились годы спустя – по разные стороны решётки. Ладно, приказано тебя ввести в курс дела. Завтра в шесть утра моя смена – со мной пойдёшь, всё расскажу, всё покажу. Если что непонятно – спрашивай. С другими надзирателями лишний раз в разговор не вступай. Живи по правилу: слово – серебро, молчание – золото.
В тот же день Михаила поставили на довольствие, отужинал он в столовой для надзирателей. Кухарили и поддерживали порядок здесь женщины из заключённых – всё лучше, чем на кирпичном заводе надрываться. Михаил также замел, что некоторые надзиратели многозначительно переглядываются с подавальщицами. Пётр шёпотом пояснил:
– Службу покидаем нечасто, а бабу хочется. А те, что при столовой и кухне подъедаются – проверенные лекарем, чистые, заразу не подцепишь. Только здеся уже у каждого свои пристрастия…
Спал на узкой солдатской кровати в эту ночь Михаил крепко. Снилось Спасское, покойная жена, Колька Хлюст… Пробудился он по привычке засветло – подъём для надзирателей был в пять утра. Заступление на смену – в шесть.
Младшие надзиратели умылись, надели черную форму, подпоясались ремнями, расправили портупеи, проверили револьверы системы Смит-и-Вессон в кобуре из черной юфтевой кожи[19].
Младшему составу обувь не выдавали – Михаил натянул свои любимые сапоги из оленьей кожи, подаренные Николаем на свадьбу.
– Ещё намедни твою справную обувку заметил, – сказал Пётр, расчёсывая деревянным гребнем густые с проседью волосы.
Михаил тяжело вздохнул.
– Подарок друга… на свадьбу…
Позавтракали надзиратели ячменной кашей в столовой. Затем – заступили на смену.
* * *
Михаил прижился на новой казённой службе, освоил все её тонкости: как правильно обыскивать вновь прибывшую партию арестантов, как проводить утреннюю и вечернюю переклички, как распределять работу с вечера и подавать сведения старшему надзирателю. Научился Михаил поддерживать порядок в вверенных ему камерах, за нарушение нещадно отправлял в карцер. А также брал мзду потихоньку за передачу записок на волю и обратно, за водку, за второе шерстяное одеяло, за упаковку заварки и колотый сахар, и, разумеется, за свидание с родственниками. Особенно с жёнами и любовницами, на то Михаил выделял карцер с матрацем и одеялом.
Для «зажиточных» воров младший надзиратель предоставлял отдельные услуги – девок по сходной цене из числа арестанток. Выделял им тот же карцер, что и для свиданий с родственниками. Мзду брал немалую, сиречь приходилось делиться с надзирательницами женского отделения.
Однажды вор по кличке Щегол изъявил желание поразвлечься, за что посулил Михаилу солидный куш. Но девку испросил красивую и свежую, то есть из последней партии заключённых.
Михаил сначала пришёл в ярость:
– Тебе здесь не публичный дом! – коротко отрезал он. Но подлый Щегол так умел упрашивать, что младший надзиратель сдался.
Переговорив с надзирательницей из женского отделения, он узнал, что недавно «поступила» новая партия женщин, а среди них некая Варвара Михеева, проститутка, обворовавшая своего клиента. По словам надзирательницы Варвара была на редкость хороша. Михаил уже успел насмотреться на тюремных красавиц и, честно говоря, кроме брезгливости к ним ничего не испытывал. Но когда он увидел Варвару – сердце его зашлось. Перед Михаилом стояла статная полногрудая девка с пышной каштановой косой, уложенной вокруг головы, и дерзко смотрела на него василькового цвета глазами.
– Ты что ль младший надзиратель? – без малейшего страха спросила она и взмахнула густыми ресницами.
– Я…
– Для себя берёшь? – цинично поинтересовалась она, прищурив глаза, словно кошка.
– Нет… – коротко ответил Михаил в некотором замешательстве.
– А жаль… Ты мне по нраву… – заигрывала хитрая Варвара. Ей вовсе не хотелось «ходить по рукам» в мужском отделении, несмотря на род своего занятия на воле. И она сразу же решила «подбить клинья» к надзирателю.
Михаил справился с соблазном: запер Варвару в карцере, где она дожидалась Щегла…
Однако васильковые глаза девицы снились ему несколько ночей кряду. И когда Щегол снова захотел любви с Варварой, Михаил выкатил ему непомерную цену. Умудрённый опытом Щегол сразу смекнул: на девку положил глаз кто-то из начальства, что в тюрьме не было редкостью. И безропотно согласился на замену по сходной цене.
При первой же возможности Михаил замолвил за Варвару словечко и её отправили на кухню посудомойкой. Девка не сразу поняла, кому обязана такой милостью, но когда Михаил появился на кухне, одарила его расцветшими васильками в глазах.
– Говорила же: ты мне по нраву…
Варвара сняла заляпанный жирными пятнами фартук и отбросила в сторону. Старшая по кухне строго на неё зыркнула. Но, заметив интерес надзирателя, умерила свой пыл. Ибо на кухне, в прачечной и гладильной работали только фаворитки.
Михаил без лишних слов, а в данном случае он просто не знал, что и сказать, завёл девку в кладовку и плотно закрыл дверь. Та не заставив себя упрашивать долго, скинула арестантское платье, представ перед надзирателем в одной исподнице[20].
С того самого дня Михаил с нетерпением ждал встреч с Варварой. Среди надзирателей быстро прошёл слух: Варька Михеева – фаворитка Венгерова, её не трогать.
В конце января на день иконы Божьей Матери «Утоли мои печали» в исправительно-арестантское отделение пришла новая партия заключённых. Покуда руководство тюрьмы вкупе со старшими надзирателями оформляло надлежащие документы, проводило перекличку вновь прибывших, у Михаила возникло чувство щемящей тревоги. Оно усилилось, когда Венгров разводил заключённых по вверенным ему камерам. Внимание младшего надзирателя невольно привлёк арестант Дмитрий Носков. Михаил нутром почуял: от этого человека можно ожидать чего угодно.
Позже Михаил узнал, что взяли вооружённого пистолетом Носкова в бандитской малине во время облавы. Однако он никого не подстрелил, но, пытаясь бежать от стражей правопорядка, изрядно покалечил некоего жандармского поручика, руководившего операцией. В жандармском отделении оформили задержание и сопротивление властям в полной мере. Однако многоопытного жандармского штабс-капитана насторожил паспорт Носкова, выправленный казалось бы по всем правилам. И потому офицер составил подробнейшее описание задержанного и отправил запрос в соответствующий департамент Военного министерства в Екатеринбурге, где хранилась картотека на особо опасных преступников, бомбистов и террористов-большевиков. А покуда Носков после скороспелого суда пребывал в исправительно-арестантском отделении за нанесение тяжких телесных повреждений представителю власти.
