Ознакомительная версия.
В девяностые Большаково совсем уж было зажило как уединенный островок – на город и вообще на государство, которое разваливалось и гибло, не надеялись, кормились своим хозяйством, тайгой; на время забыли о плотине под боком – ее бросили достраивать, и казалось, что вот-вот река размоет бетон, сметет, утащит прочь.
Но наступили новые времена, государство ожило, и возобновились разговоры, что электростанция необходима, что до запуска осталось-то всего ничего. А потом громыхнула авария на Саяно-Шушенской ГЭС, и тут заметались: срочно вводить в строй!
То, что долгие годы было хоть и неизбежным, но отдаленным, нескорым, пришло, застучало в ворота.
Летом две тысячи восьмого появились бригады зэков из колонии и принялись валить бензопилами лес по угорам.
Местные сперва возмутились, бросились к пильщикам, а те показали путевку: подготовка ложа водохранилища.
– Скоро и вас подготовят, – добавили. – Вы же ближе других к плотине.
А еще через несколько дней в клубе состоялось собрание. Прибыли представительные мужчины и женщины – какое-то начальство, – стали рассказывать о том, что строительство гидроэлектростанции наконец-то вступило в завершающую фазу и пришло время прощаться с селом. Переезжать.
– И куда-а? – плачуще спросила старушка в первом ряду.
– А ради этого мы вас и собрали, – ответили из-за установленного на сцене стола. – Будем выслушивать ваши пожелания, решать то, что в наших силах. Сейчас Станислав Борисович ознакомит вас с порядком…
И крупный мужчина в сером костюме и синем блестящем галстуке, вроде бы самый главный из начальства, напоминающий какого-то тылового офицера (местные тут же прозвали его Военкомом), стал объяснять, то и дело заглядывая в бумаги:
– Переселение регламентировано законом Красноярского края, принятым в октябре месяце прошлого года. Закон называется «Об условиях и порядке предоставления жилых помещений гражданам, подлежащим переселению из зоны затопления БоГЭС». Закон предусматривает одиннадцать категорий…
– Чего затопления? Бога-с? – раздался в зале насмешливый голос.
Мужчина не сердито даже, а недоуменно, что его так перебили, уставился на сидящих внизу, оторопел. Его выручил, видимо, его помощник – молодой человек в цветастой рубашке:
– БоГЭС – это Богучанская гидроэлектростанция. Одна из крупнейших гидроэлектростанций России.
– Так вот, – продолжил Военком, – законом предусмотрены одиннадцать категорий льготников, имеющих первоочередное право на квартиры. Это, конечно, ветераны ВОВ, далее…
– Вовы, вперед! – выкрикнул тот же голос; некоторые в зале хохотнули.
Военком дернулся и поднялся:
– Слушайте, кто там мешает… За глумление над ветеранами можно и под статью подпасть. Или на пятнадцать суток!
– О, мое переселение уже начинается, – обрадовался насмешливый – беспутный, но от природы умный парень Виталька Синицын.
– Так, покиньте зал, – приказал Военком.
– С чего это?
– Вы мешаете. Покиньте.
– А я ведь тогда не узнаю, может, я льготник какой. И вообще – тут моя судьба решается.
– Но действительно, молодой человек, – заговорила женщина, похожая на губернаторшу Петербурга, – нельзя так себя вести. Вы не даете людям сосредоточиться, уяснить важную информацию…
– А вам можно, что ли, говорить нечеловеческие слова?
– Какие – нечеловеческие?
– Эти Богэс, Вов… И назовите номер закона, по которому нас отсюда погонят.
– Никто вас не гонит. Мы заинтересованы в первую очередь, чтобы переселение прошло организованно, в цивилизованной форме.
– Кто – мы? – не унимался Виталька.
– Здесь и представитель краевого министерства инвестиционной политики, и представитель дирекции по подготовке ложа водохранилища, и районная администрация…
– Я-асно, серьезные люди почтили, – вздохнул Виталька. – Вопросов больше не имею. – И он в самом деле надолго умолк.
Военком огласил эти одиннадцать категорий льготников, и жители села порадовались: почти все семьи попадали в одну из категорий. Хоть ветеранов почти не осталось, зато много было тружеников тыла; были инвалиды, семьи с малолетними детьми, пенсионеры…
Большаковским предложили высказывать пожелания, кто куда хочет переехать.
– Что ж, я в Москву хочу, – появился было вместо Витальки новый шутник, но его тут же зашикали.
– Выбор, товарищи, хоть и велик, но ограничен нашим краем и Хакасией, – сказала похожая на губернаторшу.
– А при чем здесь Хакасия?
– Наши соседи готовы предоставить жилье в своих населенных пунктах. К тому же они наши партнеры.
– Аха, поселят под Шушкой, чтоб нас смыло всех…
– Давайте серьезно!
Выбирать оказалось трудно и страшно. Да и большинство городов и поселков из списка были для местных пустым звуком – никто там никогда не бывал, знакомых не имел.
Слабо помогала и разложенная на сцене подробная карта края. На нее таращились, пытаясь сообразить, разобраться. Начальство подсказывало:
– Вот ваше Большаково. Это – районный центр, город Колпинск…
– Ну эт я знаю.
– Вот здесь, южнее, Канск, Заозерный… А вот Ачинск, Шарыпово, Абакан.
– Далеко-о…
– Там и климат мягче, абрикосы растут.
– Зачем мне абрикосы…
– Я в том смысле, что климат…
– Да мне бы где-нибудь рядом с рекой.
– А там, в Абакане, и Енисей, и Абакан…
– Мне бы рядом со своей бы…
– Ну вот Колпинск. Динамично развивается. И от вас совсем рядом.
– Аха, – встревал третий в это медленное обсуждение. – От Колпинска до реки – пешком не дойдешь.
– Вот Богучаны ниже по течению, – начинало терять терпение начальство. – Отличный поселок. Мотыгино…
– Там тоже ГЭС строить хотят. Опять переселение будет.
– Правда, что ли?
– Да, – неохотно признавало начальство, – планы есть.
– Что ж это от реки-то останется?..
В тот раз заявления подали всего несколько человек – в основном одинокие. Выбрали места, где у них была родня или знакомые.
Начальство не торопило, тем более у него самого возникла путаница в списках. У краевого был один, у районного – другой, а здесь сельсовет предоставил третий.
– Это почему так? – морща лоб, пытался понять тот, кого местные прозвали Военкомом. – У вас в реестре почти на полсотни больше людей… Как это? Ведь вы же сами подавали… – И он покачал списком, который привез с собой.
– Но это когда было-то! – ответила сельсоветовская паспортистка. – Года два назад. С тех пор новые прописались. Люди не все сиднями на месте сидят.
– Что-о?! Как – прописались?
– Закон разрешает.
– Да это!.. – Мужчина особенно сильно стал похож на офицера, увидевшего вопиющий непорядок.
– Действительно, Станислав Борисович, – тихо, но слышно сидящим за столом заговорил молодой, в цветастой рубашке, – закон не запрещает регистрацию в зоне затопления.
– Не запрещает… – Военком потер горло и зло посмотрел на паспортистку. – Хорошо-о… Хорошо, мы проверим, кого вы тут зарегистрировали.
– А кого? Не китайцев же. Своих, граждан России, в соответствии с Конституцией…
– Да ведь мы так никогда их… – Военком мотнул большой головой на обсуждающих внизу, в зале, свою дальнейшую жизнь большаковцев, – никогда не переселим.
– Издайте закон, я перестану регистрировать. Вы же из министерства – не я.
– Так, господа, – сказала похожая на губернаторшу, – давайте обговорим этот казус не здесь. Мы и так уже обращаем внимание… Еще митинга не хватало.
И тут как раз к сцене подошел Юрий Масляков. В руках – розданные документы с условиями переселения.
– У меня вопрос.
– Да-да. – Начальство за столом с готовностью обратилось к нему; и в зале притихли, надеясь услышать полезное.
– Вот здесь написано, что квартиры предоставляются строго в соответствии с регистрацией.
– Да, конечно.
– Но вот мы с женой, с Татьяной… Мы в разводе.
– Так, – кивнул молодой человек в рубашке, и на лице его появился азарт, как у отличника перед решением сложной задачи.
– И как нам быть?
– Вы, простите, зарегистрированы по одному адресу?
– Ну да. В разводе уже лет десять… У каждого свое, а тут…
– Мы понимаем вашу проблему, но в соответствии с законом вам положена одна квартира.
– Ну а как, если мы вместе не живем?
– Но ведь жили же как-то. И сейчас живете.
– Одно дело – здесь. У нас и изба, и еще… – Маслякову было неловко при всех объяснять устройство их жизни. – Я, например, в балке́… Но он вполне подходящий… Мы можем друг друга неделями не встречать. А квартира…
– Знаете, – как по секрету стала советовать похожая на губернаторшу, – рыночные свободы дают вам возможность оперировать полученным жильем. Можете разменять, можете купить себе отдельное…
– Купить? Хм, в кармане миллионы преют… И какая нам светит квартира?
– Вас двое?
– У нас сын еще! – выкрикнула Татьяна, до того как-то сжавшись слушавшая разговор. – Андрей, сын!
Ознакомительная версия.
