Ознакомительная версия.
– Ты Достоевского читал? – спросила я.
– Нет. Кино смотрел.
– А почему не читал?
– А когда? – в свою очередь спросил он.
Я поняла: солдаты загружены по горло. Чем? Всякой ерундой типа строительной подготовки. Лучше бы классику читали. От образованных людей больше пользы.
В другой раз я позвала бомжа Семена. Он жил в поселке, его приютили мои соседи в комнате при гараже.
Когда-то Семен работал шофером в Молдавии. Был женат на образованной. Потом сбил человека и попал в тюрьму. Из тюрьмы вышел в никуда. Жена бросила, жить негде, на работу не берут. Государство не предложило Семену ничего. Он превратился в бомжа. И ему это понравилось. Государство ему ничего, и он государству – ничего. Они в расчете. Никто никому ничего не должен.
Каким-то образом Семен перебрался из Молдавии в Россию. Поселился у нас в поселке – личный поселковый бомж. Его любили. Семен был простодушный, как собака. Соглашался на любую работу: крышу почистить, дерево свалить. Брал смешные деньги. Ему было главное – заработать на бутылку, а водка стоила недорого, не помню сколько. Я за этим не слежу по причине полного равнодушия к спиртному.
Меня он выделял среди остальных, потому что я его подкармливала. Наливала большую тарелку горячего супа. Должен же человек есть горячее, хотя бы раз в неделю. Я выносила еду на веранду. Он ел с нескрываемым удовольствием. Его было приятно кормить. Единственное неудобство: приходилось делить с ним беседу. Беседа с Семеном – испытание: непонятно о чем и скучно. Непродвинутый был Семен, но добрый и беззлобный.
Однажды возле рынка на него напала стая скинхедов, избила и сломала челюсть. Скинхедам не понравился его внешний вид: слишком грязный, запущенный.
Семен долго не мог есть и разговаривать. А когда начал говорить, то выразил следующее:
– Ну что ж… Я понимаю… Кому нравится смотреть на такого…
Он понимал скинхедов и не обижался. При такой жизни он был распахнут миру, всех понимал и прощал.
Старший Тодоровский подарил ему заграничный плащ. Семен носил его с длинным красным шарфом. Издалека можно было подумать, что идет Пьер Карден. Но вблизи становилось понятно: нет, это бомж Семен.
Я наняла Семена убирать листья.
Он явился не один, а со своей любовницей Тамаркой. Тамарку он обрел на рынке. Она продавала там кур и куриные яйца.
Должна справедливо заметить: они смотрелись неплохо. Тамарка – примерно ровесница Семена – была одета в платье с глубоким декольте. Наружу выступали ее роскошные плечи и начало грудей. Волосы – золотые, забранные в пучок на затылке. На шею ниспадали завитушки, как у Анны Карениной. Если не придираться – красивая. Единственное, во рту было маловато передних зубов.
Они нравились друг другу. Оба были веселые, вполне трезвые. Майское солнце шпарило на полную силу. Сосны и березы просеивали солнечный свет, мы все были осыпаны солнцем, солнечные лужи лежали на земле.
В такие дни понимаешь, что человек рожден для счастья, а жизнь – прекрасна.
В первую половину дня работали в четыре руки: Тамарка сгребала листья в кучи, а Семен засовывал их в пластиковые мешки. Но после двух, после горячего обеда, дуэт распался. Тамарка энергично орудовала граблями, а Семен сидел на садовой скамейке, задумавшись глубоко, как лермонтовский утес. Меланхолично наблюдал.
– Сень, а Сень, – ласково взывала Тамарка.
– Ащ, – отзывался Семен и махал рукой. Типа отстань.
Семен филонил. Ему нравилось ничего не делать, лениться, капризничать. А Тамарке нравилось взывать к его совести. Она была влюблена, и все в нем было ей мило: и его лень, и имя «Сеня», и то, что они связаны общим делом. Их счастье было растворено в этом солнечном дне, и казалось, что оно будет длиною в жизнь.
– Сень, а Сень… – ворковала Тамарка.
– Ащ… – Семен отмахивался, как от мухи.
Я вынесла им бутылку.
– А вы? – спросила Тамарка.
– Я не хочу, – честно сказала я.
– Так не пойдет, без вас мы не будем.
У них был свой кодекс чести. Не просто надраться, а соединить души в общем порыве.
– Закончим работу, тогда… – вмешался Семен.
Все поддержали.
Работа была закончена ближе к вечеру.
Я хорошо заплатила, но пить с ними не стала. Тамарка и Семен забрали бутылку с собой. Впереди им светил романтический вечер. Они ушли, предвкушая все радости жизни в комплексе.
Солнце сдвинулось к горизонту. Похолодало. Мне стало грустно. Я позвонила своей любимой подруге Ларисе Васильевой. Она отозвалась басом. У Ларисы не было музыкального слуха, она звучала как пароходный гудок.
– Как дела? – спросила Лариса.
– Знаешь, у меня работали бомжи, у них роман.
– И что? – не поняла Лариса.
– Вот у них ни кола ни двора, только счастье. А у меня два дома, квартира в Москве, итальянская премия за книгу, и все равно я им завидую.
– Не завидуй, хрюша! – прогудела Лариса. – Они вечером напьются и набьют друг другу морды. И разбегутся. А ты останешься вместе со своими домами. Недвижимость – надежнее. Счастье уходит, а недвижимость остается.
– Да?
– Ну конечно, хрюша.
Я тяжело вздохнула. Хочется все: и счастье, и недвижимость, и бессмертие, и святую к музыке любовь.
Вечером я вышла на прогулку. Навстречу шел Семен, расстроенный и пьяный. На щеке красовалась ссадина, как будто его лицо пробороздила кошачья лапа.
– Кто это тебя? – удивилась я. – Тамарка?
– Та… – Семен отмахнулся. – Все ей мало. Только и знает: деньги, деньги.
Он пошел дальше, разочарованный в женщинах и в любви.
Я отправилась в сберкассу, чтобы снять деньги, и взяла с собой своего ученика Дениса, молодого парня. Для подстраховки. Мало ли… Вокруг сберкассы вьются джентльмены удачи, рассчитывают на быстрый улов. Ограбить легче, чем заработать. Во всяком случае – быстрее.
Денис – молодой писатель, приехавший из Астрахани завоевывать Москву. Москва не давалась. Издательства не хотели печатать неизвестного и нераскрученного автора. А открывать новое имя – риск. Себе в убыток.
Мы вошли в закуток. От общего помещения он отделялся дверью.
В закутке стоял молодой мужик в шортах, лысый и весь округлый, как колобок. Крепкие руки, крепкий зад. Он стоял, склонившись к окошку, и беседовал с кассиршей. Потом ждал, пока она совершит операцию. Все это длилось бесконечно. Мне надоело. Захотелось как-то себя развлечь.
– Вы олигарх? – спросила я.
Он обернулся, посмотрел с удивлением. Не смог определить, из какого я сословия. Вроде пенсионерка, но не типичная: фирменная одежда, дорогие духи, наглая рожа, но не злобная, ни в коем случае.
– Я вас где-то видел, – засомневался Колобок.
– В телевизоре, – подсказала я.
– Вы артистка?
– Почти.
– А-а… Очень приятно, – обрадовался Колобок. – Нет. Я не олигарх, но у меня бизнес.
– Какой?
– Строительный. А что?
– Ничего. Просто вы похожи.
– На кого?
– На свой бизнес.
Колобок не понял, хорошо это или плохо – быть похожим на строительный бизнес.
– Мы еще благотворительностью занимаемся, – добавил Колобок.
– Интересно. А в чем она состоит?
– Мы решаем проблемы людей.
– Какие проблемы?
– В основном материальные.
Кассирша отвлекла бизнесмена от беседы.
Он достал пакет и вытащил из него пачку денег.
– Здесь два миллиона, – сообщил бизнесмен. Бросил деньги в ящичек, который тут же поплыл к кассирше.
Кассирша сунула деньги в специальный аппарат.
– Ой! – воскликнул Колобок. – Еще пятьсот тысяч.
– Давайте. – Кассирша выдвинула ящичек. Деньги уплыли.
Мы стояли и ждали. Довольно долго. Кассирша пересчитывала деньги, потом вносила данные в компьютер. Бизнесмен сунул руку в карман, вытащил еще пачку денег. Карман у него был какой-то бездонный.
– Ой! У меня тут еще пятьдесят тысяч! – виновато воскликнул Колобок.
– Нет. Все. Я уже оформила, – отрезала кассирша.
– А эти куда?
– Куда хотите.
Колобок растерянно смотрел на деньги.
– Возьмите себе, – подсказала я.
– Не могу. Они подотчетные.
Нависла пауза.
Я устала стоять, хотелось какого-то движения.
– Отдайте ему, – посоветовала я и указала на Дениса. – Вы ведь помогаете людям. Вот…
Колобок посмотрел на Дениса и протянул ему пачку – кстати, очень тонкую: десять купюр по пять тысяч.
Денис зарабатывал писанием мыльных сериалов. Работа – тяжелая, муторная, пустая. Деньги уходили быстрее, чем приходили. Он уже год не мог купить себе кухню и мыл посуду в ванной. Эти пятьдесят тысяч были как нельзя кстати.
– Бери, – приказала я.
– С какой стати? – удивился Денис.
– Это тебе компенсация за страдания, – обосновала я.
– Бери, пока дают, – сказал Колобок и сунул деньги в руку.
Далее он завершил свои дела с кассиршей, поставил необходимые подписи. Сухо попрощался и вышел.
Ознакомительная версия.
