Ознакомительная версия.
А потом у Елены вдруг все зашлось внутри от немыслимой и совершенно беспричинной ревности. Почему-то мелькнула мысль о том, что он совершенно не имел права ходить с ней по дорожке, и держать в это время дома какую-то Лару.
– Лариска, дай гостье тапочки, – приказал Вырубов. – И носки дай, у нее они тоже промокли.
Тапочки у Лары, как и следовало ожидать, оказались какие-то совершенно блядские: без задника, зато с шестисантиметровым каблуком и пушистой розочкой у носка. Других не было. Лара очень радушно улыбнулась ей. Елена поняла, что Лара не видит в ней даже потенциальной соперницы, и это еще раз ее взбесило.
Ванная у Малюты была площадью в пятьдесят метров. Посереди ванны стоял золоченый джакузи – непременный атрибут новорусского успеха, как цветной телевизор «Рубин» в 70-е годы. В одном углу, наискосок от джакузи, стоял черный мраморный унитаз, а в другом углу, тоже наискосок, черное же мраморное биде. Вся композиция очень напоминала разлученных навеки утку и селезня.
Елена вымыла руки, тщательно расчесала свои длинные и темные, цвета гречишного меда волосы, и спустя минуту вошла в столовую. Вырубов уже наливал себе суп из фарфоровой дымящейся супницы.
– А Лариса? – недоуменно сказала Елена, заметив, что стол накрыт на двоих.
– На кухне поест, – сказал Вырубов. – Хороша, а?
– Очень.
– И притом глупа, как карась. Люблю глупых женщин.
Вырубов ел с аппетитом породистого щенка, и застольные его манеры немногим отличались от манер бультерьера. Обед был сытен и прост: грибной суп из сушеных белых грибов, пироги с вязигой, квашеная капуста и на второе – жестковатый тетерев, видимо, застреленный самолично в близлежащем лесу. Водки на столе не было. Вырубов спросил Елену, что она будет пить, и та покачала головой.
– Правильно, – сказал Малюта, – я тоже не пью.
Тетерева он ел руками, разрывая жесткое мясо длинными крепкими пальцами.
– Кстати, – сказал Вырубов, – я прочитал Канта.
– Всего?!
– Не-а. Чуть-чуть. Мне понравилась одна идея.
– Какая же?
– Поступай с другими так, как они бы поступили с тобой. Только делай это раньше.
Елена протянула руку за хлебом, и Вырубов поспешно подал ей корзинку. Его широкая, с мозолью по ребру ладонь на мгновение накрыла накрашенные белым неярким лаком ноготки Елены, и Елену как будто слегка ударило током. Она поспешно схватила ломоть черного хлеба и сказала:
– У Канта сказано по-другому. У него сказано: поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы они поступали с тобой.
– Лена, – усмехнулся Вырубов, – если бы я поступал так, как у Канта написано, я бы давно был покойником. Так на фига мне его читать?
Елена недоуменно смотрела на Малюту. Было невозможно понять, говорит он серьезно или смеется.
– А что за человек Семин? – внезапно спросил Вырубов.
Елена задумалась.
– Он очень умный человек, – сказала она.
– И что, ты любишь его за то, что он умный?
– Да.
Вырубов, расхохотавшись, откинулся в кресле.
– Да он же урод, – сказал Вырубов. – Ты его любишь за его деньги.
Елена некоторое время размышляла.
– Ну в какой-то степени да. Это же часть его – что он умеет зарабатывать деньги. Если бы он не умел зарабатывать денег, он был бы совсем другим человеком.
Елена задумалась и прибавила:
– И я у него никогда ничего не просила.
– А он тебе чего-нибудь дарил?
– Нет. И слава богу.
Вырубов улыбнулся.
– Витя скаредный человек, я смотрю, он нашел себе дешевую… жену.
– Не смейте так говорить, – сказала Елена.
Под рукой Вырубова зачирикал мобильный телефон. Сергей зацепил его за ухо, выслушал сказанное, коротко дакнул, и выключил аппарат наглухо.
– Ладно, – усмехнулся Сергей, – теперь о деле. Пятьдесят тысяч за универмаг и еще этот дом надоел мне к черту. Я хочу чего-нибудь такое, чего ни у кого нет. Дом, оранжерея и сад. Двадцать тысяч. Идет?
– Я… я вынуждена отказаться… – сказала Елена.
– Почему?
– У меня слишком много другой работы.
– А именно?
– Шубин просил отделать дом. И Казанцев.
– Сто сорок тысяч, – сказал Вырубов.
– Что?
– Я удваиваю сумму. Сто сорок тысяч. Ведь ты должна работать там, где выгодней? Вот и сказешь Шубину, что его очередь потом.
Елена покачала головой.
– Твой Сыч – трус, – проговорил Малюта.
– Что?
– Он должен был позвонить мне сам и отказаться. А он посылает на разбор бабу.
– Виктор тут не при чем. У меня много работы.
– У тебя будет мало работы, – сказал Вырубов. – Выбирай, либо ты берешь эти деньги и делаешь мой универмаг, либо ни Шубин, ни Казанцев тебе ни хрена не закажут.
– Я не могу делать ваш универмаг, – тихо, не подымая глаз, сказала Елена.
Вырубов некоторое время молчал. Потом резко поднялся, распахнул ногой дверь и крикнул куда-то в прихожую:
– Ерш! Свези Елену Сергеевну в город!
* * *
Вырубов не соврал: Шубин и Казанцев отказались от услуг архитектора Ратмирцевой. Шубин был владелец небольшой сети магазинов, и ему был нужен загородный особняк, а Казанцев открывал новый ресторан. Елена могла бы нажаловаться Семину, и, наверное, тогда Шубин и Казанцев заметались бы между молотом и наковальней, но Елене было даже жалко обеих предпринимателей, и она никому ничего не сказала.
Правда, через неделю Елена услышала, что Шубин везде рассказывает, что он не заключил контракта с Ратмирцевой потому, что она не представила в срок чертежей и притом попросила все деньги вперед. И что Ратмирцева, в общем, красивая стерва, с которой невозможно иметь дело. Это ужасно Елену обидело, но потом она подумала, что Шубин рассказывает это не сам, а по приказанию Вырубова, и тогда она испугалась за мужа.
Если бы она пожаловалась Семину, Семин бы принялся выяснять отношения, рано или поздно это кончилось бы конфликтом между ним и Вырубовым, а Елена не сомневалась, что хладнокровный убийца Вырубов для такого конфликта был подготовлен куда лучше.
Семин был прав – ей, Елене, с самого начала следовало сторониться обаятельного бандита с глазами Пьеро. Она была виновата, она по бабьей глупости полезла туда, где сильный и оскорбленный мужик, защищая свое самолюбие, начинает ломать судьбы людей, и было бы нечестно, если бы за ее глупость расплачивался своими магазинами наглец Шубин.
Так что Семину Елена соврала, что они не сошлись с Шубиным в цене, и вообще имя Малюты между ними никак больше не упоминалось. Только один раз, когда приехали какие-то высокие милицейские чины из Москвы, Семин с Прашкевичем возили их на вертолете на заимку и очень много с ними пили. Утром, отмокая в ванной с головной болью, Семин сказал, что без попойки с ментами нельзя.
– Все пьют, – пожаловался Семин.
Елена неожиданно для себя возразила:
– Малюта не пьет. Совсем. Ни разу не брал в рот ни капли.
Семин пьяно расхохотался.
– Он тебе соврал, Ленчик. Когда нужно, вполне пьет. Однажды на моих глазах пьяный блевал..
В 1996-м году в крае прошли выборы губернатора, и на них победил старый губернатор Нефедушкин. Нефедушкин был крайне непопулярен, и поэтому на выборы пришлось потратить довольно много денег. Половина потраченного принадлежала Семину, который тогда полностью контролировал Нарымский нефтехимический комбинат. Между Семиным и губернатором было неформальное соглашение, что после выборов к комбинату присовокупится «Нарымгеологоразведка» – государственная нефтяная компания с небольшим объемом добычи и хорошими запасами.
Семин знал, что другую часть денег на выборы дал Малюта. Поговаривали, что за это Малюте были обещаны два гидролизных завода, производивших паленую водку, и объединение «Виноспирт», которое этой водкой торговало. «Виноспирт» тоже на бумаге принадлежал государству, но губернатор обещал отдать его Малюте в доверительное управление: впрочем, Малюта и так уже явочным порядком давно контролировал и заводы, и «Виноспирт».
Малюта старался держаться в тени, и Семин с Малютой во время этих выборов нигде не пересекались.
Осенью 1996 года, когда до выборов оставалось еще два месяца, а Семин на неделю уехал в Бразилию с красивой девушкой Галей, к директору Нарымского нефтехимического комбината явился Сергей Вырубов.
Вырубов попросил директора отгрузить семнадцать тысяч тонн высокооктанового бензина фирме «Филлис», представитель которой сидел тут же в приемной. Директор, запинаясь, сказал, что ничего подобного он не сделает, и Вырубов ужасно удивился.
– Тебе разве не звонили? – спросил он.
– Нет, – ответил директор.
Тогда Вырубов подошел к батарее телефонов, расположившихся на вспомогательном столике справа от директорского, и по «вертушке» набрал номер губернаторского кабинета. Поговорил немного и передал трубку директору.
– Тебя.
– Да-да, Андрей Афанасьич. Все сделаем, конечно, – ответил директор через минуту.
Спустя неделю контракт между заводом и «Филлисом» был подписан. Операция состояла в следующем: у завода были большие долги перед краевым бюджетом – около 15 миллионов долларов. У краевого бюджета тоже были всякие долги – перед врачами, учителями, бюджетными учреждениями и так далее. «Филлис» получал бензину на пятнадцать миллионов долларов, продавал его на рынке, на вырученные деньги закупал всяческий товар народного потребления и этим товаром рассчитывался с бюджетниками.
Ознакомительная версия.
