Ознакомительная версия.
Я поднялся, в два шага пересек узкий проход между сиденьями, подошел, навис над не ожидающей ничего плохого девушкой. Она подняла глаза и, похоже, не очень испугалась, ни улыбка, ни прищур глаз не потеряли кокетливой, лукавой женственности.
– Это я, – признался нависший над девушкой парень и замолчал, ожидая реакции. Но реакции не последовало. Может быть, лишь чуть больше стало озорства в насмешливом взгляде. Пришлось продолжать: – Вы, возможно, меня сейчас не узнаёте, но мы с вами практически знакомы. – Теперь в ее взгляд добавилось удивление, немой знак вопроса. – Вас от меня поезд прошлый раз увез, – напомнил парень. – Я пустился было бежать за поездом, я бы догнал его, но меня команда обходчиков перехватила.
– Обходчиков? – Другого голоса у нее и не могло быть, именно под стать улыбке, под стать глазам, тоже лукавый, озорной, с кокетливой смешинкой.
– Там, в туннелях, у них обходчики метрополитенные ходят с большими гаечными ключами. Вот они меня и остановили.
– А. вот почему у вас такое лицо, – догадалась девушка.
– Ах да, лицо, – вспомнил парень про лицо. – Не бойтесь, это на нем не признаки насилия. Просто я со съемок еду. Специально грим решил не смывать. Я в кино снимаюсь. Знаете, такой артистический прием есть: чтобы в роль глубже войти, надо загримированным все время ходить. Не только на время съемок, но вообще постоянно. Как бы живешь жизнью своего персонажа. Говоришь, как он, думаешь, выглядишь, как он. В общем, полная подмена личности.
Улыбка все-таки не удержалась на губах, сорвалась звенящим, зовущим за собой смехом.
– Так вы сейчас тоже в роли?
– Да какой там, вы все перевоплощение поломали. Вот настраивался, настраивался два дня, а тут вас увидел, и как рукой сняло. Но это не страшно, я завтра снова перевоплощусь.
– Значит, вы артист, а на лице у вас грим? – зачем-то переспросила девушка. Казалось, что, помимо смеха, в ее голосе появилось еще и любопытство. Вернее, не любопытство, а любознательность.
– А что, не верите? – почти обиделся парень. – Хотите, я вас провожу, и, когда вы меня к себе на чай пригласите, я все с лица смою. У вас скипидар дома имеется?
– А вы скипидаром смывать собираетесь? – Ее слова растворились в смехе, она уже и не думала сдерживать его.
– Ну да, грим в основном скипидаром и смывают, – уверенно подтвердил парень. – И вот когда я его смою, вы тогда наверняка вспомните, как четырнадцать дней назад нас разделили вагонные двери. Казалось, навечно, а оказалось, всего на четырнадцать дней.
– Одиннадцать, – поправила смеющаяся девушка.
– Что одиннадцать? – не понял парень.
– Не четырнадцать дней, а одиннадцать.
Парень помолчал, прикинул, получалось, что шансы его резко поднялись. Просто под самую металлическую крышу мелко трясущегося, громыхающего вагона.
– Пусть одиннадцать, – не стал спорить он. – Но я с тех пор почти в метро не спускался, и получается, что для меня наши встречи одна за другой произошли, практически подряд. И я так это понимаю. Подобная последовательность, подобное настойчивое совпадение не может быть случайным и подразумевает провидение. Не хочу произносить слово «судьба», слишком сильное слово, не будем им бросаться, но провидение прослеживается четко. Фатум, одним словом. Меня, кстати, Толя зовут.
Поезд уже подъезжал к «Сокольникам», оказывается, она где-то там жила, недалеко от метро, в глубине, рядом с парком.
– Оля, – девушка встала, протянула руку. Он пожал ее, теплую, хрупкую, тоже очень женственную, просто излучающую женственность.
«А может, и «судьба», – почему-то подумал парень про себя.
– И какая же у вас роль? – спросила девушка уже на улице. – Кого же вы играете, что приходится с таким печальным гримом ходить?
– Да я студента играю. Он свою физиономию под кулаки подставляет, чтобы друга из беды выручить. В смысле, так по сценарию.
– Правда? – Она взглянула на него. Сейчас, на солнце, ее глаза оказались янтарными и тоже лучились, точь-в-точь как солнце.
– Ну да, в жизни такого не бывает, конечно, – кивнул парень. – Но искусство, оно ведь не обязательно должно повторять жизнь один к одному. А грим таким образом задуман, чтобы я у зрителя жалость вызывал и сострадание. Особенно у зрительниц. В смысле, не я, а мой персонаж. Вызываю?
– Вызываете. – Она снова взглянула на него, снова засмеялась. Теперь он точно знал, что нравится ей.
Они подошли к ее дому, остановились у подъезда.
– У нас дома нет скипидара, – развела она руками. – Так что оставьте свой грим до завтрашних съемок.
– Да ладно, скипидар. А как же чай? Чай у вас дома имеется? – не сдался с первого раза парень.
– Вы моей маме тоже про грим будете объяснять? – снова засмеялась девушка.
– Ах, мама… Про маму я не подумал. Нет, маме про грим, конечно, не объяснишь. – Парень вздохнул. – Ладно, не страшно, тогда я вам вечером позвоню, про фильм подробнее расскажу. В нем много чего накручено, насыщенный сюжет, любовь, немного криминала для динамики, всякие социальные, общечеловеческие вопросы. Но в основном, конечно, любовь. Сделано так, что просто не может оставить равнодушным. И вас не оставит, обещаю.
Девушка промолчала. Ну, раз не возразила, значит, согласилась, сообразил он. Она помедлила, все же назвала цифры. Семь цифр. Он повторил их вслед за ней.
– Вы не запишете? – удивилась девушка, в ее глазах мелькнуло. Нет, не страх. Но, может быть, беспокойство?
– Не-а, – покачал он головой, улыбнулся. – Я запомнил.
Он не обманул, он действительно сразу запомнил номер ее телефона. Если не на всю жизнь, то, во всяком случае, на много лет вперед.
Вставка седьмая
Заключительная
Цель этой короткой заключительной «вставки» как раз в том, чтобы объяснить, почему я решил использовать «вставки» в «Магнолии».
Ведь они могут отвлекать от главной сюжетной линии. При этом отвлекать не только внимание читателя, но и его ощущение сопричастности, ассоциации с героями. И каждый раз, работая над следующей «вставкой», я сомневался: а нужны ли они вообще? Не ухудшают ли книгу? Я по-прежнему в сомнении. И все же пошел на риск.
У «вставок» в «Магнолии» две основные задачи. Первая – более специфическая. Я хочу поделиться с читателем своим представлением о литературном процессе, пригласить его, как говорят журналисты, «на свою творческую, писательскую кухню». Как и по каким принципам создается и строится книга, выбор темы, сюжета, стилистики, образов героев, да и многие другие технические, базовые и более частные вопросы я попытаюсь обсудить в последующих «вставках».
Сразу оговорюсь: это только мое понимание, не претендующее ни на абсолютную истину, ни на массовое тиражирование. Просто я решил более или менее структурно изложить на бумаге мое видение литературного процесса – ведь я много думаю над своим ремеслом, стараюсь проникнуть в его суть, определить закономерности.
Поэтому в каждой из «вставок» я обсуждаю тот или иной литературный аспект. Один на «ставку» А так как у «Магнолии» планируется продолжение, то, значит, будут и новые «вставки», и, глядишь, мне удастся по пунктам разобрать если не все, то некоторые технические нюансы создания литературного текста.
Почему я решил посвятить пусть незначительную, но все же часть «Магнолии» в основном специфическому, узкому вопросу? Потому что надеюсь, что кому-то мои мысли могут показаться интересными, а для кого-то и полезными. Ведь немало людей пытаются писать (особенно сейчас, в эпоху «Живых Журналов», «Блогов» и прочих технических новшеств), имногие так же, как и я, задумываются над вопросами писательского ремесла. Отчего же тогда мне не поделиться с ними своим опытом? Пусть не все согласятся с моими рассуждениями, кто-то поспорит, я только буду рад.
А значит, получается так, что вставки адресованы прежде всего тем, кто либо сам пишет, либо собирается попробовать писать в будущем. Либо тем, кто по той или иной причине интересуется литературным процессом. В конце концов, портняжный журнал «Бурда» читают в основном те, кто сам умеет или учится шить.
Ну а для того, кому технические детали литературного процесса не интересны, тем, кто ценит лишь конечный готовый результат, им, выходит, читать вставки не обязательно. В конечном итоге я, например, женские наряды кроить не стремлюсь (хотя и готов пристрастно оценивать их на женских фигурах), оттого «Бурду» и не покупаю, и не читаю.
Именно для тех, кому «вставки» покажутся излишними, я их специально структурировал – не разбросал вкрапленными по тексту, а выделил в отдельные текстовые блоки – чтобы их удобно было пропускать.
Сказав это, я теперь могу перейти к другой причине, как раз связывающей наличие «вставок» с техническими аспектами построения литературного текста.
Ознакомительная версия.
