Ознакомительная версия.
Пробираясь в толпе за Крячихой, Варвара столкнулась нос к носу с Трынкой. Она вдруг хитро подмигнула Варваре и запела, поводя плечами:
На Муромской дороге
Стоя-а-ли три сосны…
Варвара оторопела.
– Загуляем, девки?
– Я гляжу, ты уж оскоромилася, – говорит Крячиха. – Малой где? Замотал меня, сатаненок…
Старшая Машка посторонилась – Кузька, прятавшийся за юбками девчонок, кинулся наутек, Варвара поймала его. Подскочила Палашка, прильнула к ней, глянула настороженно.
– Вам было дадено полчаса, срок вышел… – За столом, скрипя ремнями, поднялся бритоголовый командир. – Ни один бандит вами не выдан. Сдано добровольно: обрез – один, шашка – одна. Это, товарищи, курям на смех…
– Мужуков-то, мужуков навели! – Трынке не стоится на месте, она приплясывает. – Все бычки молодые, немятые…
Бойцы оцепления расчищали пространство у стены, отгоняя баб. Ожил взвод, томившийся в строю на припеке. Взводный в глянцевых сапогах с лихостью отдавал команды.
– …А отобрано у вас спрятанного оружия путем обыска и конфискации: винтовок – четыре, пулеметный ствол – один, патронов – триста восемьдесят штук, шесть гранат и возвратные пружины к пулемету – одиннадцать пружин…
Охрана тормошит заложников. Спавший на земле молодой мужик открыл глаза и сладко потянулся.
– …Не хочете вы, как говорится, с открытой душой итти в новую жизнь за советской властью. Что ж, как говорится, добром не хошь – поведут силой…
Печатая шаг, взвод промаршировал вперед, повернулся, разомкнулся и оказался лицом к лицу с заложниками. Их расставляли вдоль стены. Жунтяй все горячится, спорит с конвоиром, вставая на указанное место. Матрена застеснялась, не зная, куда девать руки, вздохнула, сложила на животе. Бойцы подняли винтовки.
Варвара косится по сторонам.
– Все выглядаешь… – бурчит Крячиха. – Иде он сам-то прячется?
– Кто ишо?
– Лебеда. А то кто ж!
– А я почем знаю?
– Да ладно табе таиться! Уж болтають на деревне-то…
Что-то коротко рявкнул взводный. Затрещал залп, люди у стены повалились на землю, посыпалась в дыму отбитая штукатурка.
Толпа, оцепеневшая на мгновение, взорвалась стоном. С разных концов рванулись к убитым бабы, но красноармейцы, сомкнувшись, преградили дорогу.
– Товарищи крестьяне, прошу соблюдать порядок, – перекрикивая шум, призвал бритоголовый командир. – Комиссия продолжает свою работу…
Когда бритоголовый сел, за его спиной в просвете между бойцами оцепления завиднелся конец улицы в белой пыли, дрожащий от зноя воздух. Солнце било в глаза, и Варвара различала только силуэты – жеребенка, прыгавшего через канаву, кобылы в недоуздке, мужика, который вел ее, припадая на ногу.
Она стала протискиваться к забору. Красноармейцы сновали в гуще народа, вылавливая немногочисленных мужиков. Сзади нажали, люди расступились. По проходу вели отца Еремея. Он споткнулся, малый с винтовкой поймал его за локоть, нацепил ему очки. На всю площадь заверещала Клашка, когда схватили Лобана, повисла на конвоирах, укусила одного, бойцы, разъярившись, поволокли ее вместе с мужем.
У забора красноармеец пытался привязать Чубарку, она, не даваясь, упрямо мотала мордой. Варвара заметалась – Лебеды нигде не было видно. Спустив Кузьку, Палашке наказала:
– Мотри, чтоб не убёг! Стойте тута…
И ринулась обратно в толпу.
Лебеда, заросший щетиной, с почерневшими скулами, стоя у стола, выдергивал локоть из руки конвоира:
– Не мацай, я не девка…
– В банде не был, – сообщает осипший Гришка. – Воевать у его некому, на усадьбе одне бабы…
– Его берут не как бандита, а как заложника, – наставительно, с оттенком раздражения заметил человек в толстовке, перебиравший бумаги.
– За што залог-то? Чего я вам должон?
Около чекиста плакала баба, за ней ждали своей очереди старики Лыковы с сыном Евсеем. Слышна была перепалка, потом все покрыл зычный голос бритоголового:
– Товарищи крестьяне, вы не слепые, сами видите – у Красной армии слова с делами не расходятся. Вам дается новый срок – еще полчаса. Если по истечении положенного времени вы не выдадите бандитов и не сдадите оружие, заложники будут расстреляны. Сейчас двенадцать сорок. – Командир показал часы. – Время пошло…
Варвара, поколебавшись, встала за Лычихой к чекисту.
На пятачке у паперти священник снял очки и, подняв к солнцу незрячие глаза, разговаривал с бабами. Прислонясь спиной к решетке, Лебеда неотрывно смотрел куда-то поверх голов. Варвара обернулась – там, куда был устремлен его угрюмый взгляд, Машка уводила кобылу в проулок, жеребенок совался вперед.
Над чекистом, сгорбившись, навис старик Лыков.
– Вот табе ишо один бандит, – тяжко сипит он, хватая воздух ртом. – По своей воле привели, запиши… Старшой на германской сгинул, и могилка незнамо где. Меньшого надысь схоронили. Энтот один покамест живой. Хуч в тюрьму его бери али куды хошь, а только не убивайтя, хуч одного мне оставь… Так и запиши: просю душевно вашу властю корень мой не губить подчистую…
– Или мы звери какие? – с укоризной говорит чекист. – У нас, папаша, по справедливости…
Бабочка порхала над убитыми. У Жунтяя дыра чернела на месте глаза. Матрена лежала, сцепив на животе темные корявые пальцы, из-под задравшейся юбки торчала рубаха.
– Побожися… что не омманешь! – выдавила Варвара.
– Я неверующий. – Чекист, усмехнувшись, поднимает голову от бумаг. – Чего у тебя?
Впереди ехал верховой, он придерживал рыжего мерина, дожидаясь телеги.
Варвара с Кузькой на коленях сидит в боку, свесив ноги. Палашка прижимается к ней. Трое красноармейцев молчат, настороженно вглядываясь в придорожные кусты.
В горнице никого не было, опять овчина валялась на полу.
Красноармейцы нашли винтовку.
– А сам-то? Убёг, что ли?
Малафей лежал, уткнувшись в землю, в конопле на огороде. Она перевернула его на спину:
– Живой, Панкратич?
Глаза на сером истончившемся лице были открыты, но он не узнавал ее.
Бойцы подхватили его за руки и за ноги. Из землянки Варвара притащила шинель, разостлала в телеге. Голова Малафея глухо стукнула о доски.
– Тихо вы! Не дрова, чай…
Чекист-оперативник в очках, сощурясь, рассматривает заложников, сбившихся тесной угрюмой кучкой:
– Который?
От волнения Варвара не может найти Лебеду. На земле бьется, рыдает в голос Клашка.
– Обросши который, лохматый, – шепчет Варвара. – Вон он, на карачках усемшись…
По знаку чекиста охранник подходит, перешагивая через сидящих, и заставляет встать щербатого мужика в распоясанной гимнастерке.
– Да не тот совсем, а вон за им! Сказала ж, обросши который!
Боец вертит головой по сторонам, берет за плечо Лебеду.
– Он, как есть, энтот! Самый он!
Потревоженные криком заложники поднимают головы.
– И вовсе энто не ейный мужик, а Трынкин, – говорит Игнаха в толпе.
Оперативник прислушивается. Увидев Варвару, Лебеда остановился в недоумении.
– Это твой мужик?
Все смотрят на нее, слова застревают у Варвары в глотке.
– Ты не мути, а говори толком! – Охранник плюнул с досады. – Который твой?
– Да нету у ей мужука, сгинул давно… Бобылка она, – утирая слезы, с раздражением вмешивается Клашка Лобаниха.
– Сука бесстыжая, анчутка рогастая! Люди добрые, энто ж мой мужик! – Взъерошенная, с красным потным лицом, Трынка, отшвыривая соседей, рвется к Варваре.
– А ты чего молчишь как пень? – вскинулся боец на Лебеду.
Мгновение они смотрят друг на друга, Лебеда на Варвару, она на него. Он усмехнулся и, отстранив конвоира, побрел обратно к ограде.
У стола перед чекистом мнется приземистый, заросший волосами мужик.
– Чуканов Степан? Тот самый? Из злостных?
– Он и есть, – подтверждает Гришка. – Степан Васильев Чуканов, Ельменев братан…
Оперативник подвел Варвару к столу.
– С этой придется разбираться…
– Омманули! Отпущать сулили! – вскрикивает Варвара.
– Да погоди ты… – Чекист с интересом оглядывает косматого мужика, делает пометку в бумаге. – В Шереметьевке? У Селянского воевал?
– Я ж сам пришел… – понуро бормочет мужик. – Обещалися семью отпущать…
Варвара взвыла – это Трынка, просочившись через оцепление, опрокинула ее на чекиста, свалила его со стула вместе с бумагами. Варвара рвалась и вопила, но ничего не могла поделать – голова ее, крепко схваченная, с глухим стуком колотилась о дубовую крышку стола.
– Ах ты, лоханка козья! – хрипела Трынка в то время, как красноармейцы с руганью разнимали их. – Я ж те сиськи пообрываю!
– Прекратить безобразие!
Наконец порядок восстановлен, Трынку утащили, Варвара, растрепанная и помятая, оправляется.
– Стоять тихо! – рявкнул на нее чекист. – Невозможно работать…
Косматый мужик прячет усмешку.
– Значит, у Селянского воевал? Где оружие? Почему не сдал?
Ознакомительная версия.
