- Спасибо, - немного успокоившись, кротко произнесла она.
В тот день на скамейке мужчины просидели с Томочкой до самых сумерек. Они прониклись к ней всем сердцем, выслушав её пренеприятнейшую историю. Мужчины давали ей свои нехитрые советы, от которых у Томы на лице опять наворачивались слёзы.
- Так, - изрёк мужчина крупного телосложения, ему явно симпатизировала Томочка. - Всё понятно! Раз ситуация аховая, то и решать её будем кардинально. Только для начала, - он обратился к Тамаре, - я должен вам сразу признаться, что я не свободен, а вот этому, - он указал на друга, - жена не помешает.
Сухощавый мужчина от такого заявления чуть не выронил свои шахматы.
- Да не волнуйся ты так! – ткнул он его в плечо, продолжая над ним подтрунивать: - Загсы сегодня всё равно уже закрыты, а до завтра у тебя ещё есть время свыкнуться с этой мыслью.
Тот смерил его недовольным взглядом и переключился на пострадавшую от семейного террора.
- А как вас зовут? - спросил худощавый у Томочки.
- О, простите, я даже вам не представилась, - смутилась она. - Меня зовут Тамара.
- «Тамар»… - пафосно произнёс крупный мужчина. - Есть такое еврейское имя, что означает финик, а значит сладкая, - подмигнул он другу. - Ты же у нас по жизни сладкоежка! Вольдемар, пользуйся моментом, у тебя появился шанс подсластить свою жизнь.
- Вольдемар, - как бы в забытьи произнесла Томочка, - это означает Володя, - и она, просияв на мгновение, вновь заплакала.
- Чего это она? – поинтересовался Вольдемар у друга.
- Понятное дело – это точно с горя! Кому ж приятно, что такой хрыч старый руку и сердце предлагает. Говорил тебе – побрейся! А ты: «чего на ночь-то глядя», вот теперь полюбуйся, что ты наделал.
- Иди ты, Колян, уже куда подальше со своими шуточками, - отмахнулся он от друга.
Томочка промокнула глаза платком Вольдемара и попыталась взять себя в руки. Она посмотрела на мужчин и, в этот момент, почему-то вспомнила несчастного Дружка. Перед ней всплыл образ чёрного пса лежащего на снегу с короткой верёвкой на шее.
А поджарый мужчина тем временем внимательно вглядывался в её припухшие от слёз глаза и тихо произнёс:
- Я вам, правда, очень сочувствую… И если хотите, то действительно можете пожить у меня, - он осёкся, заметив пробежавшую волну чувств по лицу женщины, и поспешно добавил: - Не бойтесь, я вас не обижу.
- «Заходите - не бойтесь, а уходите - не плачьте», - как бы про себя произнёс Николай.
- Колян, ты это к чему сейчас брякнул? – поинтересовался у него Вольдемар, в недоумении посмотрев на друга.
- Пардон, глупость какая-то вылетела, сам не пойму… - спохватился грузный мужчина. - Я только хотел сказать: зачем дедульке такую симпатичную бабульку обижать? – успокоил он друга. - Давайте, Тамар, соглашайтесь. Будем дружить семьями. Моя Светланка за этого тихоню знаете как обрадуется? Вы себе даже не представляете.
Вольдемар смотрел то на Тамару, то на друга и активно кивал головой.
А Николай всё не унимался:
- Хоть, наконец, вкусно сытым будешь! – толкнул он опять Вольдемара в плечо. - И потом, вам вдвоём всё веселей будет…
- Нет, я не могу, - тихо произнесла Томочка. - Это как-то всё противоестественно.
Тут вдруг Вольдемар с уверенностью в голосе заговорил:
- А естественно проживать свою жизни с теми, кто вас не хочет? Или вы ещё недостаточно отравлены своими обидами? – сказал… и сам же от своих слов осёкся, добавив смущённо: - Простите.
В воздухе повисло напряжение.
- Вы, наверное, правы, - неуверенно заговорила Томочка. - Но это моя семья и мне, наверно, нужно не бежать от трудностей, а как-то ещё попытаться…
Тут опять вмешался Николай:
- Попытаться, конечно, можно, но стоит ли? – безрадостно улыбнулся он ей. - А что вы, собственно говоря, теряете? Ну, не понравится вам жить с этим, - он ткнул пальцем в сторону друга, - я вас тогда к себе на дачу перевезу, а там что-нибудь придумаем.
- Ты что, Колька, опять мелешь?! Как она отовариваться будет? Там у тебя на даче до ближайшего магазина километров пять будет!
- Я же тебе говорю, это временно, а потом что-нибудь придумаем.
- Ой, ребята… - тихо всхлипнула Томочка и опять горько заплакала.
- Этак мы будем до ночи сокрушаться, - обратился Николай к Томочке и нервно заелозил на скамейке. - Пора, дамочка, пора. Принимайте уже, наконец, какое-нибудь решение.
Все притихли и даже Тома угомонилась. Она стёрла с лица последние слёзы и немигающим взглядом уставилась перед собой. Так прошли минуты в молчании.
Первым подал голос Вольдемар:
- Всё, поднимаемся, ребята, уже почти стемнело! – он решительно встал и протянул руку Томе.
- Пошлите, давно пора, - подхватил его предложение Николай, приподнимаясь со скамейки вслед за другом. - Давайте, мы вас уже куда-нибудь проводим. Выбирайте, куда хотите: к вашей буйной снохе или к благородному мужчине?
Томочка впервые улыбнулась и подняла свои изумрудные глаза на Вольдемара. Она внимательно разглядывала его волевое лицо, а потом нерешительно протянула ему руку и еле слышно произнесла:
- Хорошо, я иду к вам, Володя.
Вольдемар, как юнец, просиял от её слов, а Николай весело засмеялся и, толкнув плечом друга, произнёс:
- Ну что жених, веди в дом невесту!
ТАММИ
С того дня, как Тамара обрела новое жильё, пролетело несколько месяцев.
Вольдемару и Томочке было вполне комфортно находиться под одной крышей вдвоём. Они всё делали вместе: готовили, ходили по магазинам, а вечера проводили у телевизора или прогуливались в парке. Но, несмотря на их тесное общение, они так и не смогли перейти на «ты». Сначала они пытались это сделать искусственно, но потом незаметно опять начинали друг другу «выкать». Вроде бы такая мелочь, но, похоже, именно она позволяла им сохранить ту самую дистанцию, которая предотвращала развитию в отношениях коварного панибратства. Хотя у Томы с Вольдемаром иногда и возникали такие ситуации, что вполне было бы уместно и вспылить, но мистическое «вы» каким-то непостижимым образом оберегало их от этого.
Вольдемар и Томочка за время совместной жизни успели пережить некоторые события, которые некоторым образом повлияли на их дальнейшие отношения.
А началось всё с того, что вскоре, после исчезновения Тамары, Олег нашёл свою мать в доме её нынешнего покровителя. Он познакомился с Вольдемаром и без особого энтузиазма попытался мать уговорить вернуться домой. Томочка, не задумываясь, отказалась от его предложения. Олег, ещё немного поговорив с ней о том, о сём, вскоре откланялся и, пожелав ей и Вольдемару всех благ, удалился.
По дороге домой, он ощущал дискомфорт от двойственности чувств: вины и облегчения. Олег успокаивал себя мыслью о том, что в данном случае – это идеальное решение всех их семейных проблем, но где-то в груди, что-то томилось и гложило его. Он отмахивался от этого ноющего ощущения и шёл дальше. А, оказавшись дома, его совесть притихла окончательно. Тёплые объятия жены и сытный ужин почти совсем заглушили его внутренний голос.
Тем вечером Галина с большим вниманием выслушала мужа, а уже на следующий день распустила среди соседей слухи, что «эта лживая и вечно умирающая старуха саму Смерть умолила, а потом ещё умудрилась заарканить себе видного мужика с хоромами!».
А Томочка, после встречи с сыном, сникла и ушла в себя. Она не осуждала его – нет, а только сочувствовала, понимая, как у него сейчас неуютно на душе от такого поворота событий. Именно это она прочитала в глазах своего сына.
«Да, детка… я понимаю, что ты сейчас чувствуешь: чужой дядя пригрел, а родной сын… - размышляла она, мысленно обращаясь к своему Олежику. - Если бы только однажды ты решился сказать Галине о том, что каждый раз, когда она конфликтует с твоей матерью, то тем самым делает тебе больно. Просто, по-человечески сказал бы её об этом и всё. Тогда она, несомненно, была бы более сдержанной со мной. Эх… - вздохнула она, отгоняя тяжёлые мысли. - Молодой ещё - не опытный, я понимаю, что у тебя была такая травма, а потом ты был так долго одинок… Конечно, ты сделал правильный выбор. Но это должно было произойти как-то не так… как-то по-другому».
