— Так славно проводили малышек, но жаль не было Пети!
— И Дашеньки! — высказал сожаление старый профессор.
— Петя звонил, что занят на совещании учредителей новой компании и никак не может вырваться, — как всегда заступилась за внука Вера Петровна.
— А Дашу, конечно, не предупредили? — недовольно проворчал профессор.
— Но она уже не член нашей семьи, папа, — возразила ему Светлана. — Ты что, забыл, что они с Петей в разводе?
— Нет. Но не забыл и того, что это она помогла тебе в США вернуть Оленьку, — напомнил Розанов дочери историю с похищением ее близнецов. — И очень любит своих маленьких золовок.
Вступилась за Дашу и Вера Петровна, пожурив дочь:
— Уж больно быстро, Света, вы с Мишей стали относиться к ней, как к чужой! А она, несмотря на развод, всегда будет членом нашей семьи, как мать Юрочки!
Она печально вздохнула:
— И Дашенька продолжает любить Петю!
— Это верно, мама, — согласилась с ней Светлана. — Она и замуж решила выйти, чтобы спасти Петю! Разве не так, Миша? — обернулась она к мужу.
— Да, она сама нам в этом призналась, — подтвердил он и озабоченно сказал: — Именно поэтому нельзя допустить, чтобы она вышла замуж за отъявленного негодяя Юхновского. Надо этому помешать!
— Легко сказать! — усомнился профессор. — Это же один из самых богатых и могущественных наших олигархов. С ним шутки плохи!
Но его зять был не из тех, кого можно запугать.
— Противник он серьезный, но нам удалось откопать в старых делах такое, что ему несдобровать, если действовать умело и осмотрительно, — уверенно заявил Михаил. — Даша этому не верит, но когда представлю доказательства — сама откажется выходить за него замуж.
— С огнем играешь, Миша! Тебе ли не знать о бандитском происхождении их огромных капиталов, через сколько трупов олигархи перешагнули! — всерьез обеспокоился профессор. — Как только почувствуют в тебе угрозу — конец! У них один принцип: «Нет человека — нет проблемы»!
Он угрюмо покачал головой.
— Самое ужасное, что на них работает целая армия наемных убийц, и свои люди в органах правопорядка помогают уходить от ответственности. Может, когда-нибудь и наступят лучшие времена, а пока, — он безнадежно махнул рукой, — борьба с ними заранее обречена на неудачу.
Разумеется, Михаил все это знал и все же упрямо заявил:
— Так что же теперь: накласть в штаны и спокойно взирать, как эти бандиты хозяйничают в стране? И отдать этому преступнику своего внука? Нет! Не бывать этому!
Он решительно тряхнул седеющей головой, и глубокий шрам на его правой щеке — памятный след Афганской войны — побелел, как всегда, когда Михаил сильно волновался.
— Я проучу этого негодяя! Если мой сын проявил слабость, то я не отдам ему Дашу и Юрика!
— Мишенька! Одумайся, ведь папа прав, — с мольбой обратила на мужа свои прекрасные ярко-синие глаза Светлана. — Неужто ты снова станешь рисковать жизнью, и мне придется опять переживать? Решил уподобиться Дон-Кихоту? Ведь у вас даже поединка не будет. Он просто наймет киллера, и, как всегда, никто за это не ответит!
— Не волнуйся, дорогая! Ведь жив я до сих пор? Они и властвуют потому, что их боятся, — уверенно заявил Михаил, и его спокойствие всех приободрило. — Ты же знаешь, меня не так просто застать врасплох. Думаю, это им надо меня бояться! — добавил с воинственным пылом.
Неожиданно на его сторону встала теща.
— А ты знаешь, доченька, Миша его одолеет! Как всегда выйдет победителем — я уверена в этом! — решительно заявила Вера Петровна и молитвенно подняла глаза к небу. — Ведь как в песне поется: «Смелого пуля боится, смелого штык не берет!» Потому, что Бог смелых любит! А твой муж и смелый, и сильный, и умелый! Не раз это доказал.
Она с любовью взглянула на зятя и горячо попросила:
— Не дай Дашеньке выйти за этого проклятого... олигарха. Тьфу! Это надо же, какое слово нерусское придумали! Не дай Юрочке попасть под влияние такой темной личности! И как знать, может Петя и Даша еще помирятся? Один раз уже расходились — и ничего, потом сынишку родили.
* * *
После встречи на банкете, даже в круговерти дел, мысли Петра постоянно возвращались к Даше. Лишь снова увидев ее, спустя два месяца разлуки, он со всей остротой ощутил, что она не только ему по-прежнему желанна и дорога, но более того — он влюблен так, словно в первый раз. Хуже всего было то, что вместе с горячим чувством его одолела еще более жгучая ревность.
«Быстро же и легко она забыла, как счастливы мы были вместе! Стоило мне уехать — сразу бросилась в объятия этого скользкого гада», — мысленно осуждал он Дашу в пылу ревности, даже не вспоминая о страданиях, которые причинил ей, бросив соскорбительным письменным самоотречением. А когда на секунду представлял, как Дашу обнимает другой, приходил в ярость и готов был уничтожить соперника.
— Нет, так продолжаться не может! Надо взять себя в руки! — вслух приказал сам себе Петр, отложив в сторону лежавший перед ним на столе план офиса консорциума. — Да! Я совершил роковую ошибку и вторую Дашу уже не найду. Но мосты сожжены, и это нужно пережить! Иначе сойду с ума.
Продолжать работу он не мог и решил прогуляться по центру города, чтобы развеяться. Но только собрал со стола и убрал в кейс бумаги, ему позвонил дед.
— Надо поговорить! — без предисловий приступил он к делу. — Вчера, проводив наших девочек, мы всей семьей решили: нельзя допустить, чтобы Дашенька вышла за этого негодяя Юхновского! Жаль, что тебя не было.
Профессор сказал это так безапелляционно, что Петр поневоле усмехнулся.
— Ну что ж, вы решили правильно. Но, боюсь, от нас это не зависит — Даша свой выбор уже сделала.
— Слабоват ты, оказывается, внучек, рано сдаешься! — укорил его профессор. — А вот твой отец — молодчина! И он решил дать бой этому олигарху.
Он сделал паузу, переводя дыхание, и горячо продолжал:
— И насчет Даши ты ошибаешься! Ты хоть знаешь, почему она решила выйти за него замуж?
— А чего тут знать? Позарилась на его миллиарды. Он — не мне чета.
— Какой же ты дурак! Слепец! — профессор задохнулся от возмущения, а когда отдышался, с горечью объяснил: — Она решила выйти за него для того, чтобы спасти тебя, вернув с помощью этого олигарха акции «Алтайского самородка». Ты ведь знаешь, что он их уже выкупил?
Степан Алексеевич был уверен, что внук оценит самоотверженную любовь к себе Даши и преисполнится благодарности. Но эта новость лишь всколыхнула в душе Петра горечь. «Вот оно что! Это из-за нее Юхновский перехватил у меня мои акции. А я ее об этом просил? Она и раньше со мной не считалась. Вот почему мы не ладили, и я ушел», — вихрем пронеслось у него в голове, а вслух коротко ответил:
— Напрасно она это сделала — только мне навредила. Я сам бы их выкупил.
— А откуда она могла это знать? Ты же сказал, что все потерял, — напомнил внуку профессор. — И потом Даша, несмотря на то, что ты ее бросил, — в его голосе было восхищение, — собралась отдать тебе их безвозмездно!
Однако этим он еще более уязвил гордость Петра. «Что же это такое? — страдая, подумал он. — Мало того, что Даша будет принадлежать другому, они еще будут всем хвастаться, что меня облагодетельствовали!» Петр, решив закончить разговор, отрезал:
— Все, дед! Не будем больше об этом! Все равно ничего не вернуть!
— Как это не вернуть? Ты должен,.. — вскричал профессор. — Неужели ты отдашь ее и сына этому негодяю?
— Разумеется, я предпочту, чтобы ее мужем стал порядочный человек. Но это решать Даше. Отговаривать ее — ниже моего достоинства.
Профессор в сердцах бросил телефон, а Петр, подумав, позвонил бывшей жене. «Надо прекратить эту суету вокруг моих акций, — мысленно решил он. — Будет лучше, если Юхновский их мне уступит. А не то — пусть управляют сами».
— Это ты, Петя? — сразу узнав его голос, живо отозвалась Даша, стараясь унять охватившее ее волнение. — Наверное, хочешь увидеть Юрочку?
