Он умылся и лег в кровать, погасив свет.
Он лежал и чувствовал себя героем-любовником, который не пошел ни на какие компромиссы в общении со слабым полом; он ударил подушку кулаком, представляя, что это — женский живот, в котором покоится новый младенец для старого мира; он думал, что он — великий человек, совершивший отвратительный поступок, и он предвкушал свой ад и плевки в себя со стороны красивых глупых людей. Он был слишком счастлив, чтобы огорчаться новому поползновению своих мужских потенций, требующих удовлетворения. Плоть все же была ублажена, и в своей широкой постели Дмитрий лежал, как подкидыш на холодной церковной ступени, которого еще ожидают в будущем и уникальное безрадостное детство, и окончательная смерть.
1988
Андрей Сигнатюр причесался и вошел. Оператор очень обрадовался, сказал «о», вскочил и протянул большую белую мускулистую руку.
— Это вы? Здравствуйте, — радостно сказал Андрей. — Я наконец пришел.
— Это я! — гордо воскликнул оператор, оправив белый халат, словно платье. — Проходите, вот начало пути.
В центре стены была плотно закрытая железная дверь лилового цвета. Оператор указал на нее пальцем и мечтательно произнес:
— Отсюда начинается приключение.
— Вы мне покажете канал сквозь Землю? — заинтригованно спросил Андрей.
Оператор достал длинный ключ, воткнул его в дырку замка двери, повернул восемь раз и вытащил.
— Проходите, вы все увидите, — сказал он Андрею и сел в кресло.
Андрей недоверчиво открыл дверь и увидел камеру с двумя креслами и небольшим смотровым окном, закрытым снаружи броней или другим материалом. Перед креслами находился характерный щит с приборами и кнопками. Андрей вошел, сел перед этим щитом и стал волноваться.
Оператор тоже вошел, закрыл за собой дверь и крикнул:
— Поехали?
— Вы можете меня прокатить? — недоверчиво спросил Андрей, не веря счастью.
— Ведь вы же заплатили массу денег, чтобы прийти… — тихо ответил оператор и громко добавил: — Меня зовут Петр.
Потом он замолчал и нажал зеленую кнопку. Все пришло в движение, и начались перегрузки.
— Мы начали путешествие сквозь Землю, — лекторским тоном сказал оператор. — Мы будем пневматически двигаться по каналу, развив огромнейшую скорость. Впрочем, радиус Земли меньше длины ее окружности, поэтому, двигаясь даже со скоростью самолета, мы бы прибыли в Америку быстрее. Это — одно из положительных достижений канала. Отсюда у канала большое будущее. Но оно еще больше, потому что мы двигаемся очень и очень быстро. Ведь нам нужно проскочить раскаленный и вязкий центр Земли, проскочить и не зажечься. Поэтому мы должны успеть. Сейчас вы увидите — начнется невесомость, от скорости и от близости к центру. Ведь нас притягивает именно центр, не так ли? И когда мы наконец приходим в него, он получает то, чего ждал, и от неожиданности отпускает нас на первое время… Вы слышите шум, напоминающий симфоническую музыку, если слушать ее за тридцать метров от филармонии, закрыв уши подушкой?
— Кажется… — сказал Андрей.
— Это — мантия! — продолжил оператор. — Это музыка мантии. Она звучит именно так. Она заполняет собой Землю, она горячая и вязкая. Мы сейчас в ней. Но мы не горим, поскольку все продумано. Огнеупорные стенки канала защищают нас от внешнего мира. Вам нравится?
— Чудно, — сказал Андрей, откидываясь на спинку кресла. — Можно закурить?
— Ни в коем случае! — строго ответил оператор. — Ведь существуют газы недр. Если вы зажжете спичку, мы можем взорваться!
— Я понял, — испуганно пробормотал Андрей, смотря на закрытое смотровое окно.
Оператор замолчал минут на пять. Потом началась невесомость, и Андрей привязался к креслу специальным ремнем.
Через семь минут оператор крикнул:
— Уа!!!
— Что вы сказали? — испуганно спросил Андрей.
— Ничего, — брезгливо ответил оператор. — Это наш боевой клич. Просто мы достигли центра Земли, и каждый оператор кричит в этот момент «уа»… Это как бы традиция, — добавил он, смягчаясь.
— Может, мне тоже крикнуть «уа»? — сказал Андрей.
— Ни в коем случае! Говорить «уа» — это почетное право операторов и звеньевых. А вы, заплатившие массу денег, должны сидеть, молчать и вслушиваться в истинный смысл окружающего.
— Когда мы прибудем? — спросил Андрей.
— Скоро. Вы увидите — перед нами будет Америка. Для этого есть смотровое окно.
— А сейчас? — спросил Андрей.
— Нет! — отрезал оператор, нажимая на синюю кнопку.
Начались перегрузки, и стало слышно работу каких-то механизмов. Стены камеры задрожали, потом все кончилось.
— Вот! — победно сказал оператор. — Поздравляю вас, мы прибыли. Итак, я открываю окно.
Он действительно что-то сделал, и в окне появился пейзаж. Было черное небо, звезды, горы, грунт.
— Но ведь это Луна, — недоуменно сказал Андрей. — Это ведь не Америка, а Луна!
Оператор посмотрел на пейзаж и медленно проговорил:
— Да… Похоже… Я сам не понимаю… Похоже на Луну.
— Как же это может быть? — ошарашенно спросил Андрей.
— Не знаю, — сказал оператор, — непонятно… Странно…
Они сидели и смотрели.
— А вернуться теперь можно? — спросил Андрей.
— Куда? В Россию? Думаю, можно. Сейчас.
Оператор немедленно что-то сделал, окно закрылось, пейзаж исчез; потом он нажал на зеленую кнопку, и начались перегрузки.
— Что вы делаете! — воскликнул Андрей. — Мы же ничего не выяснили…
— Вы меня попросили, — мрачно заявил оператор.
— Не попросил, а спросил!
— Это одно и то же. Я — честный оператор и выполняю свою миссию правильно.
Андрей обиделся и замолчал, отвернувшись к стене. Оператор гордо сидел в своем кресле, скрестив руки на груди.
Началась невесомость, потом оператор крикнул:
— Уа!!!
Но Андрей никак на это не отреагировал.
Наконец, пришло время, и все кончилось.
— Ну, вот и все, — удовлетворенно сказал оператор. — Думаю, мы вернулись в Россию.
— Но ведь мы совершили путь сквозь Землю? — спросил Андрей. — Туда-сюда?
— Несомненно, — ответил оператор.
— Тогда почему же все так…
— Не знаю.
— А, может, вы мне все наврали?! — воскликнул Андрей.
— Вряд ли, — сказал оператор, глядя вверх. — Спасибо за жизнь, мальчик мой. До свиданья.
1989
Я почесал макушку своей головы и продолжил жевательно-глотательные движения, нужные моему организму для доставки в его сущность калорий и витаминов. Глаза мои устали читать прессу, которая была интересна и глубока. Я встал, словно взлетел, потом защелкал пальцами, как Фидель Кастро на трибуне. Затем я перестал щелкать. Пошел мелкий снег снаружи жилища. Я закончил прием пищи, повернулся направо и надел одежду для прогулок по мегаполисам. Между пальцев ног при этом я обнаружил небольшой зуд, который немедленно прошел, как только я поместил это место на угол кухонной стены. Приятное ощущение захватило меня, посылая мурлыкающие сигналы в мозг. Мозг обрадовался, потом приказал мне повернуться налево, непонятно зачем. Я повернулся и узрел свою квартиру, где все еще стоял. Я ударил по стене ребром ладони и с прыткостью лани удалился на улицу, где меня приветствовал снег и отвратительный мерзостный мороз.
Я запел про себя песню «Бандьера Росса». Потом шел, шел и сел в троллейбус. Там было очень много представителей человечества. Я съежился между ними, и какая-то очень толстая задница стала обволакивать мой мужской перед. Это было плохо.
На сиденье некая бабушка, словно львица, разинула рот и махала своим билетом, пытаясь скоротать время поездки. Я, как орел, взмахнул руками и сжал жердочку, нужную для поддержания равновесия.
Троллейбус встал на светофоре, но все делали вид, что ничего не происходит. Миловидная женщина была повернута ко мне боком. Я стал от нечего делать представлять ее мертвой и непривлекательной. Но тут сзади забибикала машина и все повернули свои лица, чтобы узнать, что случилось.
