Она берет билет в кассе-автомате. На перроне ветрено и холодно, повсюду кругом рельсы и пронзительно визжащие поезда. Начались часы пик, люди кричат, толпятся и отталкивают друг друга от дверей. Новый поезд подкатывает к перрону, ее поезд, она оказывается позади всех в толпе дерущихся, в вагон уже набилось полно народу. Вдруг она поворачивается, выбирается из давки и уходит. В просторном туалете старуха, спавшая на табурете, просыпается, говорит, что английских булавок у нее нет, и снова засыпает. Нельзя же показаться перед чужими людьми, не приведя в порядок прическу, не вымыв руки. Потом она снова выходит на перрон. Прижатая толпой к стене, оклеенной рекламными плакатами, она решает позвонить туда и извиниться, сказать, что она приедет позже. Подождать час-другой и приехать действительно намного позже, если она просто приедет следующим поездом, он рассердится на ее неаккуратность, покачает головой и закроет дверь, а сын будет торчать на подоконнике и печально высматривать ее из-за цветочных горшков. А дома он уже пришел с работы, заглядывает за занавески, но она не спряталась, потом он запрет входную дверь и начнет шарить по ее ящикам в поисках денег. Накрапывает дождик, хорошо, что она повесила белье позади дымовой трубы. Мимо катится инвалидная коляска, управляемая слабыми руками. Только бы он опять не заболел, не лежал бы с открытым ртом, уставившись в стену остекленелыми глазами, ведь теперь некому будет, приподняв его, поменять ему простыню и вымести крошки из-под кровати. В прокуренной столовке она снова встает в очередь, в зале сидят друг на друге, у раздачи толкотня, хлопотливые красные руки мелькают над прилавком, дымится кухонная посуда, повар, которого видно через окно раздачи, лоснится от жира, голова у нее болит до тошноты. Сейчас незнакомый господин в пригороде смотрит на часы, раскачивается на стуле и сердится. Но все произошло так быстро и неожиданно, у нее даже не было времени подумать, неуверенно держа поднос, она подходит к столику, где сидит мужчина и сморкается в скатерть, за столиком в углу старик кормит с ложечки собаку. Группа молодежи в спецовках громко смеется. Она чувствует себя такой потерянной посреди всего этого гама, никого она здесь не знает, а он сейчас слоняется один по квартире в своих брюках с пузырями на коленях, и некому накормить его ужином. Мужчина напротив высморкался в скатерть, и вдруг сквозь дребезжащий шум она слышит его голос: «Я живу вдвоем с матерью, и у меня болят зубы». Она роняет вилку и низко нагибается над тарелкой разваренных макарон. Женщина с тряпкой забирает ее поднос, в свалке у прилавка раздается звон — кто-то толкнул поднос с чистыми стаканами. И снова голос: «Я, можно сказать, один — когда у меня гости, мать сидит в кухне». За соседним столиком компания пожилых женщин, провозглашая тосты, пьет кофе; одни посетители поднимаются и уходят, другие подходят, держа уставленные едой подносы. «Простите», — говорит она смущенно и смотрит в потолок, где, жужжа, крутится картонная реклама. Рука мужчины медленно ползет по столу, приближаясь к ней, она вскакивает, опрокинув стул, и выбегает через стеклянную дверь, которая автоматически захлопывается за ней.
Трамвай подходит к остановке. Навес для велосипедов, две с половиной плиты, составляющие тротуар, и подъезд. Чувство усталого облегчения охватывает ее при виде старой ненавистной улицы, высоких домов, подъезда, воняющего кислой капустой, и бесконечно длинной лестницы. Сейчас она накормит его, голодного, ужином, может быть, в следующее воскресенье они немножко прогуляются по улице перед кино, хоть он и не любит появляться с ней на людях. Рано или поздно на фабрике возьмут нового уполномоченного. В темной прихожей она наступает на маленькую кучку кожуры от сала, громкие звуки музыки доносятся из квартиры наверху, где старый холостяк пенсионер непрерывно играет на пианино, чтобы не чувствовать себя одиноким. Она осторожно пробирается через темные комнаты, он сидит у кухонного окна и тихо беседует с голубями, которые до сих пор так и не привыкли к его голосу. «Черт знает что, — говорит он ворчливо. — Я думал, ты под машину попала». Шум самолета разогнал голубей за окном. «Вечно ты оставляешь открытой дверь в ванную», — кричит она и швыряет сумку на пол.
У датской новеллистики хорошие и богатые традиции. Практически все значительные датские писатели XIX–XX веков, поэты, драматурги, романисты внесли свой вклад в развитие жанра новеллы. Так, историю датской литературы невозможно представить без новелл основоположника национальной романтической литературы А. Г. Эленшлегера, крупных романтиков Б. С. Ингемана и К. Хаука. Их традиций были продолжены датским классиком X. К. Андерсеном и С. С. Бликером, которые положили начало развитию реалистической новеллистики. Во второй половине XIX и в начале XX века в этом жанре много и плодотворно работали такие крупные писатели, как X. Дракман, Е. П. Якобсен, X. Банг, X. Понтоппидан, И. В. Енсен. Как новеллист начал свой творческий путь великий датский пролетарский писатель М. Андерсен Нексе, который и в последующие годы неоднократно обращался к рассказу.
Датская новелла 50–60-х годов нашего века при всей новизне содержания и многообразии формальных поисков основывается на традициях реалистической и романтической литературы прежних лет. Один из наиболее талантливых и интересных художников старшего поколения, продолжавший активно писать вплоть до 60-х годов, — Мартин А. Хансен. В его новелле «Праздник жатвы» проявилось столь характерное для писателя стремление к философскому осмыслению предназначения человека в жизни, к раскрытию трагической несовместимости между идеалом и действительностью. Трагедия молодого пастора Кристиана — в резком противоречии между его представлением о своей высокой жизненной миссии и ощущением бесполезности, ненужности этой миссии тем, кому он призван служить. Тот мир благодати, к которому он хотел привести своих прихожан, совершенно чужд жестокой реальности их существования. Страшная и бессмысленная гибель мальчика-батрака заставила пастора переоценить свое отношение к окружающему и свое собственное место в нем.
Темой тупой жестокости крестьянской жизни новелла Хансена перекликается с рассказом «Враги» писателя-коммуниста X. Кирка. Сочувственно, с добродушным юмором рассказывает автор трагикомическую историю двух стариков крестьян, вся жизнь которых ушла на бессмысленную жестокую распрю, порожденную патологическим собственническим чувством. Сейчас, уже на пороге смерти, им нечего вспомнить, кроме кровавых драк и судебных тяжб, но эти общие, столь дорогие им воспоминания связали их крепче всякой дружбы.
Вопрос о предназначении человека в известной мере сближает «Праздник жатвы» с новеллой-легендой Альберта Дама «Мертвый барон». За всей символикой повествования, за аллегориями и сложными туманными рассуждениями о бытии и небытии, о том, что есть бог и что есть человек, скрыта глубокая гуманистическая идея. Она заключается в том, что человек должен служить другим людям, творить добро, и эта простая истина гораздо выше веры в бога.
В новелле X. К. Браннера «Дама с камелиями», как и во многих других его рассказах, читатель встречается с провинциальной интеллигенцией, с людьми искусства. С глубокой горечью повествует автор об актерах провинциального театра, об их мытарствах, разочарованиях, житейских тяготах. Да, все они неудачники, жалкие и, пожалуй, немного смешные. Но все же они неизмеримо выше заполнивших зал мелких буржуа. Неизмеримо достойнее тех, кто, глядя на страдания героини на сцене, сосет леденцы, мечтает успеть после окончания спектакля попасть в кондитерскую и купить горячий крендель к вечернему кофе.
Людям искусства посвящена и новелла Франка Егера «Весенний вечер с Фаустом». Ее герой очень близок персонажам Браннера — это тоже актер, которому не повезло в жизни и который странствует по захолустным местечкам, добывая свой нелегкий кусок хлеба. Автор подробно описывает, как несчастен этот человек, как неустроена и жалка его жизнь. Но, несмотря ни на что, этот человек по-своему велик, потому что он служит людям, несет им высокое искусство. Читая в трактирном зале «Фауста», он преображается. Забыты нужда и унижения, исчезли разочарования, грязные комнаты трактиров, дешевые обеды, холод, страдания. И пусть ему затем вновь придется скитаться по убогим гостиницам, пусть он снова будет всего лишь слугой тех, кто ему платит, настоящее Искусство, которое он несет в себе, остается непобедимым.
Крепкая реалистическая основа, острота в постановке социальных проблем характеризуют творчество таких писателей, как Харальд Хердаль и Вильям Хайнесен. Рассказ Хердаля «Приятный вечерок» дает представление о присущем автору углубленном внимании к жизни людей большого города, о его резко критическом отношении к сытым, благополучным буржуа, не способным постичь сложность и глубину истинно человеческих чувств. В новелле нет прямых авторских оценок, рассказ ведется от лица главного героя. Но сделано это настолько живо и убедительно, что перед читателем отчетливо встает фигура предприимчивого, расчетливого, эгоистичного дельца-издателя, которому просто нет дела до поэзии в литературе или в жизни. Ему безразличны и поэт, который мечтает издать сборник стихов, и случайно встреченная на улице женщина, доверившая ему трагическую историю своей любви.
