Василий Афонин
Игра в лапту
По веснам, в середине апреля, как только сходил лед и освобождался от снега левый пологий берег Шегарки, на береговом повороте, за школой, напротив Новоселовой усадьбы, сходились мы играть в лапту. А за несколько дней до того, договорившись сразу же после занятий или убегая по два-три человека с последнего урока, уходили мы на скотный двор собирать с линяющих ездовых быков шерсть для мячей.
Мячи из года в год катаем шерстяные, резиновых никто из нас не видел, и мы всегда думаем, что если и играют еще где-то в лапту, то непременно такими же, как у нас, мячами.
Весной скот линяет, шерсть сходит с бычьих боков пластами: ею мы и пользуемся. Со своих коров почему-то шерсть нам не нравится…
Подождав друг друга за амбарами, направляемся к бычьему пригону. Обычно быки в работе, но в это время, когда ломается верховая дорога, на санях ездить уже нельзя, а на телегах еще рано, быкам дают отдохнуть. Быки, на которых мы в сенокос возим копны, за зиму отвыкают от нас. От окончания сенокоса и до нового его начала на них работают мужики, ездят в поля, в лес. Mы жалеем быков и ждем, когда выедут косить.
Сейчас они лежат в летней загородке на объедьях, греются, дремотно пережевывая жвачку. Быки похудели за зиму, к тому же еще линяют, и вид у них печальный. Садимся рядком на городьбу, разговариваем.
Каждый берет шерсть со своего быка, на котором работает в сенокос. Галки кричат над пригоном, они опускаются на жерди изгороди, на бычьи спины, не боясь нас, и улетают с шерстью в клювах к месту своих гнездовий.
Мы похлопываем ладонями по пыльным теплым бычьим бокам, мы разговариваем с ними. У всех быков клички: Пестряк, Жук, Чалка, Звездач…
Шерсти довольно. Мячи получаются разных цветов, в зависимости от бычьей масти — черные, красные, бурые. А то и черный с белым, если бык попадается черно-пестрый. А один бык редкой синей масти. Синька зовут его.
Натолкаешь в карманы шерсти, сядешь тут же в затишье на солнце и начинаешь катать. У каждого с собой обмылок: без мыла мяч не выйдет тугим. Возьмешь клок шерсти, поплюешь на него, намылишь слегка, чтобы шерстинки склеились, свернешь в комочек, покатаешь в ладонях — к нему еще клок, еще.
Главное, чтобы мяч круглым вышел и тугим. Когда округлится, катать и катать нужно из последних сил, сделается тогда он плотный и упругий, шерстинки не будут отставать.
Каждый делает мяч себе, кто два, для меньшего брата. Малыши, они в лапту не играют, просто забавляются мячом, радуются.
Мячи готовы, показываем друг дугу, хвалимся — у кого туже, значит, полетит дальше, дольше продюжит под ударами лапты; слабо скатал — мяч одну игру и продержится, разобьют. Расходимся довольные по домам. Вот день минул, второй…
Ждем, когда подсохнет берег, чтобы босиком можно было бегать. Да хоть и в обуви кто, на сырой земле и игра не игра. А солнце все выше восходит, ярче…
Первую игру начинали всегда на берегу за школой, около Новоселова огорода. Берег ровный, долгий, и вытаивал, и прогревался он раньше других высоких мест. Ребятни много, разбившись на компании, играли потом в иных местах — за конюшней, возле кузни, но на первую игру собирались здесь.
Что нужно для игры в лапту… сухая ровная поляна саженей двадцать в длину, саженей пять в ширину, мяч и сама лапта — гладкая полутораметровая палка в руку толщиной. Поляна — берег Шегарки, мяч приносил всякий с собой, а лапту с прошлого года еще хранила-берегла «матка» каждой команды.
Три игры мы знали тогда в лапту: в «галки», «бить-бежать», «на матках». В «галки» играли так: сходились человек семь-восемь и начинали конаться. Раз сыграли — кон сыграли. Иногда сразу же договариваются, сколько конов гонять, — когда времени мало. А если день праздничный — поесть забывали…
Собрались, стали конаться. Один кто-нибудь берет лапту за нижний ееконец и держит стоймя, остальные по очереди обхватывают палку поверх его руки. Когда все взялись за лапту, нижний перехватывается своей рукой поверх остальных, за ним следующий, и так до конца лапты. Чья рука окажется самой верхней — бьет, тот, чья рука ниже первой, подает ему мяч, остальные, разойдясь по поляне, ловят. Правила игры перешли к нам от взрослых. Давняя игра.
Биток берет за конец обеими руками лапту и, расставив ноги, заносит ее наотмашь — он готов. Перед ним на расстоянии лапты стоит поддавала. Поддавала должен поддавать — подбрасывать в воздух мяч, подбрасывать ровно, не низко и не высоко, примерно на уровне своего живота. А бить нужно вполсилы, слегка снизу вверх, чтобы мяч галкой взлетел над поляной и, описав плавную красивую дугу, упал там, где его ждут и ловят. Те, кто ловит, обязаны стоять каждый на своем месте и следить за мячом, не забегая в зону другого ловца, не толкаясь. Разрешается на несколько шагов отступить в ту или иную сторону. Поймал мяч — идешь бить, если мяч упал непойманный — бьет прежний; остальные ловят опять. Мяч хоть и шерстяной, упругости мало, но иной биток так зацепит его концом лапты — взовьется, едва виден. Стоят ловцы на напряженных, полусогнутых, чуть раздвинутых ногах, пальцы рук расправлены, руки приподняты несколько, одна возле другой приготовлены — сейчас мяч ударит в раскрытые ладони. Стоят смотрят, в чей квадрат опустится.
А теплынь. Видно, как над прогретой землей струится, переливается воздух… Мяч, катаясь по сырой поляне, набух, отяжелел, отбивает руки, сушит. Иному и поймать охота, а боится, уступает свое место товарищу: «Федька, лови ты за меня». А Федьке любо показать себя лишний раз, он признанный ловец, берет любые мячи — крученые, косые, мокрые, с какой угодно высоты. Встанет, примерится — и мяч в руках его, будто туда и летел. Всхохочет Федька — и бегом к лапте. Бить. А бьет — черта с два поймаешь, как размахнется — сила! Лапта для него легка. Хворостина.
Это — в «галки».
Но в них играют редко, разве когда соберется мало народу, человек пять-шесть. Уж лучше в «бить-бежать», там больше движения, больше азарта.
Конаются так же, как и в первой игре: верхняя рука бьет, ниже ее — поддает, остальные на поляне ждут мяч. Еще проводят две черты, шагах в семидесяти одна от другой. Возле одной бьют по мячу, к другой черте бегают. Биток, послав над поляной мяч, бросает лапту и шпарит сломя голову к дальней черте, от нее обратно на свое место. В это время стоящие по поляне ловцы должны поймать — перехватить мяч и на ходу, на расстоянии десяти-пятнадцати шагов ударить — отметить бегущего. Попал когда — идешь бить, а тот становится на твое место, не попал — бьет прежний, остальные ждут мяч. В этой игре совсем не обязательно давать из-под лапты красивые мячи, главное — ударить как можно сильнее и удачнее, чтобы мяч улетел дальше за черту, а пока бегают за ним, ищут в прошлогодней траве, успеть сноситься к черте и обратно. Можно ударить слегка в сторону, как бы нечаянно, но, если заметят, что хитришь и бьешь туда специально, выгадывая время, поставят поддавать.
Не каждый умеет бить, но кто умеет, старается ударить так, чтобы мяч летел понизу, стелился над землей, тогда его труднее поймать.
Вся суть — как бы не поймали мяч. А если поймали, перехватили на лету, то какими бы зигзагами, прыжками и рывками ни бежал к черте, все одно всалят, отметят набрякшим мячом в бок, в спину, ниже, оставив на штанах мокрое пятно. Бывает, поймает ловец мяч, а промахнется. Ему же и позор — в трех шагах не мог попасть в бегущего. В баню тебе швырять поленом, и только. Мазила! Рука кривая!
Кто бьет умело и сильно, ударит, положит лапту и трусцой ленивой с черте, обратно — быстрее чуть; ударит еще, опять рысцой. Раз до пяти этак. Раздразнит всех. Тут уж ловцы вовсю стараются перехватить мяч, а как поймает кто, встанет на пути и ждет. Вот биток пробежал к черте — не трогают его (а бежать непременно нужно, правила такие), вот обратно повернул. Тот, у кого мяч в руке, пропустит его несколько шагов да как влепит между лопаток тяжелым сырым мячом. Не задавайся шибко, что бить умеешь, — а мы ловим хорошо. Почувствовал?
Тому и больно, слезы выступили, но молчит, только плечами поводит. Сопит. «Погоди, — думает, — и ты побежишь мимо. Не так вжарю. Головой закрутишь. Небось…»
Это — в «бить-бежать».
Но самая интересная игра в лапту «на матках».
В воскресный день сойдемся на берег с утра самого. Босые, в крепких, продранных, заплатанных штанах, в кепках и просто так, рыжие, черноволосые, русые, стриженные наголо и заросшие, забияки и тихони, драчуны и миролюбцы, смельчаки и робкие, жадноватые и добрые, веселые и грустные, смирные, злые — всякие ребятишки далекой сибирской деревни Юрги. Собрались играть в лапту.
Весна. Тепло. День праздничный. До вечера самого отпустили родители. Играй. «В „галки“, „бить-бежать“, „на матках“!» — кричим, подпрыгивая, подбрасывая мячи. Обмениваемся с придачей. Спорим. Хвалимся цветом, упругостью мяча, легкостью.
