Николай Балаев - Ураган «Homo Sapiens»

Территории, расположенные к востоку от Колымо-Индигирского междуречья, принято называть Крайним Северо-Востоком. Именно в этих местах более двадцати лет прожил Николай Балаев. Здесь он работал в геологии рабочим, инспектором Охотскрыбвода, сотрудником газеты «Полярная звезда», заведующим перевалбазой совхоза имени Ленина Шмидтовского района. И как результат его многолетних наблюдений — щемящая сердце книга «Ураган «Homo sapiens». Вначале позволю себе несколько слов об этом удивительном, очень экологически хрупком крае.

Природа его, благодаря близости двух океанов, наделена уникальными чертами. Это лиственничные и смешанные леса равнин и низменностей, горные лиственничные редколесья и редины с зарослями ерников и кедрового стланика в подлеске, зональные арктические и беринговоморские тундры.

С высоты птичьего полета вся эта красота выглядит еще удивительнее: среди редкостойной лиственничной тайги и гарей, покрывающих склоны и шлейфы гор, надпойменных террас и ледниковых морен, едва различимы узкие ленты пойменных лесов. Темно-зеленые пятна кедрового стланика вначале ярко вздымаются по крутым склонам выше редколесий, а потом пропадают в кажущемся безбрежным сиренево-сером пространстве пустынных каменистых тундр.

Горные рельефы, речные долины, разнообразие подстилающих пород, характер расположения вечной мерзлоты, различная степень континентальности климата, особое распределение почв, растительного покрова, многообразие животного мира — все это оказало влияние на формирование экосистем Северо-Востока. Сегодня они существуют и функционируют, как сказали бы ученые, в крайне мозаичной форме.

На описываемой территории есть уникальные ландшафты, которые относятся к разряду реликтовых. Но они имеют крайне ограниченное распространение, а потому представляют интерес прежде всего как памятники природы и как объект научных изысканий и палеогеографических реконструкций.

Весьма разнообразна флора и фауна этих мест. Здесь учеными зарегистрировано до 1500 видов сосудистых растений, около 50 видов наземных млекопитающих, до 200 видов птиц, два вида уникальных амфибий — сибирские лягушки и углозуб, около 50 видов пресноводных рыб. Немало животных и растений относится к числу эндемичных. Местные ландшафты являются для них естественной средой обитания. К сожалению, вынужден сказать, что многие из них относятся к разряду животных не только редких, но и исчезающих. Это снежный баран, черношапочный сурок, белый медведь. В «Красную книгу СССР» занесены белоплечий и белохвостый орланы, беркут, скопа, кречет, сапсан, стерх, розовая чайка, а также рыбный филин, белый гусь, тундровый лебедь, кулик-лопатень. Среди рыб постигла та же участь три вида даллий, боганидскую и малоротую палии, анадырскую нельму, пенжинского и берингийского омулей, аляскинского хариуса и реликтовую трехиглую колюшку из горячих ключей озера Иони.

Свои потери несет и растительность: дицентра бродяжная, хе-гемона, эдельвейс, карагана гривастая, ползунок солончаковый, проломник охотский, прострел магаданский. Всего не перечислишь.

Мне вспоминается встреча с молодым ученым, лауреатом премии Ленинского комсомола, а ныне заместителем директора Института биологических проблем Севера Александром Андреевым.

— В течение нескольких последних десятилетий, — рассказывал он, — территория Крайнего Северо-Востока стала объектом интенсивного хозяйственного освоения. Главные промышленные очаги сформировались на Охотском побережье, в бассейне верхнего течения Колымы и Индигирки, на севере Чукотского автономного округа. В результате человек стал активно использовать не только минеральные богатства края. Под его воздействием усилилась эксплуатация и возобновляемых ресурсов: запасов леса, оленьих пастбищ, рыбы, сенокосов, площадей, пригодных под пашню, популяций пушных зверей и дичи. Только оленеводство, рыболовство и отчасти охота, — говорил ученый, — имели традиционные, так сказать адаптированные к местным условиям, формы и приемы. В других случаях необходимого опыта не было, поэтому освоение носило и носит зачастую разрушительный, агрессивный характер. «Разрушительный, агрессивный характер» — научная терминология, но насколько ясна она и понятна!

Период первых открытий полезных ископаемых и их освоение начались до приезда Николая Петровича Балаева на Северную Чукотку. Он называет те годы периодом патриархального освоения. Малое количество относительно маломощной техники, далеко расположенные друг от друга промышленные предприятия, бездорожье, устоявшиеся коллективы, где каждый знает каждого и почти все имеют среднее и высшее образование, — вот характерные черты того времени. «И, я считаю, — говорит автор книги, — еще одна главная, отличительная черта: этот каждый гордился местом своей работы, считал необжитый край своим домом. Пусть даже вторым, но домом. И соответственно относился к нему».

На наших глазах проходит этап интенсивного освоения Чукотки. Все новые и новые контингенты рабочих включаются в него. Им на помощь приходит качественно иная техника. А страницы местных и центральных изданий все пестрят заголовками: «Даешь Север!», «Покорим природу!», «Север отступает» и так далее.

Именно в период интенсивного освоения родилась и пока еще не уменьшается могучая волна браконьерства. В нем, как в любом катастрофическом явлении, масса составляющих: отстает воспитательная работа; неэффективны профилактические меры; маломощны в техническом отношении, слабо подготовлены кадры инспекции.

Да, воспитательная работа, подготовка кадров требуют определенного времени. Но автор показывает многие составляющие браконьерской волны, которые можно ликвидировать сравнительно быстро. Причем они носят характер первостепенных. Это прежде всего бесхозяйственность, а порой и безответственность местных руководящих кадров. Понятно, что массовое браконьерство происходит вдали от поселков, то есть без свидетелей. А забираются в ту даль сплошь и рядом на государственной технике, используя государственное горючее. Тоже понятно; пешком-то по заболоченной или зимней тундре далеко не уйдешь, да и не унесешь столько. Мало того — в личном пользовании оказываются вездеходы, собранные из государственных запасных частей, передвижные домики из дефицитных стройматериалов. Интересно, во сколько обходится государству браконьерский балок? Такой, как в повести «Там, за холмами»? Наверняка сумма четырехзначная.

Автор рассказывал, как присутствовал однажды при торговой сделке между горняками: одна компания продавала другой вездеход ГАЗ-71. Цена — три тысячи рублей.

И о «Буранах». Профессиональный охотник достает его с трудом, а на приисках «Бураны» продают людям, использующим их для браконьерства и просто грабежа, как в рассказе «Ищи-свищи». И заправляются эти «Бураны» государственным горючим.

Мне вновь вспоминается разговор с Александром Андреевым. «В результате браконьерства, принявшего бесчеловечный характер, — говорит он, — изменилась экология животных. Сегодня лось, к примеру, летом уже не выходит к рекам. Он вынужден оставаться в болотах или уходить далеко в горы».

Но неумолим и прекрасен закон диалектики: «Действие неизбежно рождает противодействие». И за последние годы среди фанфарных лозунгов «покорителей» начинают все чаще прорываться голоса в защиту природы Севера. В этой книге Николай Балаев говорит о том же. Хочется верить — его услышат. Ибо история не простит нам промедления.

Когда мы все по-настоящему увидим и поймем законы природы? Когда мы научимся жертвовать ради нее личными, нередко потребительскими интересами? Когда мы научимся залечивать раны, нанесённые природе в ходе ее освоения — не только выплатой штрафов из государственного кармана, а и приложением труда рук человеческих? Вопросы эти не риторические. Они звучат в каждом рассказе, в каждой повести Николая Балаева. Они живое свидетельство дисгармонии отношений Человека и Природы.

Да и о какой гармонии может идти речь, когда распоясавшийся браконьер способен пойти на крайность — убить человека, как, скажем, в повести «Там, за холмами» или в рассказе «Старик и волки». Не можем мы говорить о гармонии, когда сплошь и рядом нарушается закон должностными лицами, руководителями трудовых коллективов. Прочтите внимательно рассказ «Людоед» или повесть «Соучастники». Все они, взятые с поличным, в разных вариациях тупо твердят одно и то же: «Невидаль — пара бочек харитонов. Да их тут мильен, бульдозером греби сто лет, все одно — останется. Дак ни я, ни ты здесь сто лет не вытянем, ха!»