могут позаботиться о своих братьях, которые живут в нищете здесь, в чужих странах?
Широкие, обдуманные планы. Целая программа идеологической обработки туркестанских эмигрантов,
подготовки из них диверсантов, агентов, создание новых антисоветских организаций.
- Мы желаем вам хорошего здоровья, - на прощание сказал офицер. - Но если... - он недоговорил. -
Мы с радостью встретимся с человеком, которого вы пришлете к нам...
- На всякий случай я подберу... Увы! - вздохнул Махмуд-бек. - Все может случиться.
Они расстались в полночь.
193
У входа в отель Махмуд-бека ждал встревоженный Шамсутдин.
- Фарида в больнице, - почему-то шепотом сообщил он. - Отвезли вечером.
Махмуд-бек ворвался в вестибюль, подбежал к стойке, за которой стоял, весело поблескивая зубами,
портье.
- Все в порядке, господин Махмуд-бек. - Он кивнул на телефонный аппарат: - Я справлялся через
каждые десять минут. Я сделал все, как вы просили... - Портье знал, что последует хорошее
вознаграждение за новость. - Совсем недавно... - он посмотрел на часы, - пятнадцать минут назад у вас
родилась дочь. Мы желаем, чтобы она была самой счастливой.
- Спасибо... - Махмуд-бек прислонился к стойке. - Спасибо. Она должна быть счастливой.
Из рукописи Махмуд-бека Садыкова
Я читал путевые очерки моих друзей, побывавших на ЭКСПО-67. Меня очень заинтересовали такие
строки:
«Дождь в Монреале начинается неожиданно. Надо же, 16 июля в День Узбекистана с утра пошел
мелкий, похожий на осенний, дождь. Не испортит ли он праздника?
Мы приехали на выставку в девять часов и оказались далеко не первыми посетителями. Поезда
метро, сотни автобусов, экспресс, соединяющий острова, на которых расположилась выставка,
привозили все новых и новых гостей.
Мы расположились под огромным, застывшим в легком полете козырьком павильона. Переводчики,
экскурсоводы... Пожалуй, все работники павильона собрались здесь. У них хорошее настроение.
Подумать только! Сразу столько советских людей! Они засыпали нас вопросами, будто не были на
Родине несколько лет.
Осторожно, смущенно откашливаясь, сетуя на дождь, без конца отряхиваясь (Удобно! Можно спрятать
глаза!), подходят приехавшие из Нью-Йорка посетители... Нет! Они не забыли родную речь... Они вчера и
позавчера были на концертах узбекских артистов. Но и в Штатах, и здесь, на празднике, они чужие.
- Как выглядит Ташкент?
- А что на Шейхантауре?
Никто из нас тактично не касается главного вопроса: каким ветром их сюда занесло.
Разговор вначале сдержанный, далекий от главного, основного.
Но вот сверкнули слезы. Водителю автобуса из Нью-Йорка Ахмаду Ходже пятьдесят лет. Его
мальчишкой увезли родители в тридцатые годы в Турцию. О чем он говорил? Конечно, об одном:
посмотреть бы на родную землю, поклониться ей.
Другому нужно немного - кусочек хан-атласа. Он взял бы этот кусочек в могилу.
Вот третий... Он начинает разговор о наших профессиях. Мы отвечаем, что среди туристов есть
инженеры, врачи, преподаватели, рабочие, писатели.
- Ну, а вы кто? - спрашиваем мы.
- Я простой человек...
Собственно, это видно по его скромному костюму.
Приезжие торопятся сфотографировать узбекских артистов, подготавливают магнитофоны: нужно все
записать. Главное - песни, музыку.
Очередь растет. Все павильоны выставки открываются в десять часов утра. Сейчас девять
пятьдесят. . К флагштоку направляете? группа узбекских артистов, людей, дарящих радость, песни,
доброе настроение.
Сейчас под звуки Гимна Советского Союза и Узбекской ССР они поднимут флаг Узбекской Советской
Социалистической Республики».
Я знал тех людей, оказавшихся за океаном, хорошо понимал их состояние. Некоторые из них, может,
на последние деньги помчались в Монреаль. Побыть один день в Узбекистане! Счастье, которое трудно
скрыть. Услышать музыку и песни родной земли! Узнать, какой она стала...
Этот край раньше выпускал кетмени, омачи, арбы, ткани кустарного производства, сундуки и
гончарную посуду. Вот и все... Старые книги сохранили такие сведения... А новые... По разным причинам,
к сожалению, они с трудом доходят за океан.
Так слушайте и смотрите, каким стал Узбекистан!
«Очередь час ва часом движется к эскалаторам. Люди поднимаются к нам, в наш мир, чтобы самим
разобраться в десятках вопросов: убедиться, понять. К вечеру мы присели отдохнуть у павильона.
Отсюда видно, как от берега Святого Лаврентия все еще подвигается очередь...
Ей, кажется, нет конца...
Были в этой очереди люди, которым особенно хотелось взглянуть на макеты новых городов, на
величественные машины и нежную радугу маргиланского шелка...
Кто-то из таких посетителей виновен перед родной землей, другие ошиблись, не сумели вовремя
разобраться в происходящих событиях, третьи - выросли на чужбине.
Так смотрите же, каким стал Узбекистан!»
ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕВАЛ
194
Муфтий Амин-аль-Хусейна хорошо знали на Востоке.
Эго был подвижный старик невысокого роста. Он очень походил на европейца: светлое лицо, зеленые
глаза, живые, любопытные за толстыми стеклами очков, светлая аккуратная бородка.
Он умело скрывал свое истинное лицо, этот энергичный агент, долгие годы выполнявший задания
гитлеровской разведки. Приход Махмуд-бека обрадовал муфтия.
- Я сам хотел вас найти... - сказал Амин-аль-Хусейн.
Махмуд-бек развел руками:
- Узнав о вашем приезде, я просто ждал более удобного часа для встречи с вами.
Деньги у Амин-аль-Хусейна еще были. Он снял хороший дом на тихой, но приличной улице. Муфтий
позвал слугу и вопросительно посмотрел на гостя:
- Наверное, чай?
- Лучше... - весело сознался Махмуд-бек.
- Да-да... - улыбнулся муфтий. - Мне приходилось встречаться с вашими соотечественниками. Они
никогда не пили кофе, но вынуждены были терпеливо держать чашечку на весу. Вот так... - Муфтий
хорошо изобразил неуклюжую позу какого-то туркестанца. - Да еще живот мешает, - рассмеялся муфтий.
- Я не смог привыкнуть к кофе.
- И не надо... Оставайтесь самим собой.
Кажется, этот незначительный разговор, непринужденность, которые были в поведении Махмуд-бека с
первой минуты появления в доме, понравились старику.
- А я все же выпью чашечку кофе, - сказал муфтий.
Он тоже решил быть искренним даже в мелочах.
Начался знакомый Махмуд-беку разговор о судьбах мусульман. Сколько раз он слушал озабоченные
и горячие речи! Смотрел на лица, туповатые и умные, злые и хитрые. Часто приходила мысль: почему
именно такому человеку захотелось взвалить на свои плечи огромную ношу, почему он беспокоится о
судьбе народа, которого не знает и никогда знать не будет.
Муфтий Амин-аль-Хусейн, он же - муфтий Амин-Палистини, считался одним из опытнейших
сотрудников гитлеровской разведки в арабских странах. Англичане несколько раз пытались схватить
муфтия. Но он ускользал буквально из рук. Пользуясь авторитетом среди верующих, Амин-Палистини
находил убежище в любом поселке, не говоря о крупных городах.
Разрабатывались специальные операции английской разведкой, или постоянные розыски, а муфтий
продолжал разъезжать по Востоку, выполняя задания Берлина.
Теперь Амин-Палистини прибыл в страну, где пока хозяйничала Великобритания. Снял видный дом в
центральной части большого города. Невероятная наглость. Откровенный вызов колониальным властям.
Или он ищет встречи с англичанами?
Махмуд-бек решил опередить события. Почему бы ему, Махмуд-беку, первому не представить
англичанам борца за «счастье мусульман»? Несколько дней назад из Мюнхена пришло письмо от Вали
Каюм-хана. Это было уже второе послание руководителя Туркестанского комитета.
Первое письмо президента носило общий характер. Вали Каюм-хан без конкретных ссылок на страны
и людей писал о начале новой борьбы против Советов. Он выражал уверенность, что в этой борьбе
примут участие тысячи «обездоленных туркестанцев», находящихся в Азии. «Готовьтесь к совместной
работе...» - заключал Вали Каюм-хан. Это не было приказом. Это было предложение, от которого, по
мнению президента, вряд ли кто откажется.
Второе письмо, короткое, деловое, сообщало о ближайшем приезде муфтия Амин-аль-Хусейна,
