— Всего можно ожидать, Ингус…
— А что мы теперь станем делать? Война окончилась. Можно бы поехать домой, но если там никого нет…
Волдис с минуту молчал, размышляя о чем-то, затем сказал:
— Я думаю, нам стоило бы некоторое время обождать и посмотреть, как все устроится. Судя по газетам, там сейчас идет заваруха. Нельзя, конечно, принимать за чистую монету все, о чем трезвонят газеты, но ясно одно: в России сейчас жарко. Царь со своим троном полетел за борт. Большевики до основания разрушили старый мир и угрожают помещикам и капиталистам. Похоже на то, что у этих большевиков настоящие мудрые вожди — не зря так поносит их в Лондоне, Париже и Нью-Йорке вся эта огромная шайка живодеров. Одному ворону обкорнали крылья, как же тут не закаркать всей черной стае?
— Ты думаешь, они удовольствуются только карканьем? — спросил Ингус. — Примирятся с русской революцией и позволят установить там новые порядки?
— Возможно, они и попытаются что-то сделать, но о результатах я не берусь судить. Слишком мало мы, Ингус, знаем о том, что в действительности происходит сегодня в России. Питаемся разными слухами.
Так оно и было. Отголоски революции хотя и долетали до них, но капиталистическая пресса делала все возможное, чтобы народы Западной Европы и Америки получали самые искаженные, превратные представления о том, что происходит в России. Ингус и Волдис не были искушены в политике. Но и они иногда улавливали в какофонии кликушествующего хора реакционных сил какое-нибудь объективное сообщение оттуда. Однако этого было мало, чтобы сделать правильные выводы и ясно определить свою позицию. Они с радостью приняли сообщение о крушении старого режима. Но они и понятия не имели, что несет с собою новый режим, а поэтому не знали, как к нему относиться: принять или отвергнуть. Им оставалось одно: наблюдать, пока картина происходящих на родине событий станет ясной.
На том и порешили.
Без четверти семь друзья вместе сошли на берег. Волдис указал место стоянки своего парохода и напомнил, что на следующий день ждет Ингуса к себе в гости.
Они расстались. Вечером Волдис должен был быть на судне — ожидалось посещение судовладельцев. Ингус сел в трамвай и поехал на Маркет-стрит. Он не забыл прихватить с собой и подарок.
2
Ингус привез со Средиземного моря тот ровный, темный загар, которым не могут похвастаться северяне. В середине лета, когда все здоровые люди в большей или меньшей степени покрываются загаром, он своим видом не выделялся бы так резко, но сегодня, в рождественский сочельник, он казался на улицах Манчестера белой вороной. Каждое его движение, взгляд, упругое тело — все дышало здоровьем, молодостью, силой и жизнерадостностью. Трудно было себе представить, что в сердце этого человека скрывается печаль, уныние и заботы. Но именно так оно и было. Чем ближе подходил Ингус к знакомому дому, тем учащеннее билось его сердце в ожидании предстоящего свидания и тем сильнее охватывали его какие-то неясные предчувствия. Ноги точно налились свинцом. Ему вдруг захотелось сесть в парке на скамейку и отдохнуть.
Почему молчала Мод?
Ждет ли она его, и будет ли ей приятен его приход? Он вспомнил прошлые встречи и задушевный тон последних писем. Все это как будто давало право возвратиться после длительной разлуки и связать порвавшуюся нить на том месте, где произошел обрыв. Если у Мод появилась новая привязанность, она известила бы об этом Ингуса — дальность расстояния давала возможность безболезненно уладить самые щекотливые вопросы. Ведь при этом не нужно смотреть в глаза другу, видеть его страдания. Самая нерешительная женщина нашла бы в себе достаточно смелости и не оставила бы мужчину в неведении. А Мод нельзя было упрекнуть в нерешительности. Следовательно, дело не в этом.
Может быть, с ней случилось что-нибудь… Мод уже больше не существует?
С трудом, точно взбираясь на отвесную скалу, поднялся он по лестнице, немного отдышался у знакомых дверей и позвонил. Мод не могла еще никуда уйти — было слишком рано.
Повернулся ключ в замке. Ингус отошел подальше от двери и переложил пакет с подарком в левую руку, чтобы правой поздороваться. В дверной щели показалось лицо мужчины средних лет.
— Добрый вечер, сэр, — поздоровался Ингус. — Простите за беспокойство. Мисс Фенчер у себя?
— Такая мисс здесь не живет, — нетерпеливо ответил англичанин, которого звонок Ингуса, очевидно, оторвал от какого-то важного занятия.
— Давно ли она отсюда выехала, и не можете ли вы сказать, куда именно? — поспешно спросил Ингус, боясь, что занятый человек захлопнет перед ним дверь раньше, чем он узнает самое необходимое.
— Спросите у управляющего домом. Квартира номер два. Вторая дверь от входа.
— Благодарю, сэр. До свидания.
От управляющего домом Ингус узнал, что Мод Фенчер съехала с этой квартиры в ноябре прошлого года, то есть больше года тому назад. Куда она переехала, управляющий не мог сказать.
…Это был самый одинокий и печальный сочельник в жизни Ингуса Зитара. Он бродил по улицам и паркам — всюду, где когда-то гулял вместе с Мод; отыскивал скамейки, на которых они сидели во время прогулок. Он зашел в кино и посидел в ложе, где впервые опьянила его близость Мод. Завернул в ресторан и уселся за прежний их столик. И везде, в каждом из этих мест он словно искал следы Мод, какой-то оставленный ею в свое время отпечаток. Возможно, что он даже надеялся, бродя по любимым тропкам Мод, встретить ее. Все вокруг было таким же, как тогда. Так же играла музыка, приходили и уходили люди, так же по темным уголкам парка сидели влюбленные, тесно прижавшись друг к другу, шутили молодые люди, смеялись девушки, и где-то у самых ворот порта слышалась балаганная музыка каруселей.
Все было таким же, если даже не более праздничным и радостным, чем тогда, но не было Мод. Одинокий человек с темным лицом южанина бродил по улицам в поисках вчерашнего дня.
Мимо него проходили веселыми толпами моряки; суровые полисмены сегодня смотрели сквозь пальцы на то, что захмелевшие парни громче положенного выражали свои чувства, — сегодня сочельник. Для всех был праздник. Большой город, впервые за несколько лет такой светлый, смеялся и улыбался: окончилась война. И где-то в недрах этого города находится Мод. Попробуй найти ее среди тысяч домов и людского моря. Людей здесь восемьсот тысяч, ты можешь прожить всю жизнь и не встретить нужного тебе человека. Возможно, ты действительно никогда ее не встретишь. Город похож на дремучий лес — если не знаешь правильной тропинки, ты никогда не найдешь того, что ищешь.
Может быть, ее уже нет в Манчестере? Как-то раз она упоминала о богатой тетке в Канаде, та звала ее к себе. Вдруг Мод приняла приглашение тетки?
Поздно вечером Ингус возвратился в док. Справа от главных ворот виднелись отблески огней балагана. Он направился туда. Тесно жались друг к другу маленькие, наскоро построенные хибарки; там были натянуты парусиновые палатки и стояла громадная карусель. Под музыку, сопровождаемую звоном бубенцов, вертелись пестрые сани и лодки, откуда-то тянуло запахом зверинца, а на грязной площади топталась толпа, забавляясь бросанием колец в цель, стрельбой по прыгающим шарикам, пробуя силы у силомеров. Портовые девушки флиртовали с подгулявшими моряками. Это были простые, непритязательные люди, они довольствовались небольшим. Прибыв сюда из-за океана, они за несколько шиллингов покупали себе иллюзию счастья.
Ингус обошел балаган, но не остановился ни у одной будки и, сам не зная, зачем он сюда явился, вскоре ушел.
Часы показывали без четверти двенадцать, когда он добрался до парохода Волдиса Гандриса. В салоне у капитана собрались гости — несколько человек из пароходства со своими дамами. Ингус сразу же собрался уйти, но Волдис его не отпустил.
— Ты, видно, сегодня основательно заложил за галстук? — улыбнулся он, окинув внимательным взглядом Ингуса.
— Ошибаешься, я сегодня не выпил ни капли.
— Тем хуже… — задумчиво продолжал Волдис. — Поэтому заходи и наверстывай упущенное. Сегодня мы пьем за счет пароходовладельцев, а ты будешь моим гостем.
В ту ночь Ингус не вернулся на «Саутэрн Принс». На первый день рождества он проснулся в каюте Волдиса, но не мог вспомнить, как он сюда попал. Забыто было и многое другое, поездка на Маркет-стрит, блуждание по улицам. Но когда стюард принес Ингусу оставленный им где-то пакет с подарками для Мод, он вспомнил все. И ему стало невыносимо тяжело.
3
У Ингуса и Волдиса это было первое свободное рождество за четыре года. Праздничное настроение усугублялось еще сознанием, что окончилась война и можно начать новую, более спокойную жизнь. Как хорошо было бы теперь, после всех перенесенных трудностей и опасностей, оказаться в кругу своей семьи, любоваться огнями рождественской елки и вспоминать пережитое. С чувством зависти смотрели они на своих товарищей — англичан, которые направлялись на берег домой или в родные города, чтобы после праздников обновленными вернуться на работу. У них были семьи, была родина — чужестранец понимал, что это значит.
