1923 году, находится среди книг личной библиотеки В. И. Ленина в Кремле.
Американский историк С. Коэн, отрывки из работы которого о Бухарине помещены в еженедельнике «За рубежом» (апрель 1988 г.), упоминает В. Астрова в связи с так называемой «школой Бухарина» — группой молодых талантливых марксистов, учившихся в Институте красной профессуры. Называя десяток имен участников «школы», С. Коэн пишет: «…их деятельность была прервана после поражения Бухарина, а сталинский террор пережил только Астров».
Судьба Валентина Николаевича Астрова уникальна.
В августе 1988 года прозаик, член Союза писателей СССР В. Астров отметил свое 90-летие…
Выше говорилось: составляющие трилогию книги способствуют серьезному подходу к истории. Да, это представляется несомненным — даже учитывая то обстоятельство, что, допустим, материал «Кручи», как нетрудно сейчас понять, мог бы быть значительно более полным, а трактовка ряда политических ситуаций более свободной и откровенной. Партийные дискуссии 20-х годов, борьба против оппозиции — все это, о чем мы теперь так много читаем в текущей исторической публицистике, из чего стремимся извлечь поучительные выводы, составляет, собственно, значительную часть содержания «Кручи». Так вот, хотя этому содержанию присущи изъяны, обусловленные концепциями и возможностями времени, в которое создавалась книга, в целом рассказ писателя объективен и честен. Нет у В. Астрова грубой тенденциозности, нет, нигде и ни в чем, столь милого иным авторам стремления примитивизировать сложнейшие события, представить их однолинейно.
Когда мы читаем в «Круче» сцены, где действуют исторические фигуры, лидеры страны, автор не давит на нас, не опутывает сетью предвзятости. Мы видим политику в лицах — и ощущаем влияние лиц на политику: подмечаем те вроде бы и неприметные зерна, из которых прорастут будущие трагические коллизии. Еще далеко до того, когда Сталин полностью узурпирует власть. Но писатель показывает, как и в рядовых вроде бы случаях (вроде эпизода, когда Сталин на квартире в Кремле встречается с Бухариным и опекаемой им молодежью — как можно понимать, той самой «школой») проявляется резкость, неделикатность генсека — а вместе с тем и цепкость ума, деловитость, контрастирующие с бухаринским прекраснодушием…
Есть основания полагать, что такая объективность, ныне наверняка кажущаяся ограниченной иным любителям «остроты», тоже реализовывалась нелегко. Из новых изданий «Кручи» (в 1969 и 1974 годах) исчезла важная сцена разговора Пересветова с Марией Ильиничной Ульяновой, где речь шла о ленинском завещании и явно проявлялась настороженность к Сталину, тревога… Да и вообще при переизданиях дала себя знать тенденция к «сглаживанию»: были, например, сняты исполненные и живости, и серьезного смысла страницы, описывающие приезд М. И. Калинина на забастовавшую в 1923 году Трехгорку. Вероятно, кто-то из ответственных читателей решил, что негоже рабочим так вести себя по отношению к собственной власти, — так ведь умница Калинин как раз в этом и убедил собравшихся на фабричном дворе…
Автор «Кручи» не мог задаваться вопросом, которым часто задаются в нынешних вольных размышлениях: насколько правилен был выбор, сделанный страной к концу 20-х годов. Но книга показывает наличие существенных факторов, способствовавших этому выбору. Из самой логики событий вытекает, что, как ни неуютно сегодня это сознавать, в ту пору история не оставляла нам большого времени для раздумий. Что твердость, а также и определенность теоретических постулатов импонировали партийной массе. Что реально существовала угроза, исходящая от капиталистических государств. Что утвержденное в революционных боях единство исподволь, незаметно превращалось в орудие единовластия. Что, наконец, свою немалую роль играла недостаточность культурности, как общей, так и политической.
Повторю: многое в подобных выводах вытекает из логики изображаемого, не формулируется прямо. Но то, что «Круча» заставляет размышлять в этом направлении, уже знаменательно.
В «Уходящем поколении», особенно там, где обсуждаются вопросы, связанные с культом личности, встречаешь суждения, как бы продолжающие то, что было намечено в «Круче». Настоятельно занимает В. Астрова проблема культуры, неоценимой важности ее в жизни и политике. Приводятся ленинские слова о трудностях и бедах, угрожающих нам оттого, «что не хватает культурности тому слою коммунистов, который управляет». И близко от них идет выдержка из письма, полученного Пересветовым весной 56-го от друга, заслуженного большевика: «…после XX съезда партии я на старости лет словно заново родился. Но тоска меня сосет, как только вспомню съезд XIII, когда мы на делегациях заслушивали посмертное ленинское письмо. Как мы тогда просчитались… Всеобщая вышла ошибка, предугадать будущее никто из нас тогда не смог, а потом уж поздно было…» А еще автор письма так выразил свою позицию: «Но от ответа перед будущими поколениями нам всем, видать, не уйти. Что ж, пусть нас судят по справедливости и по тем делам, какие нам были по силам. Чего-чего, а уж сил-то своих мы не жалели…»
Познакомившись с «Уходящим поколением», думая о творчестве Валентина Николаевича Астрова, не теряющего рабочей формы, продолжающего, несмотря на почтенный возраст, трудиться, — надеешься, что он еще сумеет выразить, досказать то, о чем невозможно было высказаться в полный голос. Хочется крепко надеяться на это… А одновременно нельзя не быть признательным писателю за то, что им сделано, — за его трилогию.
МИХАИЛ СИНЕЛЬНИКОВ
Август 1988 г.
Чок — сужение в дуле ствола дробового ружья для повышения кучности боя.
Институт истории, философии, литературы, существовавший в Москве в 1937—1941 годах. В начале войны слился с МГУ.
Коммунистический университет трудящихся Востока.
Юрьев — Дерпт, теперь Тарту, город в Эстонии.
По библейскому сказанию, жена Лота, бежавшая из погибающего города Содома и нарушившая божий запрет оглядываться назад, превратилась в соляной столб.
А. И. Мещеряков скончался в 1974 году, О. И. Скороходова — в 1982-м.
Э. Келлер умерла в 1968 году.
«Веселые скворцы» — название фильма, шедшего на экранах в 30-е годы.
Понадобилось еще целое десятилетие, прежде чем учителя-экспериментаторы по приглашению «Учительской газеты» собрались на двухдневную встречу в Переделкине обменяться идеями, выработанными в 25-летней работе. «Оказалось, что, работая порознь, даже не зная друг о друге, мы пришли к одним и тем же выводам», — пишут они («УГ» от 18.10.1986 г.). Отчет о встрече — «Педагогика сотрудничества» — подписан известными теперь широким кругам читателей и телезрителей педагогами: С. Н. Лысенкова, В. Ф. Шаталов, И. П. Волков, В. А. Караковский, П. М. Щетинин, Е. Н. Ильин, Ш. А. Амонашвили (Примечание редакции).
Под псевдонимом Ропшина скрывался эсер Борис Савинков.
