Она тряхнула головой.
«Нет, только не надо отчаиваться. Лучше всё спокойнее обдумать. Папа всегда посмеивался над моей торопливостью и любил приговаривать: „Поспешишь — людей насмешишь“. Милый папочка, если бы ты видел сейчас свою дочь! Но что же всё-таки мне делать теперь? Где сейчас Яло? Удалось ли ей вырваться из лап Нушрока? И зачем только мы остались ночевать у Анидаг!» — думала Оля, подходя к замку Абажа.
— Ах, Яло, Яло! Как мне трудно с тобой! — прошептала она. — Но ты всё-таки добрая девочка, и ты моя единственная подруга в этой чужой стране. Как бы я хотела тебя увидеть сейчас!
Оля завернула за угол, сделала несколько шагов и прижалась к ограде замка.
Неподалёку от ворот стояла коляска, запряжённая четвёркой лошадей, и на козлах сидел Бар. Оля шла не по дороге, а по горной тропинке и не видела коляски, которая, словно вихрь, пролетела через горы и доставила к замку Абажа Нушрока и его дочь.
Глава тринадцатая,
в которой Яло убеждается в существовании подземного хода
Вот что случилось, прежде чем Бар попал к замку Абажа.
Высоко держа над головой факел, Бар вёл Яло в подземелье.
— Так ты, говорят, зеркальщик, а не паж? Это верно? — спросил он, оглядывая Яло с головы до ног. — И как тебя угораздило связаться с Нушроком?
— Ох, дядюшка Бар, я ни в чём не виноват.
— Верю… Да только для наших господ всё равно: что виновен, что не виновен.
— А что они со мной сделают, дядюшка Бар?
— Думаю, что тебе придётся несладко, парень… Постой, откуда ты знаешь моё имя?
— Я видела… Нет, я видел, как дочь Нушрока ударила вас по лицу хлыстом и назвала Баром.
— Да, собачья жизнь… — проворчал Бар и в замешательстве остановился.
В каменной стене виднелось несколько дверей.
— Куда же тебя посадить, парень? — нерешительно проговорил он. — Я бы, пожалуй, отпустил тебя на свободу, да только тогда мне придётся распрощаться с жизнью.
Яло быстро сказала:
— А вы не отпускайте меня, дядя Бар, а посадите в винный погреб.
— В винный погреб? — усмехнулся Бар. — Уж не хочется ли тебе отведать старого амонтильядо, которое так любят пить наши господа? Впрочем, в винном погребе ты сможешь хоть посидеть на бочонках… Что ж, идём!
Бар подошёл к одной из дверей и снял с неё огромный замок. Громко заскрипели ржавые петли. Бар пропустил Яло в погреб. Это было низкое помещение со сводчатым потолком. Справа и слева стояли потемневшие от времени бочки. Проход между ними терялся в темноте. Пахло сыростью и плесенью.
— Как страшно оставаться здесь одному! — прошептала Яло.
— Я, пожалуй, оставлю тебе факел, мальчуган.
— Спасибо, дядюшка Бар!
— Захочешь спать, подремли на бочках, а то, если ляжешь на каменный пол, в тебя из этих камней вползет такая лихорадка, что твои кости будут потом скрипеть всю жизнь.
Но Яло было не до отдыха. Как только по ту сторону двери щёлкнул заржавленный замок, она пошла вперёд по проходу между бочками, освещая себе путь факелом.
Проход упирался в глухую стену. Яло разочарованно остановилась перед ней и даже потрогала её пальцем. Стена была холодная и скользкая.
Девочка пошла назад по проходу, внимательно всё осматривая, и снова ничего не увидела, кроме бочек и замшелых стен, освещённых колеблющимся светом факела.
Яло начал пробирать холод подземелья, и она попрыгала, чтобы согреться. Потом снова побежала по проходу и, остановившись у стены, постучала в неё кулаком.
«Где же, наконец, этот подземный ход? — теряя терпение, подумала она. — Ведь говорил же Нушрок, что он начинается в винном погребе!» Яло подняла факел повыше, чтобы осветить углы, и попятилась.
— Кто здесь? — испуганно спросила она.
В самом углу, притаившись за бочкой, стоял человек. На нём были металлический шлем и рыцарские доспехи, а лицо закрывало опущенное забрало. В одной руке человек держал щит, на котором Яло разглядела герб с коршуном, а в другой — копьё.
— Почему вы молчите? — тихо спросила Яло, переводя дыхание.
Человек не отвечал. Девочка подняла факел ещё выше, силясь разглядеть его глаза в узкой щели забрала.
— Вы, наверно, стережёте эти бочки с вином? — помолчав, добавила она.
Человек в доспехах рыцаря упорно не отвечал.
— Не подумайте, пожалуйста, что я хотела попробовать какого-нибудь вашего амон… амонтильядо, — проворчала Яло. — Я терпеть не могу никакого вина!
Человек безмолвствовал, и Яло жалобно проговорила:
— Пожалуйста, скажите хоть одно слово, а то мне становится очень страшно…
Рыцарь, по-видимому, относился к ней с полным равнодушием. В конце концов Яло осмелела и повысила голос:
— Ну и молчите, сколько вам влезет! Не думайте только, что я вас действительно боюсь!
Она протиснулась между стеной и бочкой и остановилась подле самого рыцаря.
— Эй, вы! — вызывающе сказала она. — Если вы разучились говорить, так хоть не стойте истуканом и не пугайте девочек. То есть, я хочу сказать, мальчиков…
И затем, уже совсем осмелев, Яло постучала костяшками пальцев в металлическую грудь рыцаря. Доспехи гулко зазвенели, и девочка рассмеялась. Под доспехами никого не было. Металлический человек был пуст, как выпитая бочка.
Улыбаясь, Яло ещё раз постучала по доспехам рыцаря, подёргала забрало, потрогала копьё и наконец со вздохом облокотилась на щит с коршуном.
Щит вдруг сдвинулся с места. Какие-то пружины звякнули внутри рыцаря, и что-то заскрежетало за спиной у Яло.
Она оглянулась и от удивления открыла рот: часть стены опустилась в землю. Факел осветил узкие ступени, круто уходящие вниз.
Это был подземный ход.
Яло быстро спустилась по скользким каменным ступеням и торопливо зашагала по узкому проходу. Вскоре её постигло несчастье: догорел и погас факел.
Отшвырнув факел, Яло пошла вперёд с вытянутыми перед собой руками. С отсыревшего потолка на неё падали холодные капли. Несколько раз Яло чувствовала, как по ногам пробегали крысы. Бедная Яло, как испуганно билось её сердечко! Но она упрямо шла вперёд и шептала слова песенки:
А если трудный час придёт,
Не унывай, дружок!
Пусть тьма, пусть ночь, —
шагай вперёд
И помни наш флажок!
И вот, наконец, впереди показался слабый свет. Он едва пробивался сквозь щели стены, в которую вдруг упёрся подземный ход. И этот неясный тусклый свет обрадовал Яло, как солнце. Сбоку она увидела рычаг и поняла, что на него нужно нажать, чтобы открыть проход. Яло уже подняла к рычагу руку, как вдруг услышала голос.
Прислонив глаз к одной из щелей, девочка увидела полукруглые белые перила, затянутые вьющейся зеленью. По-видимому, это была беседка. За беседкой виднелись вершины деревьев, остроконечные стеклянные башенки и крыша огромного здания. Эта беседка была построена, вероятно, на очень высоком месте.
Яло посмотрела в другую щель и увидела Нушрока, Анидаг и Абажа, которые сидели за столиком в больших креслах.
Глава четырнадцатая,
в которой Яло встречается с Олей
Яло смотрела на человека, состоящего из двух шаров, кусала губы и вздрагивала от сдерживаемого смеха. Глаза на верхнем шаре были прикрыты сморщенными веками. Абаж о чём-то думал. Нушрок и Анидаг выжидательно молчали. Но вот веки Абажа зашевелились и открыли глаза.
— Я согласен с вами, Нушрок, — наконец сказал Абаж. — Нам нужен новый король. Да, да, новый король!
— Я не сомневался, Абаж, что вы будете моим единомышленником, — ответил Нушрок. — Я лишь сожалел, что вас не было в городе и я не мог посоветоваться с вами.
— Но я не во всём согласен с вами, Нушрок, — замигал веками Абаж. — На троне должен быть мужчина!
Чёрные птичьи глаза Нушрока смотрели зло и вопросительно. Абаж засопел и продолжал:
— Не думаете ли вы, что мы чего-нибудь достигнем, если снимем корону с уродливой куклы и наденем её на красивую куклу?
Лицо Анидаг вспыхнуло от гнева:
— Вы чрезвычайно любезны, Абаж!
— Министр Абаж! — пискнул Нушрок. — Мне кажется, что вы могли выбирать другие выражения, когда речь идёт о моей дочери!
Абаж устремил свои хитрые зелёные глаза на Анидаг.
— Я приношу свои извинения вашей прекрасной дочери, если моя откровенная речь ей не совсем приятна. Однако выслушайте меня спокойно, Нушрок. Поймите, на троне должен быть решительный и мужественный человек. Да, да! На троне должен быть мужчина. Тогда зеркальщики не будут засылать своих лазутчиков в наши замки! А самых беспокойных мы закуём в кандалы и запрём их вот этим ключом! — Абаж вынул из кармана ключ и взмахнул им.
У Яло забилось сердце. Немигающим взглядом она смотрела на ключ.
