Что-то вроде этого он тянул про себя втихомолку, глядя через речку в густоту леса, над которым все ярче разгорались звезды. Некоторые места своей песни он повторял, переставляя слова и фразы. Видно было, что все это он сочинил тут же, на месте. Тут же он и улегся скоро, обратив лицо к звездам. А его круглолицый товарищ вытянулся под соснами, бросив предварительно в костер газету с остатками закуски.
На этом нам бы и успокоиться до утра. Но разве у них тут можно надеяться на покой, если все они только тем и заняты, чтобы скорее подготовить нападение на весь остальной мир, убрав предварительно с дороги попавшего к ним в лапы финна? Не успел я задремать, как одна из машин, проскакивавших время от времени мимо нас по дороге, остановилась и погасила фары. Водитель ее, выпустив из радиатора горячую воду, направился к речке с ведром за свежей водой. Люди, сидевшие в кузове, спустились на землю и подошли к нашему костру будто бы для того, чтобы покурить и поразмяться, а на самом деле для того, чтобы тут же сговориться, как бы удобнее покончить со мной. Кто-то из них сказал для отвода глаз:
— Опять завтра должна быть хорошая погода. Небо почти совсем чистое.
На это наш Леха проворчал:
— Где же оно чистое, если все звездами засорено?
Круглолицый, еще больше раскрасневшийся от огня и водки, приподнялся на локте и, кивнув головой в направлении Лехи, сказал с восхищением:
— Во дает! Видали? Звезды для него — мусор…
Но присевшие по другую сторону костра три человека не поддержали его восхищения. А самый пожилой из них, с обритой головой, сказал, раскурив трубку и разглядывая небо между ветвями сосны:
— Засорено, вы говорите, молодой человек? Смотря как понимать засоренность. Если бы с такой же густотой расположились в вашем доме пылинки, то на весь дом едва пришлась бы одна пылинка.
Круглолицый сказал со смехом:
— Ого! Ничего себе пылинки! Такая пылинка как бабахнет!..
Пожилой человек ответил ему:
— Не тревожьтесь. Не бабахнет. Для этого они слишком разумно устроены.
Но тут опять вставил свое слово Леха. Он сказал:
— А наше Солнце они зацепили, тоже исходя из разума?
Здесь круглощекий опять не замедлил качнуть в его сторону головой, изобразив на лице восторг. Но пожилой человек, затянувшись из трубки, ответил все так же спокойно и неторопливо:
— Вы имеете в виду теорию Джинса, предполагающую случайное рождение нашей планетной системы? Промчалась якобы некогда мимо Солнца какая-то гигантская звезда и подействовала своим притяжением на поверхность Солнца. Солнце изрыгнуло часть своей огненной туманности в направлении звезды, и из этой туманности родились потом наши планеты. Но сейчас это опровергается. Новая теория утверждает, что не могло быть таких случайностей в мироздании, где все закономерно. Новая теория советских ученых объясняет происхождение небесных тел из космической пыли, которая всегда присутствует в той или иной степени насыщенности на разных участках вселенной.
— Я против новой теории. Но желаю быть порождением пыли. Желаю происходить от звезды. Вот хотя бы от этой. Как ее? Сириус?
Это сказал наш Леха, дав тем самым своему круглолицему приятелю повод еще раз уважительно подмигнуть в его сторону сидящим у костра. Но пожилой человек ответил:
— Нет. Сириус вы можете увидеть только зимой, да и то на юге.
На это Леха ничего не сказал больше, продолжая разглядывать небо. И все другие тоже молча сидели у костра, высматривая звезды между вершинами сосен и берез. Только пожилой человек неторопливо добавил к сказанному:
— Между прочим, Сириус оказал большую услугу историкам древности в установлении правильной хронологии. Как известно, древние египтяне начинали свой календарный год с утреннего восхода Сириуса. Это совпадало у них с началом разлива Нила. Древнеегипетский календарь делился, как и наш, на 365 дней, но не имел високосного года. Отсюда у них ошибка в четвертую долю суток ежегодно. А в течение 1460 лет эта ошибка составляла целый год, после чего утренний восход Сириуса опять совпадал с первым днем нового года. Римский писатель Цензорин отметил, что утренний восход Сириуса наблюдали в 139 году нашей эры. Следовательно, такие же дни с утренним восходом Сириуса были в 1321 году и в 2781 году до нашей эры. И когда историкам случалось находить в древних записях упоминание об утренних восходах Сириуса, они по этому упоминанию устанавливали дату. Допустим, в каком-то древнем папирусе сказано, что на седьмом году царствования Сенусерта Третьего утренний восход Сириуса праздновался в шестнадцатый день восьмого месяца. Иначе говоря, это двести двадцать пятый день от начала года. За сколько же лет могло произойти такое отклонение от календаря? За девятьсот лет. Отнимают это число из 2781 и устанавливают, что седьмой год царствования Сенусерта Третьего приходился на 1881 год до нашей эры. А опираясь на эту найденную дату, историки нащупывают и другие. Так помогают нам писать историю даже звезды.
И опять все подняли глаза вверх. А кто-то из сидевших у костра сказал:
— Да, Египет. Узкая живая ниточка среди знойной пустыни. Страна древнейшей культуры. Подумать только: чуть ли не пять тысяч лет назад она уже имела письменность, вполне развитые науки, государственное устройство, сложную систему оросительных каналов!..
— Которые сейчас едва лишь начинают совершенствоваться.
Это замечание опять умудрился вставить Леха. И оно повлекло за собой такой разговор:
— Что ж удивительного. Под чужим сапогом не больно-то расцветешь.
— Не всем дано умение развивать такие темпы, как наши. Для этого необходимо сперва выбраться из тесных рамок отжившего строя.
— За нашими темпами вряд ли даже Америке угнаться. Она вон свой Панамский канал тридцать четыре года строила. Длина — восемьдесят километров. А мы свой стокилометровый Волго-Дон за два года проложили.
— Да что там Волго-Дон! Через пять лет мы с помощью наших новых каналов оросим земли больше, чем ее орошалось за все время существования человечества.
— Совершенно верно. Тут бы у нас и Америке не грех поучиться. Она тоже ох как нуждается во вмешательстве человека в дела природы! У нее, например, насчитывается двадцать шесть миллионов оврагов… Эрозия почвы распространена как нигде. Ее реки уносят ежегодно в океан три миллиарда тонн плодородной почвы. А недавно там за один только день буря унесла на восток триста миллионов тонн черной плодородной пыли. Вот бы куда ей свое внимание направить, а не на гонку вооружений.
— Но бывают же и у нас черные бури. В Сальских степях, например.
— Бывают. Но на то и направлены теперь все наши усилия, чтобы с этим раз и навсегда покончить. Вода в наших южных степях сделает чудеса. А попутно мы и новые земли подымаем. Распахиваем и засеваем пшеницей целинные степи на нашем востоке. Это дает нам около тридцати миллионов гектаров дополнительной пахотной земли. Для наглядности скажем, что это в десять раз больше того, что обрабатывается во всей Финляндии.
Эй, эй! Что он там сказал, этот бритый мудрец? Распахать больше Финляндии? Они собирались заново распахать где-то у себя в десять раз больше земли, чем ее било распахано во всей Финляндии? Они тут не рехнулись ли все, случаем? Распахать дополнительно к тому, что уже имели? Где это они надеялись найти столько нетронутой земли? Вся Европа давно распахала у себя каждый свободный клочок, а они нашли где-то у себя еще в десять раз больше, чем во всей Финляндии. И принялись распахивать попутно. Видал, Юсси? Только попутно они принимались распахивать в десять раз больше того, что Финляндия распахала за многие сотни лет. Ну и ну!.. Надо же такое придумать! Конечно, кое-кто мог по наивности этому поверить. Но мы-то с тобой точно знаем, что тут ничего нет, кроме голой пропаганды.
Не знаю, как далеко зашли бы они в своем хвастовстве, если бы их водитель не наполнил к тому времени водой радиатор. Наполнив его, он позвал их от костра к машине и затем повез дальше, к другим кострам, где они могли повторить свою сказку о том, как они за одну весну распашут в десять раз больше земли, чем Финляндия распахала за тысячу лет. И к этому они могли еще добавить что-нибудь о звездах, как у них часто принято. Они даже могли пообещать слетать к ним. На словах они все могли, не так ли, Юсси? Они могли пообещать слетать к этому Сириусу и пригласить его уточнить их историю, которая, как ты говорил, ни то ни се, которая вовсе даже не история, а просто так, отклонение от истории. Да, мы с тобой хорошо знали, Юсси, что они могли и чего не могли, и нам трудно было затуманить мозги подобными сказками.
Когда они отправились на машине рассказывать свои сказки в других местах, круглолицый подбросил в огонь сухие ветки и сказал:
— Доклад о международном положении окончен, товарищи. Вопросы есть? Нету. Принимается к сведению. А что, Леха, если нам своего пассажира тоже расшевелить? Может, и у него нашлось бы кое-что доложить высокому обчеству?
