- Давайте, - сразу согласилась Лида, продолжая таращить глаза на Веру.
В полдень пришел в библиотеку Федя. Долго щурился на книжные полки, точно решая, что б ему взять, и, наконец, объявил:
- Давно я не перечитывал "Тихий Дон". Как вы думаете, стоит?
- Конечно, стоит, - ответила Вера и подала сразу все четыре томика.
Федя важно шелестел страницами, хмурился, переступая с ноги на ногу и украдкой из-за книги бросая на библиотекаршу короткие взгляды.
- Значит, рекомендуете?
- Самым решительным образом, - бойко и весело отозвалась Вера и, посмотрев в Федину читательскую карточку, заметила: - Вот, видите, вы наверно очень давно читали.
- Да, еще в школе, - ничуть не смутившись, ответил Федя и, улыбнувшись Вере открыто и ясно, сказал: - До скорого свидания. - А на пороге, задержавшись, добавил: - Если вас кто-нибудь обидит, скажите мне. Я мигом наведу порядок.
Михаил Гуров и Нюра Комарова в библиотеку не заглядывали. Подстегиваемая любопытством, Вера посмотрела читательскую карточку Нюры, удивилась и даже позавидовала: как много она читает.
Во время обеда, добродушно смеясь, Вера сообщила Надежде Павловне, что у нее уже есть два телохранителя, и рассказала о Сорокине и Феде. Тут же за столом сидел Тимоша и ревниво слушал веселый Верин рассказ. Надежда Павловна тихо и молча любовалась детьми, "своими детьми", не вникая в смысл того, о чем рассказывала Вера. Сын заметил это, вернее, почувствовал, что мать думает совсем о другом, и сказал с укором:
- Мама, да ты слушаешь?.. Или твои мысли все еще где-то в поле бродят?
- Да, ты угадал, - ответила она, спохватившись. - Мне сейчас надо в поле ехать. Хочешь, Верочка, со мной?
- Я с удовольствием, - охотно и с радостью отозвалась девушка. - Только как же библиотека?
- Читатели твои сейчас все в поле. А под вечер возвратимся - откроешь.
4
Гнедая высокая кобылица по кличке Галка, помесь рысака с тяжеловозом, донимаемая мухами и слепнями, резво и легко несла бричку полевыми и лесными дорогами. Иногда в лесу на их пути попадались заполненные водой и тиной никогда не просыхающие ямы, в которых колеса вязли по самую ступицу. Галка без напряжения брала их, и тогда Надежда Павловна с восхищением говорила Вере:
- Вот чем хорош этот транспорт: где ни на газике, ни на мотоцикле не проберешься, Галка наша без особого труда пройдет. Сильная кобылка и умная.
Проехали кустарник, который, по словам Надежды Павловны, надо бы давно распахать, потому что пользы от него никакой, только зря землю занимает, - да вот все силенок не хватает. Пробовали было вырубать - снова зарастает, проклятая ольха. Ее бы только ядом с воздуха потравить. Но это дороговато стоит.
За кустарником сразу пошли естественные сенокосные травы, уже созревшие, утратившие свою сочную свежесть, но еще пахучие и душистые. Травы были густые и высокие - помогали теплые грибные дожди, - в них преобладал розовый мелкоголовый клевер. Надежда Павловна срывала его и давала нюхать Вере. "Божественный нектар!" Они свернули с дороги и ехали теперь сенокосами, точно плыли по цветущему, благоухающему, до рези в глазах пестрому красками океану. Надежда Павловна срывала цветы, не слезая с брички, прямо на ходу, и все рассказывала Вере: вот белый донник, очень питательная трава, но на сено не годится, коровы и лошади едят неохотно, зато на силос идет хорошо. А эти мелкие синенькие цветочки - мышиный горошек. Чудесный и питательный корм: лошади, коровы и овцы едят с удовольствием.
- Корма для нас - главная забота. Сколько из-за них шума было, нервотрепки. А они вон как вымахали - глядеть любо-дорого!
Вера поинтересовалась, из-за чего был шум и нервотрепка, и Надежда Павловна с охотой рассказала:
- Нашлись тут у нас горячие головы, прямо восстание против травополья подняли. Самого Вильямса опровергать стали. Мол, не нужно нам столько земли травами занимать - и баста!
- А почему не нужно? - осторожно поинтересовалась Вера.
- Просто молодо-зелено. Начитались разных прожектерских статей о нерентабельности травопольной системы. Дескать, выгоднее свеклу и боб на корм скоту выращивать, нежели клевер. А того не учли, что травы восстанавливают плодородие почвы. Целую войну затеяли с директором и главным агрономом. Все хотели свою правоту доказать. Есть у нас тут двое молодых "академиков" - Гуров и Комарова. Первый окончил Сельхозакадемию, вторая еще учится, заочно. Они-то и разожгли весь сыр-бор. В газету писали. Дело дошло до треста совхозов. Там их не поддержали. Старые люди - практики говорят, что боб в здешних краях выхаживали с незапамятных времен и получали хорошие урожаи, намного превосходящие урожаи трав. Ученые доказывают, что корневища боба обогащают почву не хуже трав. А вот насчет свеклы и кукурузы - тут дело спорное… Климат не тот…
Это заинтересовало Веру.
- Значит, еще неизвестно, кто прав, - сказала она. - Вы на чьей стороне были в этой войне?
Посадова ответила не сразу. Вопрос этот был для нее неприятным.
- Нужно было поддержать авторитет директора и главного агронома. И вообще авторитет науки. Мне было трудно решить, кто прав, потому что сама я не специалист… Но Вильямс есть Вильямс. Мировое имя и авторитет.
- Ну, а если, предположим, этот авторитет не прав?
- Ты совсем, как Гуров, - без осуждения, даже как будто с удовольствием отметила, оживившись, Посадова. - Он тоже всем доказывал, что Вильямс мог ошибаться, что нельзя на него молиться, как на икону.
- Доказывал и не доказал? - В реплике Веры звучал вопрос.
- Не доказал, но заставил задуматься. В его рассуждениях было много любопытного и, пожалуй, здорового. Откровенно скажу тебе, во мне он посеял сомнение в правильности травопольной системы. - И добавила погодя: - Хотя я не специалист.
Вера больше ни о чем не спрашивала Посадову. Она думала о том человеке, который смело выступил против ученого авторитета. Это ей нравилось - выступать против авторитетов. Она принадлежала к тому поколению "протестантов", среди которого усиленно распространялась неприязнь ко всем и всяким авторитетам. "Протестовать" было модно среди этого поколения. Протестовали по-разному. Одни против пошлости и мещанства, лицемерия и чиновничьей скуки. Другие протестовали против лозунга "Кто не работает, тот не ест", против плохой и хорошей погоды. В мороз они ходили по Москве без головных уборов, в оттепель носили шапки-ушанки с опущенными наушниками, "вопреки всему на свете". "Протестанты" этой категории вызывали у Веры чувство брезгливости. Теперь же ей хотелось знать, прав ли был Михаил Гуров, которого она еще в глаза не видела, и будет ли он продолжать отстаивать свою точку зрения. Ей почему-то хотелось, чтобы он оказался правым и чтобы продолжал настаивать на своем. Вот это настоящий человек…
За травами длинной полосой потянулось поле некошеной вики, такой сочной, густой и мягкой, что хотелось нырнуть в нее и, распластав руки, плыть, плыть до края иссиня-пепельного леса, в который упиралось зеленое поле. Дальше пошли овсы, зеленые и звонкие.
Ехали мимо трактора, поднимающего пар. И не Посадова, а Вера свежим глазом обратила внимание на необычное явление: трактор шел сам, без человека. Место тракториста было пусто. Вера вначале было подумала: наверно, так и надо, какое-нибудь новшество изобрели, работают же станки-автоматы без людей. Впереди, метрах в двухстах, высокой золотисто-оранжевой стеной стоял сосновый бор, и Вера с нетерпением ожидала, когда трактор дойдет до него. Ей хотелось посмотреть, как он сам, без человека, сделает разворот. Подмываемая этим любопытством, она спросила:
- Он что, по радио управляется?
- Кто? - Надежда Павловна быстро посмотрела туда, куда был прикован пристальный взгляд Веры. И потом с недоумением и тревогой: - Что ж это такое?! А тракторист?.. Случилось что-то!..
Дернула вожжи, и Галка перешла на крупную рысь. Посадова решила обогнать трактор и перехватить, остановить его на борозде. Она ударила лошадь вожжой, и та, почувствовав тревогу, рванулась во весь дух.
- Да что ж это такое? - повторяла Посадова вслух, а про себя в тревоге думала: "Может, уснул на ходу и свалился с сидения под плуги".
Эта мысль заставила ее оглянуться назад. И тут она увидела, как вслед за трактором бежал человек, в котором по огромной копне волос нетрудно было узнать Федю Незабудку. Бежал он как-то странно, не по прямой, а зигзагами, бросаясь то в одну, то в другую сторону, пригибался, протягивая руку вперед, точно пытался схватить в воздухе что-то невидимое. Наконец, он упал на пахоте, но тотчас же поднялся, что-то держа в руке, выпрямился, посмотрел на трактор, который уже приближался к бору, бросился за ним.
Надежда Павловна, обогнав трактор, на ходу соскочила с брички, бросила Вере вожжи и второпях побежала наперерез. Но не успела: трактор вышел на опушку, глубоко впился плугами в крепко спаянный корневищами дерн, натужился и, легонько стукнувшись лбом в сосну, замер.
