адекватно передать отношения и факты объективной действительности. Оно лишь приближенно, не как „зеркальный мертвый акт“, определяет гносеологический процесс нашего сознания. В связи с этим оно может иметь в большей или меньшей степени субъективно-оценочный характер, с одной стороны, и выделительно-познавательный – с другой. В качестве первого признака появляется понятие эмотивности, т.е. эмоциональной окрашенности или, вернее, эмоционального компонента семантической структуры слова, а в качестве второго, т.е. выделительно-опознавательного момента, появляется денотативное значение слова. Таким образом, возникают эмоциональнее значения, которые могут сопровождать (сосуществуя с ними) предметно-логические значения слова, а могут быть и самостоятельными значениями» (10, с. 37).
Эти значения изучаются лингвистической стилистикой и именуются стилистическими значениями.
Философски обосновывая многие кардинальные проблемы языкознания, советские языковеды учитывают ленинский тезис о том, что
«в языке есть только общее. Всякое слово уже обобщает» (1, с. 246).
Возникает вопрос: распространяется ли это ленинское положение на стилистическое значение слова? Ответу на него посвящены многие страницы книги Э.С. Азнауровой «Очерки по стилистике слова» (4). Осмысление сущностных характеристик слова в системе языка и речи привели автора к выводу, что в познавательной деятельности человека существуют сферы, которые «покрываются» стилистическими значениями слова. Это – области эмоционального, оценочного восприятия денотата и экспрессивно-образного его представления.
Соотношение стилистического значения слов с их предметно-понятийным значением имеет, по Э.С. Азнауровой, следующий характер: оно выражает узуально закрепленное за данной лексической единицей эмоционально-оценочное отношение членов языкового коллектива к предметному содержанию слова.
Отсюда следует вывод:
1) человеческий язык наряду с понятийным предметным значением закрепляет в своих единицах такое дополнительное стилистическое значение, которое связано с эмоциональным отношением к соотнесенному со словом понятию или предмету;
2) по своей природе стилистическое значение может быть охарактеризовано как значение абсолютное, так как оно характеризуется регулярностью и соотносится с определенными сферами познавательной деятельности человека;
3) способность лексической единицы к обобщению в одинаковой степени относится как к понятийно-предметному, так и к стилистическому значению слова.
Такая интерпретация понятия стилистического значения не противоречит определению слова как основной единицы языковой системы, данному А.А. Уфимцевой: эта основная единица имеет семиологическую ценность в нескольких планах: слово обобщает, дает наименование, т.е. обозначает, сообщает и выражает отношение, чувство говорящего и слушающего (22, с. 318).
В другой концепции представленное в системе языка, т.е. абсолютное стилистическое значение, относится не только к сферам эмоционально-оценочного денотата и экспрессивно-образного его представления, но и к функциональным сферам познавательной деятельности человека, в рамках которых осуществляется общение (концепция Э.Г. Ризель (29), Л.Н. Дзекиревской (11) и др.).
Лингвистический статус абсолютного стилистического значения обоснован в трудах Э.Г. Ризель и уточнен ее последователями. В рамках этой концепции абсолютное стилистическое значение расчленяется, в свою очередь, на компоненты: функциональный, экспрессивный и нормативный (29, с. 27, 28, 29 – 40). Первый компонент определяется сообразно следующим функциональным сферам:
1) официально-делового общения;
2) научно-технической;
3) бытового общения;
4) сферы художественной литературы;
5) сферы публицистики и прессы.
Поэтому и абсолютная стилистическая окраска слова определяется как компонент значения слова, указывающий на его положение в общей системе слов данного языка (т.е. его лексико-семантической системы. – Н.Т.) относительно употребления:
1) в функциональной сфере общения (функциональная стилистическая окраска) и
2) в эмоциональной ситуации общения (эмоциональная, т.е. нормативно-экспрессивная стилистическая окраска).
Отмечается непосредственная обусловленность этим компонентом частотных характеристик слов в соответствующей сфере и ситуации общения.
Таким образом, в процессе познавательной деятельности человека сначала как бы типизируются сферы и ситуации общения, обобщаются их основные признаки; затем соответственно этим познанным признакам подразделяются языковые единицы в их преимущественном частотном употреблении.
Коммуникативные и прагматические факторы оказываются особо существенными для формирования стилистических характеристик языковых единиц. В связи с этим возникает вопрос: входит ли эмоциональная и экспрессивно-стилистическая характеристика в семантику слова как единицы лексико-семантической системы языка или же она всегда есть сугубо контекстуальное явление? Разногласиями в этом вопросе в значительной степени обусловлена неудовлетворительность и спорность освещения в лингвистической литературе проблемы стилевой организации языка и, шире, соотношения субъективных и объективных факторов в языке.
Л.А. Новиков (16) вместо термина «стилистическое значение» пользуется термином «прагматическое (эмотивное) значение». В соответствии с обшей концепцией семиотики оно определяется как закрепленное в языковой практике отношение говорящих к употребляемым знакам и соответствующее воздействие знаков на людей. Прагматический аспект значения является в лексической семантике специфическим языковым выражением оценки обозначаемого с помощью маркированных единиц, вернее, оценочным, стилистически окрашенным компонентом их лексического значения.
В специальной литературе представлены различные точки зрения на семиотическую специфику стилистически окрашенных единиц. Так, например, Ю.С. Степанов («Семиотика») считает стилистические средства языка (в частности, лексические) знаковыми образованиями более сложной организации по сравнению с нейтральной лексикой, поскольку в них усложнен план выражения (19). Сопоставляются стилистические синонимы «лицо» и «морда»: если говорящий выбрал обозначающее «морда», то прежний знак-слово «морда», состоящий из означающего и означаемого, начинает целиком играть роль только одной стороны – означающего:
| лицо человека |
страшное лицо |
слово «морда» |
| означаемое |
|
означающее |
Подчеркивается, что знаком здесь делается даже не слово «морда» в новом значении, а самый факт выбора одного слова из двух.
Ю.С. Степанов считает стилистически окрашенные языковые единицы знаками знаков, а стилистику в целом языком на второй ступени знаковости. Язык же в целом (лексика без развитой системы синонимов + грамматика) есть план выражения для оттенков значения как плана содержания.
В лингвистических исследованиях не случайно уделяется большое внимание вопросам семантики: стилистическое богатство языковых единиц рассматривается прежде всего как расширение семантического их потенциала. Так, например, Г. Хайнц (26) считает стиль всеобъемлющим семантическим планом текста. Вместо термина «стилистика поэтического текста» он предлагает пользоваться термином «литературная семантика», чем подчеркивает свое неприятие традиционной антисемантической трактовки стиля как способа, техники оформления высказывания. Концепция же Ю.С. Степанова, в рамках которой усложнение структуры языкового знака трактуется прежде всего как усложнение его плана выражения, является скорее исключением, чем правилом.
Проблема соотношения сигнификативного и стилистического значения является одной из проблем изучения языка в аспекте выполнения им познавательной функции, а это Г.В. Колшанский определяет как важнейшую задачу языкознания.
«Проблемы семантики стоят в центре внимания не только потому, что через этот аспект раскрывается коммуникативная сущность языка, но и потому, что содержательная сторона языка непосредственно связана с познавательной деятельностью человека…» (12, с. 4).
Вопрос о структуре языковой единицы, принадлежащей к определенному языковому стилю, невозможно решить, не решив основной вопрос: входит ли стилистическое значение в семантическую структуру языковой единицы или же оно является следствием индивидуального употребления знака
