— Нет, черт возьми, — сказал Фрэнк. — Но поймите и вы, Рили, мне просто не было смысла затевать всю эту историю, если я не собирался говорить откровенно.
— Правильно, хитрить с нашим братом я вам не советую. Но есть разные степени откровенности, верно? Так вот, соблюдайте чувство меры, иначе зарветесь и наговорите черт знает чего. Вы можете наговорить такого, что ни одна газета не напечатает ни строчки из сказанного вами. А какой смысл тогда говорить?
— Да, с этим я согласен, — подумав, сказал Фрэнк.
— Наконец-то! Ну, выпейте стаканчик для храбрости, и идемте, нас уже ждут.
— Нет, выпью потом, — улыбнулся Фрэнк, вставая.
Когда они вошли в комнату, где ждали журналисты, Фрэнк почувствовал мгновенный приступ паники. Десятки чужих любопытных взглядов и нацеленных прямо на него объективов вызвали желание сбежать, но он овладел собой, услышав рядом знакомый голос Рили.
— Ну, ребята, — весело заявил тот, — вот вам Фрэнк Хартфилд, знакомьтесь! Мистер Хартфилд хочет сделать небольшое заявление по поводу той нашумевшей публикации в журнале «Коллирс», а потом он, естественно, ответит на ваши вопросы. Валяйте, Фрэнк.
Фрэнк сделал несколько шагов, сел за столик, поставил у ног принесенный с собой объемистый портфель и только после этого отважился посмотреть на собравшихся. По комнате снова пронесся стрекочущий шелест спускаемых затворов, залпом полыхнули фотовспышки. Фрэнк моргнул, наполовину ослепленный, и кое-как улыбнулся.
— Ребята, — сказал он чужим голосом. — То есть джентльмены.
Тут он вспомнил одно из наставлений Теда — смотреть в глаза слушателям. Он посмотрел и увидел совсем близко торопливо записывающую в блокнот молодую женщину, а дальше — за чьим-то плечом — еще одну, в очках.
— И леди, — добавил он потерянно. — Простите, я хотел сказать — леди и джентльмены…
— О’кэй, Фрэнки, — пробасил кто-то, — можете не извиняться. Они такие же леди, как я джентльмен!
Фрэнк вдруг разозлился.
— Я попросил бы не перебивать, — сказал он и почувствовал себя увереннее. — Леди и джентльмены, я не сразу согласился на эту пресс-конференцию. Вы понимаете — мне это трудно, я никогда не выступал… перед такой кучей народу. Но дело в том, что… та статья — вы знаете, о чем я говорю, — наделала слишком много шума. Чтобы не быть голословным… — он нагнулся и достал из-под стола портфель, — я привез показать вам часть полученных мною писем. — Он улыбнулся, расстегивая замки портфеля, потом поднял его и вывалил на стол груду разноцветных конвертов. Опять затрещала и засверкала собранная в этой комнате фотографическая техника. — У меня еще и дома столько же, и все это я получил… ну, вот за месяц…
— Что же вам пишут, мистер Хартфилд? — быстро спросила женщина с блокнотом.
— О, что угодно, — ответил Фрэнк. — И ругают, и предлагают жениться, и вообще что угодно. Я ведь просто не в состоянии прочитать все. Раньше читал — было интересно, потом надоело. С вашего разрешения, я продолжу.
Секунду он помолчал, собираясь с мыслями.
— Я захотел встретиться с вами, чтобы через ваши газеты сказать тем, кто прочел номер «Коллирса», что они прочитали ложь. Дело в том, что я ничего не знал о командировке в Германию, пока не прочитал статью мистера Альтвангера. Со мной даже не сочли нужным поговорить хотя бы для формы, если уж они так были уверены, что я поеду. И, не поставив меня в известность, растрезвонили на все Штаты. Я… я просто не знаю, как это назвать!
— Но ведь статья написана в довольно лестном для вас тоне, не так ли? — сказал кто-то.
— Мне плевать, в каком тоне она написана, — громко возразил Фрэнк. — Статья эта — ложь с начала до конца, вот что мне важно! То есть — прошу прощения — она правильно излагает факты моей биографии и… все связанное с моей семьей. Но, — он снова повысил голос, — Альтвангер лжет насчет моей поездки в Германию, я туда не собирался ехать и не поеду, и он лжет еще в более важном…
Сидящий рядом Рили кашлянул и пошевелился в кресле, но Фрэнк не обратил на него внимания. Правда, он тут же подумал, что слишком часто употребляет слово «ложь», решил придерживаться более мягких выражений и сам пришел в восторг от собственной способности к самоконтролю.
— Мистер Альтвангер отходит от истины еще и в том, — продолжал он, — что пытается изобразить меня как бы представителем тех… тех американцев, тех молодых американцев, которые, хотя и потеряли на последней войне своих близких и не испытывают симпатий к нацизму, якобы готовы сделать все, чтобы сегодняшняя Германия поскорее обзавелась новым оружием. Конечно, я не уполномочен говорить за других, но сам я отношусь к этой сегодняшней Германии совсем не так, как это можно заключить из статьи Альтвангера.
— Будьте добры сформулировать ваше отношение, — крикнул кто-то.
— Уймитесь вы, ради всего святого… — угрожающе прошипел рядом Тед Рили.
— На вопросы я буду отвечать потом, — сказал Фрэнк. — Пока хочу добавить еще одно. Вернувшись на завод из отпуска, я сразу заявил о том, что ехать не намерен, и потребовал опубликовать в том же «Коллирсе» соответствующее опровержение. Я говорил и с Флетчером, президентом административного совета компании «Консолидэйтед эйркрафт», и с самим Альтвангером. Как видите, ничего опубликовано не было по сей день. Поэтому я решил изложить это вам и — через ваши газеты — всем тем, кого могла ввести в заблуждение статья Альтвангера. Здесь меня просили сформулировать мое отношение к германской проблеме… к ремилитаризации Западной Германии, очевидно. Так вот, я по этому поводу могу сказать одно: я этой Германии не верю, считаю, что вооружать ее глупо, и именно поэтому я не принял предложения компании… вообще для меня очень выгодного, должен сказать.
— Вы считаете, — услышал он чей-то голос, — что прием Федеративной Республики в систему Северо-Атлантического пакта был глупым шагом?
— Во всяком случае, я считаю, что этого делать не стоило, — отрезал Фрэнк.
— Вы коммунист?
— Нет!
— А раньше вы никогда не были членом коммунистической партии?
— Нет, я сказал!
— Вам известно о существовании на территории той же Германии так называемой Демократической Республики?
— Разумеется.
— Но почему вы с таким жаром говорите о ремилитаризации Западной Германии и в то же время умалчиваете о том, что Восточная давно уже ремилитаризована?
— А я этого не знаю! — крикнул Фрэнк. — Мне не поручали ехать к восточным немцам и вместе с ними работать над улучшением конструкции наших гиперзвуковых перехватчиков. А к западным — поручали! Вот поэтому я и говорю о западных, ясно вам?
Вопросы стали сыпаться со всех сторон — Фрэнк едва успевал отвечать. На некоторые он вообще не отвечал, чуя в них слишком явную ловушку. Тед уже несколько раз пытался прекратить конференцию, но его собратья решили, по-видимому, что тут еще можно кое-чем поживиться.
— Ваша карьера в «Консолидэйтед», по-видимому, окончена, — сказал кто-то. — Чем вы теперь думаете заняться?
— Тем же, чем занимался до сих пор. «Консэйр» — не единственная авиастроительная компания в Соединенных Штатах.
— А вы не думаете попросить убежища в Москве?
Фрэнк молча пожал плечами. Потом, сообразив, что этот жест может быть истолкован двояко, сказал:
— Послушайте, может, обойдемся без идиотских вопросов?
Озабоченная молодая дама в очках протискалась вплотную к Фрэнку.
— Не обращайте внимания, — сказала она, — в любой компании может найтись дурак или провокатор.
— Ничего, — сказал Фрэнк.
— Можно задать вопрос? Я Джейн Митчелл, от «Балтимор сан». Эта история отразилась на интимной стороне вашей жизни?
— Не понимаю вопроса, — сказал Фрэнк, подняв брови.
— Ну, могло ведь быть так, что из-за всего этого вы разошлись со своей девушкой или, наоборот, познакомились с новой? Вы сказали, что в получаемых вами письмах содержатся даже матримониальные предложения?
— Верно, но я на них не отвечаю. Нет, мисс…
— Джейн Митчелл!
— Мисс Митчелл, эта сторона моей жизни историей с «Коллирсом» не затронута.
— Благодарю вас. И еще одно — какой тип женщин вы предпочитаете? Интеллектуальный или сексуальный?
— Я бы сказал — тот, который задает поменьше вопросов, мисс Митчелл.
— Благодарю вас, у меня все! — Джейн Митчелл отошла с удовлетворенным видом, ничуть не смущенная общим хохотом. На ее месте перед Фрэнком тотчас же очутился толстяк, назвавший одну из ведущих газет Среднего Запада.
— Скажите, мистер Хартфилд, вы верите в возможность прочного мира и разоружения?
Тед Рили предостерегающе кашлянул и заворочался в своем кресле.
