— Спокойнее, — проворчал он сквозь зубы, — спокойнее, не торопитесь с ответом…
Но Фрэнк и сам не торопился — он сразу понял, что объявить себя открытым сторонником разоружения было бы слишком опасно даже для него. Хотя, казалось бы, терять было уже нечего…
— Видите ли, — сказал он осторожно, — я верю в то, что войны удастся избежать… если люди по обе стороны будут благоразумны. Я в это верю просто потому, что кое-что знаю о новых типах оружия и… слишком хорошо представляю себе, как будет выглядеть его применение. Я… я просто не верю, что человечество покончит самоубийством. Ну а что касается разоружения… Может быть, с этим следует подождать. На всякий случай.
— Безусловно, — кивнул толстяк. — Этот «случай» всегда нужно иметь в виду, хотя бы он оставался одним шансом из миллиона. Но предположим все же, что этот единственный шанс сработал. Взрыв! Вам не кажется, что в этом случае вооруженная до зубов Западная Германия могла бы сыграть роль буфера, который примет на себя первый удар нашего эвентуального противника и тем самым сохранит жизнь миллионам американских парней?
— Видите ли, — сказал Фрэнк, — я сам — американский парень. Один из тех, кого вы имеете в виду. Так вот, я вам должен сказать, что если моя страна подвергнется нападению, то я предпочту защищать ее своими руками, не сваливая эту обязанность на иностранцев.
В комнате одобрительно зашумели.
— На этот раз хорошо — проворчал рядом Тед.
— Если я правильно вас понял, — не унимался толстяк, — вы в принципе против того, чтобы у Америки были союзники?
— Когда это я вам говорил, что нам не нужны союзники? Но, во-первых, вы сами сказали, что Германия в случае войны сыграет роль буфера. Я внесу поправку: буфер обычно остается цел после использования, а останется ли что-нибудь от Германии — это вопрос. Под словом «союзник» я понимаю равноправного партнера, а не заранее обреченную жертву. Это во-первых! А во-вторых, я не верю, что вчерашние враги могут вдруг оказаться хорошими союзниками…
— Разрешите мне!
Тед Рили встал перед Фрэнком, ловко оттерев толстяка, и широко улыбнулся журналистам.
— Ребята, не будем превращать пресс-конференцию в митинг! Мистер Хартфилд сделал вам заявление и любезно согласился ответить на относящиеся к делу вопросы. А тут, я вижу, уже пошли неотносящиеся, так что тему можно считать исчерпанной. Не так ли, мистер Хартфилд?
— Да, конечно, — согласился Фрэнк. — Я только хотел добавить… — Он поискал взглядом толстяка. — У меня нет никакой ненависти к немцам как к народу. Несмотря на то, что кто-то из них лично виновен в гибели моего отца. Но нацистов я не люблю и считаю, что заключать подобного рода соглашения со страной, где у власти по-прежнему находятся нацисты, значит оскорблять память всех американцев, погибших во второй мировой войне. Ни один честный человек под таким соглашением не подпишется и выполнять его не станет. Вот и все. Леди и джентльмены, благодарю вас за внимание.
5
Пико так торопил ее всю дорогу, что в Эсейсу они приехали слишком рано.
— Уж эти мужчины, — покачала головой донья Элена, когда служащий компании «Панагра» сказал им, что придется ждать еще более получаса. — Вечно вы или опаздываете, или являетесь ни свет ни заря. И кто это выдумал, что мужчинам свойственна деловитость…
Они прошли в зал ожидания, нашли пару свободных кресел. Пико предложил своей спутнице сигарету, но та отказалась.
— Я выкурила недавно одну или две у себя на работе, — сказала она, — и что же вы думаете, Херардо сразу выразил неудовольствие.
— А как он это делает? — улыбнулся Пико.
— Господи, даже и не расскажешь, это нужно видеть. А вы курите, доктор, пожалуйста.
— Благодарю, сеньора. Так вы невысокого мнения о наших деловых способностях?
— Представьте, нет. Вы знаете, что фирмы, руководимые женщинами, редко терпят крах?
— Это вполне понятно, — кивнул Пико. — Естественный отбор, донья Элена. Если женщина решает заняться мужской деятельностью, то на ее пути встает столько препятствий, что лишь одна из тысячи сумеет их преодолеть, и это будет самая способная. А мужчина занимается бизнесом так или иначе, независимо от своих природных качеств, просто потому, что так нужно. Скажите, а своей работой вы довольны?
— О, еще бы!
— Так приятно зарабатывать деньги?
— Приятно чувствовать себя самостоятельной, доктор. Знать, что ни от кого не зависишь! Я ведь всегда от кого-то зависела, вы понимаете. Ну, как всякая женщина. А сейчас — вы не можете себе представить, как это приятно — чувствовать себя наравне с любым мужчиной! И потом у меня такие хорошие отношения с моими служащими — это ведь тоже приятно, не правда ли?
— Вы, значит, принадлежите к породе «добрых капиталистов»?
— Ага! Все мои мастерицы получают выше, чем положено по коллективному договору. И они довольны, и я могу не бояться, что останусь без рук.
— Вам бы поехать в Северную Америку и выйти замуж за Форда, донья Элена.
— Ну, знаете, если уж я не выхожу за Ларральде…
Разговор перешел в шутливую болтовню. Потом радио сообщило о прибытии самолета «Панамерикэн-Грэйс», следующего из Нью-Йорка через Порт-о-Пренс, Белем, Рио-де-Жанейро.
— Вот и она, — сказал Пико, вставая. — Вы подождете здесь, или пойдем вместе?
— Идите, доктор, я подожду.
Пико ушел, донья Элена достала записную книжку и карандашик и стала подсчитывать самые срочные платежи, которые ей предстояли на этой неделе. Подсчитав, она испуганно прикусила губу.
Она не кривила душой, говоря Пико об удовольствии, которое доставляла ей работа. Ей действительно нравилось все это — и новое для нее чувство независимости, и неизбежный риск, и возможность помогать в какой-то степени своим служащим; в декабре, например, дела шли хорошо, и донья Элена кроме традиционного «агинальдо» смогла выплатить мастерицам дополнительные премии. Но последние месяцы оказались трудными, и сейчас она просто не знала, как сумеет выкрутиться с этими платежами и зарплатой за первую пятнадцатидневку марта.
Трудно было получать деньги с заказчиц. Здесь приходилось постоянно лавировать между необходимой настойчивостью и умением сохранить клиентуру. А клиентура была избалованной, напоминаний о деньгах не любила, считая их для себя чуть ли не оскорблением…
Донья Элена спрятала записную книжку. В зал уже входили пассажиры нью-йоркского лайнера, но Пико и Альварадо еще не появились. Донья Элена опять почувствовала, что ей хочется познакомиться с девушкой поближе. Неужели Беатрис Альварадо действительно была для Херардо тем, чем не сумела стать она сама?
Увидев наконец в дверях высокую тощую фигуру Пико, донья Элена встала и пошла навстречу. «Хороша», — подумала она без зависти, скорее с одобрением, еще издали оглядев Беатрис от туфелек до прически и профессионально оценив покрой ее широкого черного пальто.
— Добро пожаловать, сеньорита! — Она сердечно обняла девушку. — Ну, как прошел полет?
— Не спрашивайте, сеньора, это ведь мое второе в жизни путешествие по воздуху, — устало ответила та. — Право, мне ужасно неловко, что вам пришлось ехать из-за меня в такую даль, — Пико рассказал мне, как вы его выручили…
— Ну да, он метался на перекрестке как угорелый — я сразу поняла, что человек торопится, а такси, вы сами знаете, в таких случаях никогда не найдешь. Как было не выручить!
— Сердечное спасибо, сеньора. Как ваш маленький?
— Ну, не такой уж он «маленький» — полтора года и уже пятнадцать зубов! Приезжайте как-нибудь, я вам его покажу. Ну что ж, доктор, а где багаж сеньориты?
— Вот! — Беатрис взмахнула черной пластикатовой сумкой с золотой надписью «Панагра». — Чемодан пришлют на дом. Поехали?
— Да, идемте…
— Как скоро думает вернуться дон Бернардо? — спросил Пико, когда машина, выехав со стояночной площадки аэропорта, свернула на ведущую в город автостраду.
— Он ведь должен передать дела своему преемнику, но того пока нет.
— Нет, назначения не было, я слежу.
— Боюсь, не будет еще долго. Какой идиот захочет теперь туда ехать?
— Ты слишком хорошего мнения о наших дипломатах. Хотя пост, надо признать, и в самом деле не из завидных. Чудо, что дон Бернардо выдержал там четыре месяца… Все ожидали, что он сбежит раньше.
— Ну, отец упрям. Он продержался бы и дольше — его доконала история с этим беднягой Галиндесом. На другой же день отправил телеграмму о своей отставке. Слушай, но ты тоже считаешь, что Галиндеса они похитили?
— Скорее всего, — кивнул Пико. — Это не первый случай. Несколько лет назад они точно так же похитили в Гаване Маурисио Баэса… Я точно не помню, где-то в году пятьдесят втором или пятьдесят первом. А потом Андрес Рекена был застрелен в Нью-Йорке, днем, прямо на улице. Так что вполне возможно.
