Партизаны, увлёкшись боем, даже не заметили красных ракет — сигнала отходить.
Только после пятой ракеты они начали уходить в лес, унося с собой убитых и раненых товарищей и трофейное оружие.
В следующую ночь партизаны находились уже за пятнадцать километров от деревни Петрово. По пути они разгромили вражеский гарнизон в деревне Вязовка и снова, через болота, ушли в непроходимые леса.
Разгром гарнизона в Вязовке был последним нашим крупным ударом по оккупантам в этом районе. Почти полуторамесячные непрерывные бои измотали силы партизан. Приходилось сражаться днем и ночью, без сна и отдыха, без горячей пищи.
С прибытием на новое место отряды расположились в болотистых лесах. Некоторые даже спали на подмостках — кругом стояла вода. Не стало у нас ухошинского аэродрома, который гитлеровцы разбомбили ещё в первых числах августа. Мы создали в другом месте небольшую посадочную площадку, но и её вскоре обнаружили немецкие летчики. Снабжение прекратилось. Боеприпасы и медикаменты подходили к концу.
В таком же тяжёлом положении находились вторая, третья и первая бригады.
Вражеские войска с каждым днем сжимали кольцо окружения, прижимая нас к озерам и непроходимым болотам. Мы потеряли обоз в несколько сот повозок, большие запасы продовольствия.
Пятого сентября мы оставили последнюю деревню Махарёво и расположились на узкой полосе земли. Позади на многие десятки километров протянулись непроходимые болота. К востоку лежало заросшее озеро, проходить по нему могли только смельчаки. Перед фронтом нашей бригады стояли две фашистские дивизии, спешно переброшенные из-под Ленинграда.
Начались назойливые дожди. Они шли непрерывно, и мы со дня на день ожидали, что разбухшие от воды болота вот-вот лишат нас спасительной полоски земли.
Седьмого сентября Вифатнюк принял радиограмму из Ленинграда: «Оставить партизанский край, рассредоточиться, сохранить личный состав. Новое место базирования— леса вокруг озера Радиловское.
Жданов».
— Не близко. Двести километров с гаком, — прикинул на карте Клочко, когда прочитал распоряжение Андрея Александровича Жданова.
— Справа не пройти — болото, — доказывал Клочко Ефимову. — Мимо Махарево не пролезешь: две дивизии— не батальон, их не сковырнешь с места. Только потеряем людей.
— Как тогда быть?
— Черт его знает. Знаю одно — надо выбираться отсюда сегодня ночью. Завтра будет поздно, немцы нащупают нас и загонят в озеро.
В их разговор вмешался я:
— Нужно проверить болото. Это заросшее озеро, как рассказывали местные жители, проходить его колонной рискованно, но врассыпную можно. Не всегда следует верить картам. Надо послать разведку.
Ефимов вызвал Сергея Иванова.
— Сергей, нужно найти путь через болото.
— Это нелегко. На нем нет ни одного кустика, не замаскируешься: фрицы сразу заметят.
— А ты по-пластунски проползи. Пойми: спасение всех людей — это ответственная задача. Опасные места отметьте вешками.
— За нами дело не станет.
Ефимов тут же вызвал командиров отрядов и комиссаров, политруков и командиров рот.
— В вещевом мешке у каждого партизана должны быть только продукты, сотня патронов, гранаты, шесть-восемь шашек толу. Остатки тола отдать Горячеву. Все равно у него сейчас нет ни маслозаводов, ни мастерских.
— Зачем мне тол, у меня своего груза хватит, — запротестовал Горячев.
— Что за груз?
— Муки мешков восемнадцать, мяса пятнадцать туш, сухарей больше двух тонн да сахару пуда три.
— Мешки с мукой спустить в озеро. Они не пропадут. Будет время, приедешь — заберёшь, а мясо — по отрядам. Срок исполнения один час.
— Что делать с минометами?
— Тоже в озеро. Будет время — вытащим. Часа через три вернулся Иванов со своими разведчикам».
— Через болото пройти можно только врассыпную и то ползком. Есть незаросшие глубокие котлы-ямы. Их много, некоторые пометили белыми флажками, — кратко доложил Иванов.
— Значит, пройти можно?
— Конечно. Только соблюдать осторожность и не лезть куда не надо.
Дождь кончался.
Фашисты изредка постреливали из минометов, запускали осветительные ракеты и вешали «фонари».
Мы подтянулись к опушке болота. Позади нас остались догорать небольшие костры, в них горело брошенное имущество.
В последние минуты мы с болью в сердце утопили минометы и пушки. Злым ходил Петр Агафонович Горячев. Он немало приложил забот, чтобы создать огромное хозяйство бригады. Теперь многое брошено в болото, горит в кострах. Он похудел, осунулся. Незаметно от командира бригады Горячев пытался спасти самых лучших лошадей с седлами. Пока Иванов докладывал, что по болоту можно пробраться, Горячев пытался пустить их через заросшее озеро. Но лошади не прошли и пяти метров, как стали проваливаться и тонуть.
Ровно в полночь мы двинулись на болото. Впереди шел Сергей Иванов со своими разведчиками. Следом за ним, еле вытаскивая ноги из грязи, двигались врассыпную отряды Маркушина, Объедкова, Тараканова, Он довникова. Вперемежку между ними шли «женский батальон» начальника АХО Горячева, санчасть Пашнина.
Пройдена первая сотня метров. Не слышно ни разговоров, ни стука. Доносятся только тяжелые вздохи да бульканье воды. Слева — узкая полоса метров в двести, где расхаживают немецкие часовые.
Неожиданно Виктор Смирнов проваливается в «котел», и, вздымая брызги воды и грязи, плюхается в воду станковый пулемет. На помощь товарищу спешит Ефим Зонов, но и он исчезает под водой. Движение приостанавливается. К месту происшествия подбегает Маркуглии.
— Не задерживаться, ползите вперед, — приказывает он и бросает конец веревки Смирнову и Зонову.
Возню на болоте, видимо, услышали немецкие часовые. Они навешивают над болотом пару фонарей и открывают бешеную стрельбу. Пули свистят над головами партизан, сбивают сухие камышинки. Над болотом стоит мертвая тишина. Партизаны лежат в воде и не двигаются. Холодная вода быстро просачивается сквозь одежду, леденит тело. Зыбкая почва оседает вниз и засасывает людей. Единственный выход — ползти, иначе утонешь.
Только несколько партизан во главе с Маркушиным возятся вокруг Зонова и Смирнова, которые уже нахлебались воды и грязи.
— А пулемёт, его найти надо, — шепчет Маркушину Смирнов.
— Ползи, черт с ним, с пулеметом. Другой достанем, — сердится Маркушин.
— Этого жалко, хороший станкач был, — оправдывается Смирнов и снова лезет в воду. Она покрывает его по шею. Смирнов ногами нащупывает пулемет.
— Вылезай из воды, — не вытерпев, говорит Маркушин и пытается стукнуть его палкой, но Смирнов ныряет под воду.
— Ну упился, — вылезая, шепчет Смирнов, вытаскивает станкач и взваливает его на плечи.
Партизаны ползут по болоту молча. Некоторые начинают стучать зубами от холода, но, собрав волю, ползут и ползут вперед. Каждый знает, что вот-вот ноги почувствуют твердую землю, где можно согреться и обсушиться.
Воды постепенно становится все меньше и меньше. Впереди виднеются кривые сосенки, за которыми сплошной стеной стоит лес.
Где-то слева осталась деревня Махарево, а справа Лебяжье. Глуше становятся выстрелы, на потемневшем небе блекнут линии запускаемых немцами ракет. Это радует партизан. Главная опасность миновала.
— Привал, — приказывает Ефимов, когда бригада вышла на большой километровый остров, почти сплошь усеянный огромными валунами. Сразу же вспыхивают небольшие костры, начинается сушка промокшей и грязной одежды.
В этой полураздетой толпе Григорий Иванович с трудом разыскал Сергея Иванова. Тот сидел на огромном валуне и сушил вместе с Виктором Смирновым свои сапоги, от которых валил густой пар.
— Сожжёте, в чём будете ходить? — зашумел Горячев.
— Товарищ начальник АХО, разведчики занимаются самоснабжением, кроме варева, — смеясь ответил Иванов.
— Это я знаю.
— Знаешь, зачем ругаешь?
— Что мне делать? Продукты кончаются, обоза не стало. Где теперь все достать?
— У немцев.
— Попробуй.
— И достану, — заявил Иванов.
У Горячева была особая страсть к лошадям, поэтому он сразу же сделал заявку на лошадей.
— Будь спокоен, как только пойдем в разведку, приведем пару немецких куцехвостых лошадей.
— Ну вот и хорошо. Напросился, — сказал Григорий Иванович, который стоял позади Иванова и пока не вмешивался в разговор.
— На что напросился? На лошадей? Приведу и не одну, а десяток.
— Не об этом речь. Знаю, что достанешь. Напросился на другое — на разведку.
— Да я хоть сейчас готов. — С этими словами Сергей Иванов соскочил с валуна и натянул разбухшие сапоги.
— Что, работа есть?
— Есть.
— Куда пойти, что сделать?
— В Ново-Николаевку. Мимо нее будем проходить. — Задача?
