вопросам раз в неделю: понедельник, 16. 00. А ко мне идут в любое время с любой заботой, по любому поводу, не заботясь о предлоге. Я должен стать последней инстанцией, к чему я вовсе не приспособлен.
— Жду вас завтра в 6 утра. Машина за вами придет.
А если я люблю ходить пешком? Увы, моего гегемона это не волнует. Он интересуется только собой.
— Так что вы мне скажете: уехать или остаться? Остаться или уехать? Как вы скажете, так и будет.
Она не догадывается, что и передо мной стоит тот же вечный вопрос: остаться или уехать? — но кто ответит мне?
— Он сам виноват, умоляю вас, поговорите с ним.
— Завтра рыбалка? Что ты посоветуешь мне надеть?
Наутро на асфальтовой тропе возникает ослепительное желто-брючное чудо на двух каблуках.
Очарование подобного плена оказывается обременительным, но я уже не в силах сбросить его с себя. Кто знает, может быть, я уже не желаю быть спасенным? Разве мои герои не одаряют меня своей щедростью? Они распахнуты и безбрежны. Я уже сам набиваюсь к ним.
— Расскажите что-нибудь.
— О чем вам?
— Все равно. Хоть про брызги по асфальту.
— Подарите на память свой монолог.
— Итак, сегодня мы останавливаемся на одном конкретном вопросе: самый счастливый день. Так сказать, счастье крупным планом.
— Бог мой, а я и не помню. Неужели самый счастливый день уже прошел?
— Обязаны вспомнить.
Кто будет говорить первым? Что сложится из этой мозаики? Они ведь такие чуткие и чувствительные, они такие живые, все из плоти и крови. Их так легко уколоть пером, задеть нечаянным словом, обидеть недостоверным эпитетом. Чтобы этого не случилось, я обязан хранить тайну исповеди, упрятав их подлинные имена в мешок свой памяти.
Кому же дать слово вначале?
Я выбрался из бетонных нагромождений и снова оказался на перепутье. Из мозаики бетонных плит слагается взлетная полоса. А ведь она сама не взлетает.
Так что же было вначале: действие или состояние?
2
— Разрешите присесть с вами рядом? Не удивляйтесь, я Инкогнито, если вам угодно, можете звать меня Верой, я отзовусь. Погода нелетная, дождь зарядил, вылет отложен до 15. 00. Что делать в зале ожидания? Будь моя воля, я назвала бы его залом скуки.
А вот Волгодонск был для меня в самом деле городом ожидания. Чего я ждала? Сама не знаю. Все прошлые надежды кажутся по крайней мере опрометчивыми. Больше я уже ничего не жду, кроме самолета. Я прощаюсь с Волгодонском одна, никто меня не провожает.
Мы приехали сюда два года назад. Грише предложили повышение, сорок рублей прибавили плюс интересное дело, что-то связанное с улучшением технологии, к тому же с автоматизированной системой, сейчас это модно. Я, как верная жена, последовала за мужем, но пребываю на том же уровне, без финансовых прибавок и технологических дотаций. Как была экономистом, так и осталась. И дома при том же звании, правда, несколько изменяется окончание. На работе я старший экономист, дома — старшая экономка. Не я выбирала свой жребий, слепая судьба, обрядившая меня в юбку.
Подумать только, променять Ленинград на Волгодонск. Несколько лет назад был такой случай: кто-то решил обменять отдельную двухкомнатную квартиру в Волгодонске на любую площадь в Ленинграде. Объявление безответно висело восемь месяцев, чудаков не нашлось. А мы ринулись сюда прямо с улицы Пестеля. Не буду утверждать, что я коренная ленинградка, но все же. Первым там появился Григорий в качестве студента, меня он вывез с практики, подобрал, что называется, у расточного станка. Так что мы ленинградцы с двадцатилетним стажем, могли бы перейти в разряд коренных, если бы вдруг не явился миру великий «Атоммаш».
Возможно, на свете есть города лучше Ленинграда — не знаю. Зато точно знаю — мне лучшего города не надо. Ленинград — это даже не город, это состояние. Всего чего хотите. Состояние моей души. Состояние русской истории. Состояние нашего будущего. Мы вот жили на Пестеля, 22, пятый этаж с видом на воду. Как можно жить в этом городе без воды? Гулять всегда ходили на Фонтанку. Однажды идем по набережной. Григорий говорит: «На той неделе улечу на несколько дней в Волгодонск». «Что ты там потерял?» — спросила я беспечно. «Хочу людей посмотреть и себя показать». Я насторожилась: «Кстати, где это? Никогда не слышала о столь шикарном городе — верно, дыра порядочная». — «Между прочим, не исключено, что в эту дыру мы поедем работать». — «Григ, это несерьезно. Никогда не поверю, что ты сможешь расстаться с Ленинградом». — «Издали будем любить его еще крепче. Мне предлагают интересную работу. Я разработаю новую технологию». — «Разве нельзя разрабатывать новую технологию, не покидая Ленинграда?» — я еще пыталась трепыхаться на поплавках беспомощных вопросов: а как же квартира? а как Юрочкина музыкалка? — но это уже было полной капитуляцией. Ведь у нас на первом месте работа — и нет другого слова.
Дома я пыталась отыскать Волгодонск на карте: не обнаруживалось такого города. Но самолеты туда летают, и это мне ответили в справочной Аэрофлота. Странно. Как они туда долетают, если данный город даже не нанесен на карту.
Впрочем, будем объективны, на более крупных картах Волгодонск все же обнаружился, этакий крошечный, даже не имеющий точки кружочек, примостившийся в правом нижнем углу Цимлянского моря. Сколько таких серийных кружочков рассыпано на карте. Почему мне достался именно этот? Неведомый и далекий, занимающий наипоследнее место в ряду условных обозначений?
Но что делать, коли я всего-навсего старшая экономка? Покорно отстояла в очереди за билетом. Григорий должен был нас встречать на месте, а мы с Юрой летели, предварительно отправив малой
