с урожаем? — спросил я у Керима.
— Урожая такого, говорят, давно не было, не сглазить бы! Но, к сожалению, есть поля, где и коробочки меньше, и кусты чахлые. И все же очень много хлопка, чтобы убрать такой урожай. Нужны руки, а их все-таки мало!
— Почему?
— Как почему? Вот, к примеру, сегодня в Кузанлы свадьба, и большинство работоспособных мужчин отправилось туда.
— А на что смотрят звеньевые?
— Они сами первыми и пошли! — Кериму было неловко, и он старался на меня не смотреть.
Едва фаэтон выбрался на проезжую дорогу, как с нами поравнялась машина секретаря райкома, из нее выглянул Аббасзаде.
— Как успехи, председатель?
— По-всякому. Есть хорошие участки, а есть неважные. — Керим по-прежнему избегал моего взгляда.
— Не прибедняйся! Тебе удалось перегнать многие хозяйства!
Керим обрадовался, но тревога не покидала его.
— Ну как, все готово к приему гостя? — спросил секретарь.
— Ждем.
— Можно давать телеграмму?
— Да, я дам ему сам.
— А вы с ним знакомы?
— Как же! Четыре его героя живут в моей семье!
— Молодец! — Он обвел взглядом раскинувшиеся перед нами поля и показал на вереницу груженных мешками арб. — Ты этими успехами заткнул глотку своим врагам!
— Будем живы — в будущем году получим еще больше хлопка.
Мы зашли в сельскую чайхану.
— И что вы собираетесь показать Джафару Джабарлы? — поинтересовался Аббасзаде.
— Прежде всего познакомим с лучшими нашими людьми. Потом покажем новые дома, которые успели построить, и нашу гордость — тракторы!
— А о чем просить будете?
Аббасзаде будто присутствовал при разговоре Мюлькджахан со мной и Керимом. Я думал, Керим сейчас скажет, что устал, издергался, может, с помощью Джабарлы ему удастся уехать отсюда… Но Керим вовсе не думал об отъезде.
— Попросим, чтоб долго жил и писал для своего народа! — сказал он.
— Что ж, мудрое пожелание! — довольно произнес Аббасзаде.
Мы вышли из чайханы, попрощались с Керимом и поехали в Агдам.
Я часто сожалел о том, что не судьба нам с Керимом жить рядом, в одном городе. Встречались бы ежедневно, говорили, мечтали.
Каждое расставание, пусть и ненадолго, — новая грусть.
Я сидел в редакции газеты «Колхоз седасы» и просматривал макет полосы, посвященной Джафару Джабарлы. На видном месте будет групповой портрет семьи Керима с Джафаром Джабарлы: автор и его герои. Потом статья Керима о неотложных задачах и ближайших планах электрификации колхоза «Инглаб».
Когда я познакомил с макетом номера Аббасзаде, он вдруг сказал:
— А самое главное мы забыли.
— Что именно? — спросил я.
— Что же подарим Джабарлы?
— По-моему, хорошо бы подарить карабахский ковер.
— Этого мало! — заколебался Аббасзаде.
— Может, карабахского скакуна? — предложил я.
— Если бы удалось достать!
— Попросим в коневодческом совхозе, чтобы доставили к нам в Агдам, когда Джабарлы будет здесь.
— А где ему в Баку держать карабахского скакуна?
— И это верно, — согласился я.
— Кстати, звонил Балаев. Сообщи Кериму, пусть приезжает за оружием.
— Я, между прочим, трижды сегодня пытался дозвониться в «Инглаб», говорят: линия испорчена.
Мы продолжали заниматься макетом, как вдруг в редакцию вбежал новый счетовод колхоза «Инглаб» и с ходу выпалил:
— Керима убили!
Аббасзаде вскочил и закричал на счетовода:
— Как убили?! Кто убил?!
У меня перехватило горло, я не мог вымолвить ни слова, душили слезы. Выскочил во двор, сел в фаэтон и молча кивнул фаэтонщику, который уже обо всем знал.
Когда примчался в колхоз, здесь уже собрались все жители села. Вскоре пришла машина с секретарем райкома партии и прокурором. Аббасзаде был бледен.
— Да, — сказал он, — враг оказался расторопнее нас. Он превратил нашу праздничную встречу в траур!
Нури Джамильзаде куда-то отлучился, а когда вернулся, шепнул мне и Аббасзаде:
— Пятеро родственников Авеза исчезли из села.
Увидев только что прибывшего в село Балаева, секретарь райкома гневно проговорил:
— Не найдешь убийц — пеняй на себя!
Балаев молчал.
А народ все прибывал и прибывал.
Я все еще не мог прийти в себя. Мой самый старый, мой самый верный друг юности, деливший со мной последний кусок хлеба, первые горести и радости, убит предательской рукой.
Сердце сжимала боль, когда я переступил порог его дома, где было тесно от столпившихся там людей. Женщины плакали в голос.
Аббасзаде сказал, что торжественная панихида состоится на агдамском кладбище. Тело убитого положили в машину, и траурная процессия двинулась в сторону Агдама.
На кладбище Мурадбейли открыли траурный митинг. Первым выступил Аббасзаде. Я был как в тумане, когда назвали мое имя. Что говорить? О чем? Как выразить горе, утешить несчастную Мюлькджахан, поддержать маленьких детей?..
Великим напряжением воли я собрался и начал говорить о том, как жил Керим, как болел за общее дело… «Он вышел из народа, жил для народа и навсегда останется в сердце народном! Прощай, друг! Прощай, брат!»
Гияс Шихбабалы сообщил, что трудящиеся Агдама в связи с тяжелой утратой решили ближайшие два дня работать на полях колхоза «Инглаб», чтобы помочь с уборкой хлопка.
Секретарь райкома комсомола сообщил, что отныне пионерская организация села будет носить имя убитого председателя.
Заведующий земотделом Фархадов предложил назвать именем Керима и колхоз, где он председательствовал.
Могилу вырыли у гранатового куста, чтобы красные гранаты напоминали о крови, пролитой моим другом.
После похорон я отвез Мюлькджахан с детьми к нам домой. Аббасзаде велел тут же выделить для семьи Керима квартиру в Агдаме, чтобы они не возвращались в село, где он был убит.
Я дал телеграмму Джафару Джабарлы:
«Председатель колхоза «Инглаб», ваш друг и почитатель Керим, предательски убит классовыми врагами».
Вскоре пришла ответная телеграмма Джафара Джабарлы, адресованная семье, а следом — подробное письмо, которое мы потом поместили в газете «Колхоз седасы».
Джабарлы писал:
«Я вздрогнул от выстрела, направленного в Керима. Это сильнее удара, нанесенного Давлет-беком Айдыну. Это трагичнее тех невзгод, которые выпали на долю Октая. Если услышит Алмас, она заплачет кровавыми слезами… Как я теперь вступлю в дом, где жил Керим? Какими глазами взгляну на его детей, названных именами моих героев?
Я хочу разделить горе с сестрой своей Мюлькджахан. Считайте, что и мое плечо несло гроб с телом нашего незабвенного друга.
Брат Керима Джафар».
Джафар Джабарлы прислал крупную денежную сумму семье Керима и обещал помогать детям, пока они не встанут на ноги.
* * *
Аббасзаде сдержал слово. Не знаю, куда и кому он пожаловался на Балаева, но того спешно вызвали в Баку. Больше я его не видел.
Вскоре после убийства Керима произошли некоторые изменения в районе.
Из Центрального Комитета был прислан новый председатель райисполкома. Раньше этот товарищ
