— Анатолий Федорович, немедленно объявите по радио аврал по всему совхозу, зачитайте мой приказ. Повторите два, три раза. И еще по пути разыщите комсомольского секретаря Гену Гусева и срочно пошлите его ко мне. Он у нас самый молодой из руководства, значит, самый моторный. Ясно? Ну быстро!
Взял телефонную трубку. Задумался. Потом вслух: «Все на своих местах. Парторг на Центральном, глав-спецы на местах…»
— Гараж? Где завгар? Слушаешь? Срочно, немедленно собери всех шоферов, нет, пожалуй, не всех, самых опытных… Вот-вот, Криворотова не забудь, Кискина обязательно. И этого, как его?.. Да, Кочкина. То же самое трактористов. Понял? Ну действуй!
Девушка? Соедини с элеватором. Не отвечает? Дай квартиру Брагина. Квартира? Иван Семенович? Ты чего это сегодня дома? Дождь идет, никто не едет? У нас нет никакого дождя. Сегодня мы работаем на полную катушку. Так что принимай зерно. Устрой, пожалуйста! Когда выезжаем? Через полчаса. У тебя? Через два часа встречай… Да, примерно две тысячи центнеров. Потеряем на рефакции? Зато спасем хлеб. Ну привет!
Райком партии. Райком? Хохлов говорит. Прошу оказать всяческое содействие, зерно горит на току. 6 тысяч центнеров. Дождь? Да, дождь. Будем возить. Ничего, прорвемся! Спасибо!.. Спасибо.
Школу. Здравствуйте, Хохлов. Да. Вы уже в курсе? Ну отлично! Ждем. Хоть сейчас.
Повесил трубку, тут же снова снял ее, но не успел сказать: в дверях появился Геннадий Гусев.
— Гена, кстати ты очень. Слушай: одна нога здесь, другая за порогом, срочно разыщи завхоза, посмотри на часы — к двенадцати ноль-ноль чтобы на току был горячий обед человек на тридцать. Проследи, чтоб не экономили, пусть продуктов не жалеют. И еще передай — питание бесплатное, то есть за счет совхоза.
Ну дуй!
И снова за телефон.
— Девушка, еще гараж. Гараж? Главный у себя? Вот вместе с ним топайте сейчас же сюда. Люди собираются? Хорошо. Жду.
Снял со стены карту района: «Ну-ка, Виктор Иванович, а сейчас надо нам с тобой по всей трассе дежурные тракторы расставить. Так… Один, ясно, надо вот здесь, в балке, перед поворотом, другой…»
Вскоре в кабинет директора собрался весь аварийный штаб. Склонились над картой.
— План такой, — выпрямился Хохлов, — ровно в 9 часов утра выезжает первая колонна, 4–5 машин. Интервал полчаса — идет следующая. Четыре дежурных, или патрульных, как хотите называйте, трактора отправляются немедленно на трассу. Их задача дежурить по всей линии: вытаскивать из кювета, ликвидировать пробки, если такие возникнут, если потребуется, буксировать машины с зерном. Дежурить, патрулировать, пока не поступит команда «отбой».
Вернулся Геннадий: «Обед будет ровно в 12».
Хохлов резко поднялся: «Пошли на ток».
Дождь лил не переставая. Хохлов вдруг зло сплюнул. «Вот, черт побери, не везет! Так все хорошо складывалось и — на тебе — все сразу: и зерно загорелось, и дождь полил».
На току уже кипела работа, загружали первые машины.
Зашли в дежурку. Хохлов снял плащ.
Прежде чем взяться за лопату, Григорий Тимофеевич подошел к бурту, встал на колени прямо на зерно, засучил рукав выше локтя. Сделал ямку и сунул туда руку. Потом проталкивал ее все дальше и дальше, по локоть, до плеча. И выхватил вдруг руку, замахал ей, подул на ладонь: «Как будто в чугунок с горячей картошкой сунул. Горит зерно, огнем горит… Володя, кинь-ка лопату!»
— А ну покажем, на что мы еще пока способны!
Несмотря на дождь, настроение у работающих на току было бодрое.
Работал Хохлов как зерноройная машина. Лопата в его могучих руках показалась игрушечной, и зерно с ее штыка сыпалось как с ленты транспортера. Это было чем-то вроде утоления жажды стосковавшегося по физической работе человека. С полчаса он не разгибал спины. Потом выпрямился, вытер рукавом рубахи пот со лба, с бровей и, довольный, крякнул.
Вскоре первые машины были загружены. Следом за ними решили отправлять груженный зерном трактор с тележкой.
А в это время патрульные тракторы уже были на трассе. Хохлов глянул на часы — без четверти девять.
— Володя, позвони в гараж, пусть пошлют сюда «газик», хочу проехать немного по трассе.
Ровно в 9 утра первые машины с зерном съехали с весов. Впереди около тридцати километров по размытой дороге.
«Газик» то и дело шел юзом. Дорогу будто намылили. К счастью, груженые машины шли несколько увереннее. «Если дождь не прекратится к вечеру, людям опять придется мало спать», — с грустью подумал Хохлов.
По пути заскочил в контору. А в конторе обычный рабочий день. Хлопают двери, кто-то говорит по телефону, скрипят арифмометры. Не снимая плаща, сел за свой стол. Снял трубку, долго думал, вспоминая, что надо сделать в первую очередь. Наконец, в трубке что-то щелкнуло. Оживился: «Девушка, элеватор мне… Элеватор? Машины из «Большевика» не пришли еще? Нет? Как придут, позвоните, пожалуйста!».
В дверь робко постучали. Вошла дородная женщина. Одета явно не по погоде и не по сезону: короткие сапожки, шелковый пестрый платок, какой-то сверхмодный (а может, и старомодный, откуда знать директору такие тонкости) жакет. Остановилась у двери, мнется. «Проходите, проходите! — Григорий Тимофеевич, перегнувшись через край стола, подвинул стул: — Садитесь».
Женщина достала из жакета аккуратно сложенный лист бумаги, распрямила и протянула Хохлову: «Вот читайте!».
Григорий Тимофеевич глянул на лист, узнал «молнию».
— А почему она у вас?
— Сняла со стены, неделю уже висит, неделю уже смеются надо мной, хватит!..
Хотел было директор выговор сделать ей за такое своеволие, но передумал и спросил нетерпеливо:
— Ну что у вас там?
— Это у вас что?! Читайте! — Взяла из рук Хохлова «молнию» и стала читать: «Пора кончать гадание, Матрена Петровна! Как видите, выпала пиковая карта. Один выход — работать, а не сидеть дома. В такое время, как уборка, работают все — пенсионеры и школьники…»
— И что же? По-моему, все верно, Матрена Петровна.
— И это вы считаете верно?! И вы?!.
Она достала платочек и приложила к глазам.
— Ну чего тут несправедливого? — недоумевал Хохлов.
— А вы рисунок, рисунок посмотрите! Это же оскорбление личности! Ну посмотрите, — она встала и сделала пол-оборота, — неужели я такая толстая, как тут намалевали?!
Хохлов успокоил ее:
— Конечно, нет.
— Они думают, мужика нет, заступиться некому, так что угодно вытворять можно!
— Больше этого не будет, — успокоил Матрену Григорий Тимофеевич. — А поработать в самом деле надо. Приходите на ток. Это пойдет только на пользу… совхозу.
Зазвонил телефон. Взял трубку. «Да, слушаю. Алло! Да. Разгружаются? Понял. Понял, говорю, спасибо!»
Посмотрел на часы. Без пяти минут двенадцать. Как там с обедом на току?
По-прежнему дождило. Что у них там, в небесной канцелярии, порвалось что-нибудь?!
Завхоз уже был в дежурке. Хохлов заглянул в котел. Приятно защекотало в носу. Вспомнил, что так и не успел по-людски позавтракать. «Мяса не жалел? Масло есть? А яички? Молоко? Все есть, все готово? Зови на обед».
Только успела пообедать первая бригада, на ток заехали три грузовика — ребята вернулись с первого рейса. Первая бригада прямо из-за стола, натянув мокрые куртки, ушла на загрузку.
Григорий Тимофеевич решил расспросить шоферов о дороге, о рейсе, а заодно и перекусить. Нового ничего не узнал — дорога известная: грязь, ухабы, не разбежишься. На приемном элеватора, правда, хорошо: ни одной другой машины, «никто, кроме нас, сегодня не возит». «Не радуйтесь, — подумал про себя Хохлов, — прослышат про нас, повезут и они».
С улицы прокричали: «Готово!» Парни напялили картузы и, дожевывая на ходу, ныряли под дождь — бегом к машинам. Моторы не были заглушены, и через полминуты головной грузовик был уже на весах.
Сейчас на току работали добровольцы: учителя со школьниками, воспитатели детского сада, медработники.
Где-то около четырех вечера позвонила жена.
Директорский шофер Василий Чудинов сидел у окна, листал старый «Крокодил». Хохлов поднялся:
— Ну что ж, пора торопиться на трассу, надо трактористов накормить. Заодно узнаем, как у них там настроение. Забери на кухне все, что можно довезти, и заезжай за мной.
Объезд начали с дальнего поста. Здесь стоял ДТ-75. Подъехали вплотную. Трактор гудел на бровке грейдера, мерно тарабаня двигателем. Хохлов открыл дверцу машины, покликал тракториста к себе в кабину. Тот растерялся: «Да я ж грязный!» — «Ничего, давай влезай!»
Парень долго очищал сапоги о подножку «газика» и затем как-то неуверенно вкатился на заднее сиденье. Хохлов повернулся к своему шоферу:
— Вася, корми танкиста…
«Танкист» замялся: «Мне бы лучше закурить, курево кончилось». Хохлов рассердился: «Пока не поешь, никакого курева! Давай наворачивай».
Хохлов подождал, пока тракторист насытится, потом дал закурить и спросил про настроение, а еще про дождь и про то, что думает он обо всем этом.
