Эрнест Зитар вернулся домой в дождливый июньский вечер. Остановив лошадь у землянки, он шумно начал возиться возле нее в надежде, что домашние услышат и выйдут посмотреть, кто прискакал. Но когда в землянке все оставалось по-прежнему тихо, Эрнест не выдержал и постучал в дверь. Землянка была пуста. Значит, уже перебрались в новый дом. Нечего делать, Эрнест опять вскочил на лошадь, и она, цокая подковами, провезла его на сто шагов дальше. Залаяла собака. У окна показались испуганные лица, и тихо скрипнула наружная дверь.
— Кто там? — послышался голос отца.
Эрнест опять соскочил с лошади и, ведя ее в поводу, вошел во двор.
— Не бойтесь, это я.
— Эрнест вернулся! — радостная весть тотчас подняла на ноги всю семью. Вскоре его окружили домочадцы.
— Куда мне поставить на ночь лошадь? — спросил он у отца. — Отпустить на волю пастись пока нельзя — она может убежать. Не правда ли, стоящая скотинка?
Да, он был прав — другой такой кобылы не найти во всем селе.
— Где ты ее купил? — спросил старый Зитар, осматривая стройное животное.
— У калмыцкого князя, — ответил Эрнест. — Заплатил почти фунт золота — все, что осталось в мешке, после того как за Уксунаем меня обчистили разбойники.
Эрнест грустно вздохнул и долго не хотел говорить об этом неприятном происшествии. Только позже, подкрепившись остывшим ужином, он стал рассказывать. Да, это действительно была злая насмешка судьбы: человек трудился несколько недель, нашел золото и намыл полные мешки, с таким запасом можно без забот прожить всю жизнь, но, когда он радостно спешил домой, чтобы облегчить жизнь своей семьи, на него в лесу напали бандиты и отняли все. Могли и убить, но он ночью сбежал и спас свою жизнь.
— Удивительно, как они еще не нашли это золото, а то мне пришлось бы пешком идти всю дорогу. Вот все, что осталось от моего богатства.
Эрнест показал маленькую щепотку золотых песчинок.
— Это мусор, сметки, оставшиеся на дне мешка, — пояснил он. — А у меня были такие куски, как сахар.
Рассказав о своих успехах в горах, Эрнест наконец упомянул и о встрече с Карлом.
— Он спутался с русскими, и они грабят деревни. За его голову обещана тысяча рублей, но никто их не получит: он награбит сколько сможет, потом скроется в Монголию. Просил передать всем привет и сказать, чтобы домой не ждали.
Не заботясь о том, как встревожило это известие домашних, Эрнест лег спать.
Утром, когда все позавтракали, капитан Зитар отозвал Эрнеста в сторону и спросил, что он будет делать с кобылой.
— Разве нам не нужна вторая лошадь? — удивился Эрнест.
— Но ведь она не ходила ни в плуге, ни в упряжи, — сказал капитан. — Мы не настолько богаты, чтобы держать верховую лошадь.
— Можно обучить ее. Она ведь еще молодая.
— Сколько ей лет?
— Я точно не знаю. Не спросил у калмыка. Надо посмотреть зубы.
— Зачем смотреть зубы? Лучше всего об этом можно узнать из паспорта лошади.
— Верно. Но я в него не посмотрел, когда покупал.
— Покажи паспорт лошади, — потребовал капитан, не спуская пристального взгляда с сына.
— Хорошо, я потом его поищу.
— Почему потом? Лучше поищи теперь же.
— Я не помню, куда его положил.
— Эрнест!.. Не валяй дурака. Давай сюда паспорт кобылы или позаботься, чтобы ее здесь не было. Я не желаю иметь неприятностей.
— Разбойники, наверно, отобрали у меня паспорт.
— А лошадь оставили? — презрительно усмехнулся капитан. — Когда же ты купил кобылу — до или после ограбления?
Эрнест только теперь сообразил, что сам себе противоречит.
— Тогда мне придется ехать обратно в Уксунай и взять новый паспорт, — сказал он. — А разве здесь, на месте, нельзя выписать? Что, если поговорить с Бренгулисом?
— Эрнест! — в голосе капитана послышались металлические ноты.
— Ну, нет так нет. Я сам это улажу.
В тот же день Эрнест опять уехал из дому. Но не в Уксунай. Перед отъездом он закоптил в дыму горящей бересты медный пятак и сделал на бумаге оттиск царского герба, затем по виденному образцу сделал паспорт на кобылу, подписав его вымышленной фамилией волостного старшины. Документ был готов — правда, сомнительный, если бы его показать сведущему человеку, но достаточно убедительный для безграмотного, которому важнее всего печать.
Несколькими днями позже, удачно продав кобылу в отдаленной степной деревне, Эрнест пешком пришел домой. Теперь у него в кармане лежала объемистая пачка денег.
— Если уж нам не нужны две лошади, я продал свою, — пояснил он отцу. — Вот деньги.
Но отец отказался взять деньги. Эрнест особенно и не настаивал. Нет так нет, самому пригодятся. Он побрился, по возможности приоделся и отправился на хутор Бренгулиса к Сармите. Рассказал ей про Карла, как тот живет грабежами и думает о Монголии. Привет Карла он Сармите не передал, зато наврал, что у него там в банде две женщины и он с ними живет попеременно.
— Сармит, почему мы не можем стать друзьями?
Нет, и здесь у него ничего не вышло. Эта девчонка оказалась настолько бессовестной, что обозвала его лжецом и не пожелала разговаривать с ним. Эрнест опять спрятал деньги в карман и вернулся в лес, размышляя о том, насколько ограниченны некоторые люди. Почему все-таки он не имел успеха у женщин? Он, такой смелый, предприимчивый, щедрый, не жалеет для них ничего, а они избегают его, как прокаженного. Чего в нем не хватало?
По дороге он вспомнил, что вблизи гари в землянке живет не старая еще вдова Зариене — та самая, у которой изредка гостил Бренгулис. Она очень нуждалась, муж ее погиб на войне, а вдвоем с дочерью-подростком она не могла посадить много картофеля. Эта женщина оценит его деньги.
Эрнест отправился к ней и не ошибся. В дальнейшем он частенько посещал землянку Зариене. Наряду с гордецами и глупцами иногда попадались приветливые и разумные люди.
4
В конце июля, после сенокоса, в поселок Бренгули приехал мичман военного флота, латыш Жагар. Он был эмиссаром «Латышского национального совета» [6] и объезжал латышские колонии. По поручению «Национального совета» он приглашал мужчин и юношей — латышей вступать в Имантский и Троицкий полки, которые формировали, чтобы потом морем отправить их в Латвию [7]. Из села Бренгули записались только двое молодых парней. Вначале и Эрнест хотел вступить в эти полки, но потом разнеслись слухи, что осенью беженцев повезут через Владивосток домой, и он немедленно отказался от этого намерения. В Латвии еще шла война, и кто знает, долго ли будут продолжаться бои. Зачем лезть в опасность, можно уехать домой и без этого. Если он сумел так ловко избежать мобилизации во время войны, зачем подвергать опасности свою драгоценную жизнь сейчас?
Янка тоже не поехал никуда, потому что в горах у Казанды жила девушка, ради которой он готов был всю жизнь жить в глуши.
Урожайным было это лето. У каждой семьи и беженцев в ту осень закрома были полны картофеля, и они заработали себе хлеба на весь год. Хмеля тоже уродилось больше, чем в прошлом году, и на вырученные деньги почти все жители землянок — даже самые нуждающиеся — купили коров и смогли из землянок перейти в маленькие бревенчатые домики. Скромное счастье и покой охватили всю колонию, первые трудности, с которыми приходилось бороться новоселу, были преодолены. Борьба за существование в этой стране легче, чем на родине, это признали все. Кое у кого в душе шевельнулось сомнение: стоит ли возвращаться на родину? Те, у кого в Латвии ничего не было, теперь стали самостоятельными хозяевами на своих маленьких полях. Все чаще слышались разговоры о том, что нужно остаться в Сибири навсегда. Латышские беженцы раскололись на два лагеря — остающихся и уезжающих.
Но когда Колчак объявил новую мобилизацию, которая распространялась и на молодежь села Бренгули, латыши все как один объявили себя иностранцами, не подлежащими призыву в армию Колчака.
Если бы приказу о мобилизации не подчинилось только одно село Бренгули, то, возможно, колчаковские власти не обратили бы на это особого внимания, но дать рекрутов отказались почти все деревни волости — этого уж белый адмирал стерпеть не мог.
В конце сентября, когда началась ранняя сибирская зима, село облетела зловещая весть: в мятежную волость выслан карательный отряд, латышскую колонию сметут с лица земли, не щадя ни одного человека. И это были не только слухи.
В это же самое время Черняев со своим отрядом начал большое наступление; он вышел из таежной чащи и горных укрытий и поднял на ноги многие притаежные волости. Село Бренгули очутилось между двумя различными властями. Из города по степи приближался карательный отряд, приход которого означал смерть и уничтожение села, а с противоположной стороны медленно, с боями двигался отряд черняевцев. Кто придет первым? И кто окажется сильнее?
