Судьба села висела на волоске. Один день, даже один час теперь мог решить все — быть или не быть.
1
Черняев давно уже думал о всеобщем восстании и позаботился о том, чтобы крестьянские массы в районе деятельности партизан были подготовлены к этому. К осени 1919 года отряд Черняева вырос до тысячи двухсот человек. Это, конечно, было совсем немного по сравнению с армией адмирала и в то же время пугающе много, если принять во внимание, что каждый из этих тысячи двухсот борцов мог в нужный момент разжечь пламя мятежа в родных селах и деревнях.
Какие причины побудили колчаковские штабы именно в конце октября начать активное преследование повстанцев, и почему именно в это же время предприняли решающие бои партизаны? Карательным отрядам не было смысла начинать борьбу с партизанами, пока тайга затянута густой растительностью. А вот теперь трава завяла, с кустов осыпался лист, и чаща сделалась более доступной. Рано выпавший снег помогал находить следы партизан и преследовать их в самых укромных уголках тайги. У них не было ни палаток, ни землянок. С наступлением морозов им трудно было оставаться под открытым небом. Не начни Черняев вовремя большое наступление, ему скоро не с кем было бы его вести — партизаны разбрелись бы кто куда в поисках убежища: в деревни, в поселки, на лесные пасеки. А там их, словно ягодки, по одному, сняли бы приспешники Колчака. Вот почему командир партизан в конце октября разослал разведчиков по всем окрестным деревням.
Слухи похожи на прожорливую птицу: нужно только ее высидеть и пустить в свет, а там она сама найдет себе пищу и вырастет до огромных размеров.
— Черняев занял Кузнецк! — облетела деревни первая весть.
— Он идет с пятитысячным отрядом и множеством пушек. Белые везде разбиты и бегут…
— Черняеву на помощь идут забайкальские казаки с Дальнего Востока!
— Красная Армия уже заняла Барнаул!
— Колчак сбежал в Иркутск!
Черняев разбил свой отряд на четыре группы, по триста бойцов в каждой. Одна группа двигалась по краю тайги на запад, вторая пробивалась к северу, в степь, а остальные две, каждая своей дорогой, спешили в Бийск, стараясь держаться около больших трактов. Первые налеты партизаны совершили на три важнейших пункта, где находились воинские подразделения Колчака. Это, пожалуй, и были единственные настоящие бои с жертвами с обеих сторон. Две волости заняли в одну ночь, а в двух других, где у колчаковцев, кроме нескольких жандармов, никого не было, крестьяне сами, на свой страх и риск, не дождавшись прихода партизан, восстали и прогнали белых. Весть об этих успехах быстро распространилась по окрестностям. Восстание росло, словно огонь, перебрасываясь с деревни на деревню, вовлекая все новые волости. Всюду, где появлялись партизанские группы, они находили восставших крестьян, те сразу же присоединялись к партизанам и шли с ними вперед. Не беда, что у них не было оружия. Кнутами и палками выгоняли они из своих деревень вооруженных жандармов и остатки войск Колчака. Весть о том, что с Урала на Сибирь идут советские войска, вселяла уверенность в победе. Мужчины бросали работу, садились верхом на коней и, словно на веселый праздник или охоту, отправлялись с черняевцами. Некоторые гибли в бою, других ранило, но в общем это все были мелочи, которые с лихвой вознаграждались успехами борьбы. Око за око, зуб за зуб! Вы вешали и избивали нас — теперь мы бьем и уничтожаем вас!
Карл Зитар командовал группой партизан, которые большим почтовым трактом рвались к Бийску. Он еле успевал вслед за волной восстания, которая, точно прилив, катилась впереди фронта партизан, сметая на своем пути все и подготовляя почву для действия главных сил. Партизанам оставалось только преследовать бегущего противника и не давать его разбитым силам стягиваться воедино. Дела шли хорошо. Половина уезда была освобождена за несколько дней. И все же молодого командира мучили сомнения, удастся ли удержать завоеванное: части Красной Армии находились еще далеко, у Новониколаевска, и неизвестно было, когда они доберутся до Алтая. Смогут ли партизаны выдержать натиск регулярной армии Колчака, пока не подойдет Красная Армия? Риск был огромный. Но другого пути не было. Поэтому — вперед, партизаны!
2
Симан Бренгулис в эти дни не ночевал дома. С наступлением темноты он брал охотничье ружье и незаметно исчезал с хутора. Иногда он находил приют в землянке вдовы Зариене. Если его опережал Эрнест Зитар, сельский староста отправлялся дальше и ночевал у сапожника Зилума, одного из беднейших хуторян, который немало задолжал Бренгулису. Бренгулис был убежден: если черняевцы ворвутся в колонию, они прежде всего станут искать его, сельского старосту, и первая пуля достанется ему. Зариене и Зилум были настолько незначительными людьми, что никто ими не заинтересуется, какая бы власть ни царила в тайге.
В глубине души Бренгулис надеялся, что карательный отряд Колчака появится раньше партизан и прогонит их обратно в горы, но он никому об этом не заикался. Нет, это был кроткий человек, обходительный с простыми людьми и заботящийся о земляках. Он не гнушался заходить в землянки, сидел, болтал с мелкими людишками, хотя у них порою даже не на что было присесть и нечем было угостить гостя. Разговоры всегда как-то нечаянно сворачивали на заслуги Бренгулиса. Разве он отказывал в помощи, если кому-либо приходилось туго? Сколько сил положил он, сколько масла и картофеля ссудил беженцам, когда им нечего было есть. Теперь все они окрепли и зажили безбедно. И если кое-кто еще должен Бренгулису, то пусть не беспокоится — он сейчас не потребует возврата долга. Нет, пользуйтесь на здоровье, мне ничего не надо. Я все прощаю, только… замолвите за меня доброе словечко, если что-нибудь произойдет.
Встретив старого Зитара, Бренгулис спросил, что слышно о сыне и почему капитан не зайдет к нему на хутор.
— Я сварил свежее пиво и несколько бутылок крепкой, но одному пить неинтересно. Заходите, заходите, сосед!.. Мало нас, латышей. Здесь надо держаться всем вместе, как братьям.
Так он старался задобрить весь поселок. Однако на всякий случай дома не ночевал и, тайком нагрузив ценными вещами два воза, отправил их к Зилуму.
Поселок жил все время в напряжении; никто не знал, что принесет завтрашний день. Появились слухи, что карательный отряд уже расправился с деревней в тридцати верстах от Бренгулей и теперь идет прямо сюда. Некоторые собирались бежать в тайгу, другие прятали свои вещи в картофельные ямы и в кусты на выгоне.
Сармите ушла от Бренгулисов и вернулась к матери, чтобы в минуту опасности быть вместе. Она больше не собиралась возвращаться на хутор. Валтериене осенью насушила несколько пудов хмеля и купила корову, да и картофель хорошо уродился. О нужде не было и речи. Вместо Сармите Бренгулис взял к себе дочь вдовы Зариене — не столько из-за ее личных достоинств, сколько по просьбе ласковой вдовы.
Как-то рано утром, когда люди уже приступили к своим обычным делам, в поселке появились вооруженные всадники, их было около десяти. Увидев, что люди испугались и прячутся в дома и по хлевам, они завернули во дворы беженцев и вызвали хозяев.
— Не бойтесь, мы вам ничего плохого не сделаем, — успокаивали они взволнованных людей. — Мы ваши друзья, черняевцы.
Расспросив, не видно ли лесу колчаковцев и как далеко до деревни Чесноково, они ускакали. Только и всего. Так произошла большая перемена в судьбах села и смена власти. Без единого выстрела, тихо, мирно партизаны освободили Бренгули. Беженцы, ожидавшие кровопролитных боев и насилия, растерянно глядели вслед всадникам: неужели это на самом деле были партизаны Черняева, бандиты, о делах которых все лето рассказывали страшные вещи?
— Мы ваши друзья, — сказали они, и село было спасено — спасено без жертв, без грабежа, без крови.
В тот же день в двадцати верстах от села Бренгули партизаны встретились в степи с карательным отрядом. Черняев сам повел людей в бой. Жители соседних деревень слышали выстрелы, трескотню пулеметов и взрывы ручных гранат. Бой продолжался всю вторую половину дня. С наступлением темноты остатки разгромленного отряда пустились наутек. Маленькими беспорядочными группами колчаковцы рассеялись по степи. Часть поспешила возвратиться в город — их потом уничтожили обозленные крестьяне, — часть бежала в горы и оттуда через границу — в Монголию. Кое-где еще происходили мелкие стычки, но это уже не могло задержать победного шествия партизан. Горный округ, тайга и степь быстро сбросили власть адмирала, и на Алтае, а затем и во всей Сибири, от Урала до Амура, началась новая жизнь.
3
Карл Зитар со своей группой партизан прошел далеко на север, почти к границам Барнаульского уезда, и там встретился с частями Красной Армии, которые к тому времени уже очистили от колчаковских банд Новониколаевский и Барнаульский уезды. Углубляться дальше в степь не было смысла, и партизаны вернулись в Бийск, где уже собрались все черняевцы. Партизан, долго бродивших по лесам, отпустили домой — некоторые из них не виделись с родными чуть ли не целый год.
