Киномеханик тоже улыбнулся.
— Это Степан, — сказал Собакин, обращаясь к незнакомцу.
— Федоров, — представился тот и пожал руку Степана.
— Из райцентра. Страховой агент, — объяснил Собакин.
— Так ты в стаде работаешь? — просто спросил Федоров Степана, как давнего своего знакомого. — Застрахован?
— Нет. — Скованность Степана прошла. Он почувствовал себя почти легко и уверенно.
— Так оформим. Олени есть?
— Да потом, — поспешил отказаться Степан. Настроение отчего-то снова испортилось. Снова легла на сердце тоска. Он невольно оглянулся назад: не открылся ли магазин.
— На женщин поглядываешь? — ехидно хихикнул Федоров.
— Да нет… Зачем? — растерялся Степан.
— Ты не смущайся, Степа, он сам глаз с них не сводит, — поддел Собакин. Все засмеялись.
— Кто вон та высокая женщина в черной шубе? — спросил Федоров.
— Учительница, — ответил Тумээ.
— Из Башкирии приехала. Клара Борисовна Адитова, — добавил Собакин.
— И давно здесь?
— Давно. Лет пятнадцать — семнадцать. Вышла замуж за нашего, за эвена Мэтина Петровича Адитова. Он тогда ветеринаром был, а теперь управляющий.
— Ты смотри какая женщина! — глаза гостя маслено заблестели.
— Хорошая женщина, веселая. Вон, видишь, больше всех говорит да смеется, — заулыбался Тумээ.
— А рядом с ней кто? Невысокая, в пальто с лисьим воротником? — продолжал расспрашивать Федоров.
— Мария Ивановна. С Украины. Тоже учительница.
Степан вспомнил, как рассказывали о ней в поселке. Давно это было. Она тогда только что педучилище закончила. И приехала сюда, в Якутию. Дали ей в райцентре направление в Дюл, самый отдаленный населенный пункт района, до которого надо было добираться верхом на лошади дней десять. Она заплакала прямо в кабинете заведующего. Во-первых, ее испугало то, что посылают в такую даль, к эвенам, которые, по рассказам подруг, кроме своих оленей ничего не знают, не видали бани и никогда не мылись, едят сырое мясо без соли, не расстаются с ножами и ружьями и все время пьют. Во-вторых, она никогда в жизни не видела вблизи живой лошади. А тут десять дней верхом! Как ей не заплакать?! Говорят, плакала она целый день, даже глаза опухли. Потом смирилась со своей участью. Хочешь не хочешь, а ехать надо. Села на лошадь с великим страхом — не потопаешь же пешком по тайге пятьсот километров — и поехала. В то время почту из райцентра возили на лошадях. Почтальоном был дед Ксенофонт, да и второй попутчик попался надежный — Гоша Попов, пастух. Она и не подозревала, что едет за своим счастьем. Приехала сюда и полюбила киномеханика из красного чума. Эвена, который оказался совсем не таким, как в рассказах подруг.
Степан учился у Марии Ивановны в начальных классах. Хорошая, добрая была учительница. Однажды с ним произошел почти анекдотический случай. Был он тогда в четвертом классе. По-русски, как и все ребята, только-только начинал понимать — раньше они учились на родном языке, русских учителей в поселке не было. И вот однажды после уроков играли они с ребятами в снежки. Подошла Мария Ивановна, подозвала Степу и попросила узнать, работает ли в поселке баня. Он стремглав бросился выполнять просьбу, ведь здорово: учительница доверяет ему. Баня стояла на краю поселка, у реки. А Степа побежал в сторону дома, где жил киномеханик Ваня Кириков. Тот в это время колол во дворе дрова. Увидел его Степа — и помчался обратно. Еще издали закричал: «Работает! Баня работает!» Учительница поблагодарила и ушла. Потом ее видели идущую с тазом и сумкой. А баня в тот день как раз не работала, печь задымила. Назавтра Мария Ивановна встретила Степу и громко расхохоталась. Мальчик растерялся. Только тогда он понял свою ошибку: подумал, что учительница велела узнать, работает ли Ваня Кириков. Вспомнив этот случай, Степан и сейчас улыбнулся.
Знал Степан и третью учительницу, высокую красивую блондинку, математичку Снежану Николаевну Синельникову. Она тоже русская и тоже вышла замуж за эвена, Константина Афанасьева, директора торга. Рядом с ней — женщина средних лет. Это Варвара, мать семерых детей, она служит прачкой в интернате. Удивительно жизнерадостный человек, улыбка никогда не сходит с ее загорелого грубоватого лица. Может, потому и величают ее не Варварой, а Варварушкой. Она сейчас, возле магазина, звонко хохочет, хотя дома у нее, наверно, ни единого полешка дров нет. Муж у нее — самый ленивый человек по всему району.
Вскоре Федоров попрощался и пошел в контору. Собакин направился в кинобудку. Вечером у него сеанс. Надо афишу сделать, печку натопить. Тумээ побрел к дому деда Семена. Степан вернулся к магазину.
— Ну и чудак этот Гиго. О чем ни говорим на уроке — все переводит на оленей, — еще издали услышал он веселый голос Клары Борисовны.
— Весь в отца… — согласно отозвалась Мария Ивановна.
— Тоже станет знаменитым оленеводом, как Кадар.
— Очень смышленый. Задачки по математике щелкает как орехи, потом сидит оленей рисует…
— Молодец Кадар, хороший пример подает сыну…
«Эх вы! Ничего толком не знаете, а хвалите. Послушать вас, так лучше Кадара нет…» — со злостью подумал Степан.
Толпа задвигалась, потянулась к дверям магазина, постепенно оживляясь. Со стороны пекарни шли продавщица Галина Каткова, уборщица Лиза и рабочий Алеша Нелюбин. Каждый нес на спине огромный мешок с хлебом.
— Ты чего здесь торчишь среди женщин? — услышал Степан над самым ухом. Он повернул голову и невольно вздрогнул. Рядом с ним возвышался Павеленжа, угрюмый надменный мужик. Вообще-то его зовут Павлом. Но люди от неприязни дали ему прозвище — Павеленжа. За ним в поселке укоренилась дурная слава. Это был человек, с которым, по единодушному мнению, лучше не связываться, иначе так исколотит, что себя не узнаешь. У него прямо собачий нюх на оленеводов. Приедет, бывало, кто-то из стада, не успеет еще доху скинуть да оленей распрячь, а Павеленжа уже тут как тут. Липнет как смола. Чаю с ним попьешь, побалагуришь о том, о сем. А он между тем ждет, когда жена оленевода вытащит свой гостинец, припасенный для мужа. Выпьют они, закусят. Оленевод почти сразу захмелеет. Он давно не пил, даже забыл, как пахнет спирт. В тайге ведь этого зелья нет. Хозяйка злится, ругается. Кому нужен такой муж? Месяцами не бывает дома, она ждет, ждет его, а он придет, выпьет, упадет мешком и дрыхнет до утра. Один Павеленжа доволен: и питье есть, и жратвы вдоволь. И попробуй его выгнать! Такой скандал учинит, да еще стол опрокинет, разобьет что-нибудь. Одним словом, боятся его люди… Вот почему Степан вздрогнул. Павеленжа чем-то напоминал ему Кадара Болгитина, лучшего бригадира совхоза.
— Пойдем-ка ко мне, Степан, — жестко сказал он, зная, что парень не посмеет ему отказать. К себе Павеленжа приглашал только холостых. Не обращая внимания на очередь, поверх голов протянул продавщице
