целом следует отметить, что в девяти обзорах настоящего сборника отражен большой материал (более 400 книг и статей), дающий содержательную информацию о современном состоянии исследований в области ряда философских проблем языкознания. Редколлегия сборника надеется, что книга будет полезной научным работникам – специалистам в области языкознания, философии, логики, психологии и других дисциплин, а также преподавателям и методистам системы высшего и среднего образования. Настоящий сборник подготовлен Отделом языкознания ИНИОН АН СССР.
Кузнецов A.M.
Лексическое значение как результат отражения внеязыковой действительности
1. Общие положения
Способность к отражению объективного мира является необходимым условием существования естественного человеческого языка, поскольку в основе коммуникации лежит потребность сообщать нечто о вещах, лежащих, как правило, за пределами языка. Разумеется, для полноценного общения необходимо более или менее одинаковое или сходное отражение и понимание объективной реальности. Однако между реальной действительностью («вещным миром») и языком (языковым содержанием) лежит сравнительно мало исследованная область интеллектуально-психической деятельности человека, которая неизбежно накладывает своеобразный отпечаток на языковую систему, что проявляется, например, в преобразовании и регулировании взаимоотношения языкового значения и обозначаемых вещей, обусловливая их непрямое соответствие.
Понимание природы и особенностей значения в языке весьма различны в разных лингвистических направлениях и школах.
Исследование сущности языкового значения как результата специфического отражения в мышлении (и в языке) объективного мира связано с изучением природы отражаемых объектов, их систематизации как отраженных фактов (классов предметов, свойств, отношений), природы и существа самого отражения как феномена мышления, сознания, языка, а также способов существования и механизмов функционирования значения (33, с. 34 и сл.).
Марксистско-ленинская философия исходит из того, что материя, природа, бытие существуют независимо от сознания, что материя первична, а сознание вторично, являясь продуктом развития материи и отражения объективного мира. С диалектико-материалистической точки зрения объективный мир и его закономерности познаваемы; знания о законах материального мира, проверенные практикой, являются достоверными и имеют объективный характер. Как справедливо отмечалось в марксистской литературе по языкознанию,
«один из аспектов материалистического решения основного философского вопроса о первичности материального и вторичности идеального состоит в том, что идеальное, будучи продуктом мозга как формы высокоорганизованной материи, вместе с тем является результатом отражения вне и независимо от человека существующей действительности и в этом смысле также вторично по отношению к ней. Это положение имеет силу и в отношении той формы идеального, которую представляет собой идеальная сторона языковых единиц. Вторичность этой формы идеального состоит также и в том, что она есть результат отражения (разрядка наша. – А.К.) действительности, и, следовательно, не может не быть подобной этой действительности» (37, с. 79).
Неполное, непрямое соответствие значения обозначаемому «предмету» порождает разнообразные и часто несовпадающие, противоречивые суждения среди лингвистов по поводу этого факта.
В одних случаях (что особенно характерно для представителей крайнего структурализма – Соссюр, дескриптивная лингвистика, валентная семантика, контекстная семантика и т.п.) исследователи стараются всячески отмежеваться от всякой экстралингвистической обусловленности языковой семантики, а иногда и вообще элиминировать «семантические факторы в описании языка» (Л. Блумфильд, дескриптивная лингвистика, первые варианты трансформационной грамматики и т.п.).
С прямо противоположных исходных позиций подходили к значению представители направления, известного в семантике под названием «слова и вещи», а также семасиологии, отождествляющие значение слова с его референтом или приравнивающие значение слова к понятию (32; 45 и др.), исследователи, разрабатывающие теорию референции (34). Критикуя чисто формальные приемы описания языка, авторы видят истоки и причины такого подхода в принципиальной нечеткости, диффузности семантической сферы языка, что обусловливает стремление обнаружить внешне выраженные, формально фиксированные различия, за которыми стоят различия смысловые. Следствием такого подхода является отрицание какой-либо значимости логико-интуитивных приемов и интроспекции в исследовании языкового содержания.
Известно, что мысль испытывает возрастающие трудности на пути от конкретного к абстрактному (и от абстрактного к конкретному), от частного к общему все более высокого порядка, от понятия о вещах к понятиям о признаках (свойствах и отношениях). Ее четкость на этом пути в общем затемняется, а границы понятия (объем) как бы размазываются. Соответственно, имена вещей обнаруживают, как правило, более четкий семантический состав, чем имена признаков. Именно известной аморфностью, текучестью логико-предметного содержания или признаков объясняется то обстоятельство, что при изучении семантики глаголов и прилагательных исследование их референциально-содержательной стороны иногда подменяется анализом их валентностно-дистрибутивных и дифференциальных характеристик. Возможности подобного анализа несомненно необходимо использовать, если мы хотим получить как можно более полное и всестороннее представление о языковом содержании.
«Но такое изучение, очень важное для семасиологии само по себе, не является изучением значений слов. Оно дает возможность объективно охарактеризовать и в известной мере классифицировать значения, но не может раскрыть подлинной природы существующих между ними различий» (50, с. 15).
Вывод о принципиальной невозможности решить семасиологические проблемы на основе одних только формально-языковых критериев без обращения к внеязыковым факторам подчеркивается и в работе М.В. Никитина (31). Наиболее непосредственно с внеязыковой реальностью соотносятся единицы языка, имеющие ясно выраженную предметную основу, или денотативы. Поэтому, не углубляясь в подробный анализ типов и разновидностей языковых значений, считаем необходимым остановиться подробнее на основной семасиологической дихотомии денотативного и сигнификативного значений, имеющей прямое отношение к разбираемой нами проблеме.
2. Денотативное значение. Денотат, референт, реалема, денотативная ситуация, «положение вещей»
Существование денотативного значения обусловлено предметностью мышления, его обращенностью к реальному миру. При этом предметный мир языкового содержания мыслится широко и включает не только обозначения реально воспринимаемых объектов внеязыковой действительности, но и другие виды означаемых (чувства, эмоции, психические состояния, признаки и т.п.) (см. 21).
Сущность языковой единицы заключается не в том, что она обозначает «вещь» или соотносится с нею, но и в том, что она репрезентирует некоторую абстракцию как результат познавательной деятельности человека. В слове, таким образом, закрепляются результаты рационального познания, связанного с абстрагированием от реальной вещи общих признаков, преобразованием их в идеальную сущность. В слове как одной из основных единиц языка находит отображение и закрепление не весь предмет в целом, но только небольшое число (или даже один), признак или свойство предмета из множества. Использование термина «денотат» связано именно с различением объекта, с одной стороны, как экстралингвистической сущности; и с другой – как отображения одного из свойств этого реального объекта, на который направлена познавательная деятельность.
Кроме того, в семантических работах часто проводится различие между уровнем простого лексического обозначения денотата и обозначением денотата через словосочетание в процессе коммуникации. В связи с этим вырабатывается новое понятие для обозначения сложного денотата, передаваемого в высказывании, – понятие «ситуации» (денотативной ситуации), а само противопоставление «простого денотата» «сложному денотату» соответствует не
