Лида представляла. Она сама, как тяжело груженный корабль, едва удерживалась на поверхности. А чтобы хоть как-то сохранить скорость и облегчить движение, приходилось отбрасывать лишнее и многое считать балластом.
Сначала пришлось отказаться от кино. Затем тонкие книги вытеснили толстые; еще позднее — газеты да учебники — только они теперь и лежали на ее столике.
Все: и мысли, и время, и душевные силы поглотила школа. Каждое утро теперь начиналось с мыслей о шестом «В».
С трудом открыв отяжелевшие веки, Лида в первую очередь подумала о Наташе. «Как она там, после вчерашнего горя?»
Эта забота подтолкнула ее, заторопила. Лида быстро собралась и вышла: хотела успеть заглянуть в магазины.
Она не представляла себе, какими должны быть «спички», маленький подарок для Наташи, но знала, что он должен быть таким, который утешит и обрадует девочку.
В магазинах было просторно. Отдыхающие поразъехались, не стало жаркой тесноты и шума, и никто теперь не мешал одинокому покупателю брать любую вещь.
Лида осмотрела все, что могло бы явиться утешением. Но не остановила ни на чем свой выбор. Решила зайти на рынок: может быть, там что-нибудь попадется?
Зимний рынок, потерявший свою обычную южную пестроту и шумливость, встретил Лиду множеством пустых лавок, где горстка продавцов нахохлилась над сушеными фруктами, поздними цветами, яблоками сорта «Семиренко» и кубанским салом.
Лида постояла возле цветов. Выбрала букетик нежного безвременника, растения чисто кавказского, знаменитого тем, что зацветает оно не весной, как все цветы, а поздней осенью. Безвременник, наверно, никогда еще не встречался Наташе, приехавшей из северного города Ухты...
— Тетенька, купите черепаху! — вдруг раздался бойкий, привязчивый голос.
Лида обернулась и увидела мальчугана-грека, сидевшего на корточках возле черепашки.
— Зачем она мне? — попыталась отказаться Лида.
— Купите, — вкрадчиво повторил мальчуган. — Или я разобью ее на ваших глазах!
В подтверждение своих слов он занес камень над черепашкой.
— Что ты делаешь?! — гневно вскрикнула Лида.
Мальчуган стрельнул черными глазами и размахнулся. Сомнений не оставалось: он выполнит свою угрозу.
Лида подставила руку.
Камень скользнул по ее руке и глубоко поцарапал кожу. Показалась кровь.
Мальчуган испуганно уставился на руку и застыл.
Лида взяла его за локоть и другой рукой вынула из кулачка камень.
— Я согласна дать тебе деньги. Сколько?
— Пятьдесят копеек, тетенька, — заинтересованно и в то же время недоверчиво откликнулся он.
— Хорошо. Но сначала ответь, кто научил тебя так торговать? — сказала Лида, доставая полтинник.
— Отец! — не без вызова сказал мальчик: он уловил нотки иронии в словах «тетеньки».
Не дожидаясь развития событий, он вскочил на проворные ноги, схватил протянутую монету и побежал. Пока Лида могла его видеть, он бежал, не снижая скорости, и все оглядывался и оглядывался...
«Страшен отец, из-за выгоды приучающий сына к жестокости!» — с горечью подумала Лида.
Она взяла спасенную черепашку и положила в сумку, та даже головы не высунула из панциря — так была запугана.
Безлюдным переулком Лида вышла на Морскую и, постепенно успокаиваясь, пошла в школу.
Встреча с мальчуганом заставила вспомнить о родителях своих питомцев.
Еще в университете, теоретически, Лида знала, что ей придется столкнуться и с ними. Причем их сила могла оказаться и доброй и злой.
Она представляла себе, как будет ходить по домам. Все станет для нее важным: и условия, в которых живет ученик, и нрав его родителей, и детские игрушки, которые были особенно ему по душе...
Очутившись в школе, где никогда не существовало родительского комитета, родительских собраний, Лида только на время забыла о существовании этой силы. Да, она не видела никого из их родителей, но она слышала о них, чувствовала, как, далекие и сильные, они могут одним письмом разрушить или укрепить здание, возводимое неделями, месяцами...
Взять того же Косовского. Только удалось подбить его на соревнование с лучшим учеником шестого «Б», как Юрка радостно заявил, потрясая маминым письмом:
— А мне мама велит, чтоб я не очень... Ей не нужна моя общественная работа!
«Ей не нужна... А для Юры просто необходима. И главное — она совершенно не вредна его здоровью».
Или на редкость молчаливый отец Миши Николаева, Николаев-старший казался Лиде глухой стеной, об которую разбивались и ее и Мишины надежды.
Каждый понедельник она брала Мишу с собой, и они шли к почтовому ящику, прибитому у магазина. Миша опускал и свое и ее письма.
— Ну, Лидь Фингенна, теперь-то уж будет, — с надеждой говорил он. — Дня через три, а может, через четыре...
Но проходило три, пять дней, неделя, а Николаев-старший все молчал, и снова в почтовый ящик ныряли два одинаковых письма. Наверно, не было у Мишиного отца мужества помнить о сыне перед лицом тяжелой болезни. Миша не понимал этого и ждал. Лида понимала, но тоже надеялась на ответ.
С мамой Лены Сюй Фа Чан, наоборот, было легко. Она слала веселые, добрые письма, чутьем угадывая, какие слова именно сейчас нужны ее дочке. С мамой было легко, а с Леной — трудно...
Лида вспомнила, как родители толстушки Нади прислали платье, которое ей было впору год назад, и снисходительно усмехнулась. Лида теперь больше знала об их детях. В этом было ее преимущество перед ними, невидимыми и сильными...
В сумке завозилась черепаха. Мысли вернулись к Наташе. И только теперь Лида вспомнила, что оставила букетик безвременника на рынке.
Возвращаться уже не было времени. «Отдам черепаху, — решила Лида. — Пусть живет в шкафу!»
Свой класс Лида застала в санчасти. Мальчишки проходили медосмотр, а девочки, ожидая своей очереди, играли в классы.
Увидев Лиду, они, как по команде, перестали играть и заплясали вокруг.
— А у нас карантин будет! — радостно похвастала Надя.
— Какой такой? — удивилась Лида, не поверив.
Еще вчера все были живы-здоровы, и вот на тебе!
— Завуч сказал! — объяснил кто-то.
— Ладно, разберемся... Наташа! А я принесла тебе «спички», — сказала Лида.
Наташа радостно вспыхнула и робко подошла ближе.
Лида вынула из сумки черепаху.
— Уй, ты! — восхитились девчонки. — Живая?
— Живая, — подтвердила Лида и обратилась к Наташе: — Нравится?
— А она... насовсем? — спросила Наташа недоверчиво.
— Да. Будешь хозяйкой. Поместим черепаху в шкафу...
Девчонки завистливо следили, что же будет делать Наташа с подаренной черепахой. Всем хотелось потрогать панцирь, подержать в руках.
К Наташе протиснулась Лена Сюй Фа Чан.
— Дай мне! — как ни в чем не бывало, улыбаясь, сказала она. — Будем вместе ухаживать...
Наташа подняла растерянные глаза и встретилась со взглядом Лиды. Воспитательница молчала.
Наташе очень хотелось бы все забыть, подружиться с Леной, как прежде, но... она чувствовала в этом первом шаге примирения что-то неискреннее. И воспитательница молчит...
Наташа осторожно потянула черепаху к себе и ответила:
— Будем все по очереди. И ты тоже — по очереди...
«Молодец, — подумала Лида. — Сама нашла решение». Вслух же она сказала:
— Надо бы травы нарвать...
Наташа, облегченно вздохнув, вместе с девочками отправилась на поиски травы для черепахи.
Лида посмотрела им вслед: «А ведь эти «спички» принадлежат не только Наташе. Что ж, это и прекрасно, раз не умеет девочка иначе».
Она пошла в санчасть. Мальчишки торчали под дверями врача. Хлопали друг друга по голым спинам, увертывались, боролись.
— Прекратить сражение! — скомандовала Лида.
От неожиданности ребята замерли. Потом, увидев Лиду, заулыбались и зашумели снова.
— Тихо, — попросила Лида. — Скажите, кто заболел?
Мальчишки поутихли и начали как-то странно переглядываться.
— Не желаете говорить, — поставила «диагноз» Лида, надевая белый халат.
В кабинете женщина-врач выслушивала Мишу Николаева. За столом в докторском халате сидел завуч.
— Здравствуйте, — поздоровалась Лида и зашептала завучу: — Богдан Максимович, карантин — это без шуток?
— Какие шутки! — недовольно отозвался завуч, понизив, однако, голос. — Полюбуйтесь!
Лида внимательно посмотрела на Мишу. По животу и спине его шла красная круговая полоса... Лида еще раз внимательно посмотрела на эту полосу. Потом — на сконфуженное лицо Миши.
Да, да, сомнений быть не может... Лида облегченно вздохнула.
— Пригласите их всех сразу, — попросила она врача.
Та вопросительно посмотрела на завуча.
— Пожалуйста!.. — пожал плечами Богдан Максимович.
Мальчишки вошли гурьбой, закрывая животы руками.
