Веня захлопнул дверцу и улыбнулся, глядя в синеватую дымку Топи.
Трелёвочный трактор вздрогнул, порычал немного, всё больше наклоняясь вниз, и тронулся под откос.
Быстро замелькали за окнами деревья, от быстроты захватило у Вени дух, но вот машина вздрогнула и пошла ровно и спокойно, даже гораздо спокойней, чем требовалось. Сосны беспрерывно цеплялись, как якорями, веером веток, сучьев и корней за сырую землю и отлично тормозили. Отлично!
Сам изобретатель был доволен: он улыбался, ёрзал на сиденье и оглядывался по сторонам. Наконец Веня весело закричал:
— Капитана Гранта можно поздравить! У него родился ещё один сын!
Есть старинная индусская притча: «Однажды Брама спросил у Силы: „Кто сильнее тебя?“ И Сила ответила: „Ловкость“».
Веня лишний раз подтвердил эту индусскую притчу. Именно таким он был. Он не обладал удивительной силой и не мог ломать подковы и убивать быков с одного удара, но он обладал ловкостью, которую умело сочетал с оригинальным изобретательством, что позволило ему творить чудеса.
Минут через пять Веня спустился на дно Синей Топи.
Здесь была удивительная тишина, которая не нарушалась даже пением птиц. Неужели и они поверили в волосатых русалок? Солнечные лучи почти не пробивались сюда, образуя непонятный безмятежный сумрак, напоминающий поздние кавказские сумерки, когда день умирает на глазах, уходя вместе с солнцем за море, а ночь ещё не вступила в свои права.
По берегам хилого горячего ручья, проходившего по дну Топи, от которого шёл заметный пар, рос высокий кустарник, крапива, зелёные незнакомые цветы, будто тут ещё было лето. Пахло прелыми листьями.
Веня постоял у ручья, вымыл в тёплой воде руки и резиновые сапоги и пожалел, что ему нужно уезжать, — у него было так мало времени. А когда он снова попадёт сюда? Веня снял с сосен чекера, забрался в кабину и, оглянувшись на ручей, тронул свою облегчённую машину.
У Вени было великолепное настроение, словно он сэкономил пятьдесят тысяч часов, а не просто пять. Но он слегка был огорчён тем, что ему не с кем было поспорить, что никто не увидел его поразительной придумки и никогда не узнает об этом, — ведь смешно и позорно мужчине хвастаться подвигами, содеянными в прошлом.
Человеческому характеру свойственно огорчение. Всё, что есть у людей, им кажется мало, и червь огорчения точит их. Даже тогда, когда у человека есть всё то, о чём он мечтал с душевным трепетом раньше, ему всё равно чего-то не хватает.
Так уж устроен человек.
Отличаются огорчённые люди между собой тем, что одни с поразительным терпением своим горбом добиваются большего, другие — легко, без особых стараний, в силу подвернувшегося случая, и тогда они начинают возводить этот случай в культ, третьи — талантом, иные — всякими махинациями, начиная с наивных родительских афер и кончая общественными скандалами.
Однако Веня не принадлежал ни к одной из этих групп и в то же время относился ко всем сразу.
Он стремился к многообразию большего.
На обратном пути, решил Веня, я покачу в объезд, хотя мне хочется снова постоять у тёмного тёплого ручья, в котором, по сплетням старух, водились волосатые русалки и который местные жители нарекли Синей Топью.
Трактор быстро ехал по дороге. Веня внимательно вглядывался вперёд и аккуратно объезжал все ямы, колдобины и лужи, которые попадались на пути. Теперь он берёг машину.
Скоро дорога стала лучше. Она была усыпана мелким тёмным гравием, хорошо утрамбована.
Значит, скоро город, понял Веня. Горожане — народ хитрый. Им далеко ездить не требуется, а до тех мест, куда требуется, они прокладывают хорошие дороги.
Он перевёл скорость, и трактор поехал веселей.
Машина выехала из тайги и поднялась на низкую сопку. Отсюда, с небольшого холма, открывался вид на областной город, в который так торопился Веня. Под осенним солнцём холодно блестела широкая река, разделявшая город на две половины.
Город! Вы знаете, что такое город? После бесконечных дней, проведённых в тайге, после свиста ветра, таёжной грязи, вонючих портянок, которые едва просыхают за ночь, после дырявых резиновых сапог, которые у тебя разносились и в них нужно подкладывать газету, после костлявой полки, над которой висит портрет Чехова, и ты вместе с ним успеваешь за ночь побывать во всех городах, которые тебе нравятся, после гнуса, тараканов и клопов, после споров до хрипоты под дождём, после холодных котлет в столовой, потому что обедать ты приходишь самый последний, после ванной в бочке, таёжного туалета, пятого выговора по колонне город кажется книжкой. Собственной? С какой страницы хочешь, с такой и читаешь. Превосходное ощущение!
Веня ехал по городу и с удивлением оглядывался по сторонам.
Город строился. Как цапли, куда ни глянь, торчали длинные башенные краны, и Вене показалось, что их было больше, чем домов.
А может, так и было на самом деле.
Эти длинношеие краны, окрашенные в ярко-жёлтый и красный цвета, беспрерывно кряхтели, скрипели, сигналили, поднимали бадью с раствором, переносили кирпич, бетон, оконные рамы, песок, готовые блоки, повинуясь могучему звонкому крику визировщика, который словно застыл над городом:
— Вира-а-а!
Вот так и строят новые города, новые заводы и новые кварталы машины, которые повинуются людям. А другие люди потом открывают рты и говорят: «Ну и отмахали». Да это что! Это мы только начали отмахивать. Погодите, что ещё впереди будет. И виноград будет, и города в розах, как Сочи, всё будет.
Очень редко и совсем неожиданно для человека приходят к нему такие минуты, когда он вдруг до конца постигает смысл одного-единственного слова, слова, быть может слышанного десятки тысяч раз. И вдруг — открытие. Это слово — новое, в нём бездна мыслей, в нём вся жизнь, которая тебя окружает. В такие минуты это слово становится для человека символом его собственного превосходства, ибо постичь что-нибудь до конца невозможно. Но Вене показалось, что он впервые до конца понял, что означает для человечества слово «будет». У Яна Пиллара есть два приятеля. Он прислал Вене карточку, на которой они сняты втроём. Эти два его друга исколесили на пару вдоль и поперёк весь мир: Африка, Суэц, Аргентина, Панама, Коста-Рика, Никарагуа, Гондурас, Гватемала, Мексика, Океания. Разве можно чем-нибудь удивить таких? Но когда их «татра» шла от Ангары до Енисея, они удивлялись ещё больше, когда узнавали, что будет в этой стране, которую люди называют Сибирью. Они откровенно так и сказали Вене при встрече. Встретились они случайно. Каких только встреч не бывает в тайге! И на карточке, которую Вене прислал его чешский друг Ян Пиллар, появились ещё две фамилии — Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд. Веня не любитель автографов, но всё-таки приятно иметь на память такую карточку.
У новой гостиницы «Подкова» Веня остановил трактор. Вот это отель! Веня видел его в первый раз: верно, построили, пока они тянули в стране Лэпии провода. Не зря, выходит, они вкалывают там в тайге, если такие крепкие гостиницы строят для них.
Гостиница была семиэтажная — самое высокое здание в городе. С большими светлыми окнами. Со всем на свете, что только можно придумать хорошего.
Веня заглушил двигатель, прихватил с собой рюкзак, трубу и выпрыгнул на землю. Он с удовольствием оглядел гостиницу ещё раз и пошёл к широким дверям.
В холле можно было играть в регби, хоккей, волейбол и устраивать соревнования авиамоделистов на приз Валерия Чкалова, такой он был высокий, просторный, наполненный солнечным светом.
Всё в полном порядке, подумал Веня. В такой гостинице можно выполнить наказ ребят — покрепче обнять цивилизацию. Надо бы делать открытки с видами таких гостиниц. И если я на такой открытке напишу кому-нибудь, что провёл свой отпуск во Франции, все охотно поверят. Хотя при чём здесь Франция? Через пару лет французы с француженками свои отпуска в Сибири проводить будут.
Дежурный администратор — курносая девушка с легкомысленной чёлкой — шепталась с кем-то по телефону. Аппарат был красный с белыми цифрами и чёрным вьющимся проводом. Вот такие телефоны, наверное, стоят в приёмных министров и их заместителей, решил Веня.
А курносая белокурая девчонка с чёлкой никак не могла кому-то назначить свидание. Она на кого-то сердилась и обещала обидеться. Но тот кто-то, очевидно, не любил, когда на него сердились или обижались, поэтому свидания не получилось. Девушка грустно вздохнула и повесила трубку, и как жаль, что тот кто-то не увидел этой грусти. Ей очень хотелось расплакаться, но она была на работе. Девушка посмотрела на Веню и улыбнулась, так улыбался бы кузнец, подковывая слона.
— Добрый день. Мы очень рады видеть вас в нашей гостинице, — сказала она Вене.
Но снова зазвонил красный телефон с белыми цифрами. Девушка с чёлкой торопливо схватила трубку, хотя это мог быть совсем не тот кто-то, а, например, какой-нибудь иностранный делец, раньше других понявший, что такое Сибирь.
