— Сейчас главное — не обнаружить себя, не спугнуть их, — прошептал начальник погранотряда.
Признаюсь, у меня сильнее обычного билось сердце. Надо же — в такую светлую ночь так нахально орудовать у чужой границы!.. Лодка бесшумно скользила по серебристой ленте реки. Вот она причалила к нашему берегу. Сидевшие в ней выпрыгнули, привязали лодку. Вытащив ящики, спрятали их в зарослях камыша и отправились обратно.
— Они же уйдут! — заволновался я.
— Не беспокойтесь — ещё приедут! — Киселёв был совершенно спокоен.
— Контрабанда?
— Вряд ли, скорей оружие…
Лодка дважды пересекала реку, и ещё восемь ящиков были спрятаны в камышах. Мы видели, как после этого лодку вытащили на берег. Подошли ещё двое и, подняв её, унесли.
— Ушли, — сказал я.
— Они нам не нужны, — ответил Киселёв. — Первое действие кончилось! Скоро начнётся самое интересное. Работают, подлецы, как по нотам — всё у них рассчитано!
И действительно, вскоре началось «второе действие».
На дороге, в километре от границы, появился фургон, запряжённый тройкой лошадей. Кони ступали бесшумно, — должно быть, копыта были обёрнуты чем-то мягким.
Фургон остановился в тополевой роще. Из неё вышли четверо здоровенных парней. Озираясь по сторонам, они крадучись вошли в камыши. Скоро появились снова, неся на спине по ящику.
К рассвету всё было кончено: ящики нагружены, фургон тронулся по направлению к городу.
На границе больше делать было нечего. Мы вернулись на командный пункт. Узнали, что двое нарушителей поехали с фургоном, а правит лошадьми Акберов.
Послав двух сотрудников райотделения проследить за фургоном и передав очередную информацию, я, Левон и Михайлов попрощались с Киселёвым, райуполномоченным, взяли у них лошадей и поехали.
Фургон догнали недалеко от города и не поверили глазам: он вёз гору овощей! Ящиков не было видно, — их надёжно укрывали пучки редиски, лука, петрушки, салата.
— Ловко! — воскликнул Левон, когда мы, не обращая никакого внимания на фургон, миновали его. — Люди едут на базар торговать овощами!
— Наторгуются они у нас! — проворчал Михайлов.
Левон сошёл у городского сада — он остался для связи с управлением. Сам я, прихватив его лошадь, поскакал вместе с Михайловым к себе.
Через час явился Левон и сообщил:
— Ящики разгрузили во дворе винного подвала и убрали. Фургон с овощами отправили на базар. Нарушители зашли в дом пекаря Зурабова — отца Жоржа.
— Какие они из себя? — поинтересовался я.
— Один пожилой, но ещё крепкий. Одет бедно, по виду — армянин. Второй — высокий, голубоглазый блондин. На нём опрятный серый костюм. Его можно принять и за русского и за англичанина.
Скоро меня позвали к председателю. Состоялось короткое совещание. Решили готовиться к разгрому националистской контрреволюционной организации молодёжи.
Амирджанов приказал нам не спускать глаз с винного подвала и дома Зурабова. Челнокову было поручено ещё раз проверить список членов организации и уточнить их адреса.
— Силин назначается вашим помощником, — сказал Амирджанов.
— Пижона, Гасана Мансари, тоже будем брать? — спросил Челноков.
— Да, пора с ними покончить! Погуляли — и хватит… После такого провала английская разведка всё равно сменит Мансари.
Вечером поступили новые сведения: Гасан Мансари долго крутился на базаре, беседовал со своими клиентами и, улучив удобный момент, юркнул в дом Зурабова. Оттуда вышел часа через полтора и пошёл в ресторан «Европа». За обедом беседовал с журналистом Погосом. В винном подвале всё спокойно. Через верного человека — рабочего винного подвала — установлено, что в ящиках пистолеты и патроны. Один ящик длиннее других, можно предполагать, что в нём винтовки. Хозяин подвала в отъезде, — действует его сын, член организации. Наблюдение продолжается…
В полночь меня отпустили домой немного поспать. Утром, только я пришёл на работу, как позвонил дежурный комендант.
— Силин, тут какой-то гражданин Погос хочет видеть кого-нибудь, — говорит, по важному делу.
— Выдай пропуск, пусть придёт!
Что могло привести этого болтуна к нам?
Робко открыв дверь, вошёл господин Погос в сером, хорошо выглаженном костюме, в соломенной шляпе с чёрной ленточкой, с галстуком-бабочкой.
— Садитесь, — предложил я ему, — чем могу быть вам полезен?
— Лично мне ничего не нужно. Но… понимаете, возникли странные обстоятельства. Всю ночь глаз не сомкнул, — начал он. — Вот и решил прийти к вам. — Он снял пенсне и долго, старательно протирал стёкла платком.
— Очень правильно сделали!
— Несколько слов о себе. — Я журналист, печатался в крупных газетах. По характеру я человек независимый… Скажу вам прямо, не всё мне нравится, что делает ваша власть. В частности, не согласен с тем, что образованных людей оттирают на задний план, а на высокие посты назначают заведомо малограмотных. Конечно, всё это мелочи! Главное в том, что в тысяча девятьсот двадцатом году, когда турки взяли нас за горло, большевики, Советская Россия поспешила на помощь и спасли мой народ от окончательного физического уничтожения… Что греха таить, может быть, иногда я болтаю лишнее, и это, по всей вероятности, дало основание какому-то иностранному торгашу сделать мне гнусное предложение.
— Простите, какому торгашу? — перебил я его.
— Персидскому подданному Гасану Мансари. В городе его зовут «Пижоном» за экстравагантный костюм. Никакого вкуса у человека — одевается, как опереточный герой!.. Вчера в ресторане «Европа» он подсел к моему столику. Мы пили вино, беседовали о том о сём. Вдруг господин Мансари говорит: «Мне известны ваши политические взгляды, но имейте в виду, господин Погос, в наше время быть только недовольным Советской властью мало, очень мало! Чтобы избавиться от господства большевиков, нужно действовать, и действовать активно. Одними разговорами их не свалить». Я прикинулся простачком и спросил, что может сделать такой маленький человек, как я. «Не прибедняйтесь! Вы с вашим талантом журналиста можете сделать очень многое и принести большую пользу». — «Чем именно?» — спрашиваю. «Сотрудничайте с нами», — ответил он. «Не понимаю, с кем сотрудничать?» — «Это вы узнаете позже… Для первого раза попрошу вас об одном маленьком одолжении: напишите статью против большевиков. Разумеется, ваше имя не будет фигурировать, а труд будет хорошо оплачен». — «Вы чудак, господин Мансари, говорю, кто станет печатать такую статью, да ещё платить гонорар?» — «Это не ваша забота. Не здесь, так в другом месте напечатают». Я обещал ему подумать и, как видите, пришёл к вам… Это возмутительно! Иностранец вмешивается во внутренние дела страны, в которой он является гостем, и делает её гражданам гнусные предложения!.. Пусть господин Мансари торгует своим кишмишем или убирается к себе домой и позволит нам самим разбираться, что у нас хорошо, что плохо, — горячился журналист.
— Спасибо за сообщение! Рассуждаете вы правильно. Мы постараемся выяснить, кто такой этот господин Мансари и чего он добивается. Поскольку пришлось к слову, разрешите дать вам совет: не говорите то, чего не следует говорить. Видите, к каким печальным результатам это приводит!
— Да, да, вы правы! Ещё у древних была поговорка: язык мой — враг мой. Нужно быть сдержанным! До свидания.
— До свидания! — Подписывая ему пропуск, я невзначай сказал: — Думаю, лучше молчать о том, что вы были у нас…
— Конечно, конечно, разумеется! — Погос приподнял шляпу, поклонился и вышел.
Чтобы ничего не пропустить из сообщения журналиста, я тут же всё подробно записал и пошёл доложить начальнику.
Челноков, внимательно прочитав написанное, так и просиял.
— Это только начало! В недалёком будущем к нам придут все колеблющиеся, сомневающиеся и вместе с нами будут строить новую жизнь, потому что наше дело правое, справедливое. — Он встал из-за письменного стола, прошёлся по кабинету. — Одни придут сами, — таких будет большинство. Других, не желающих понять нашу правду и упорствующих, мы вырвем с корнем, как сорную траву. Очистим страну от всякой нечисти, чтобы народ наш работал, трудился спокойно, не боясь козней врагов. Вот тогда мы скажем, Ванюша, что недаром проводили здесь бессонные ночи и отдали революции всё без остатка: сердце, кровь, мозг. Потомки поймут и не осудят нас, если мы иногда и ошибались!..
Я слушал его и удивлялся — вот, оказывается, какой наш Модест Иванович, бывший питерский рабочий!
Вечером Амирджанов собрал всех начальников отделов и некоторых оперативных работников. Он сообщил нам, что в одном горном селе кулаки при поддержке бывших офицеров, дашнаков и просто вооружённых бандитов, скрывающихся в горах, повесили председателя комбеда на глазах у его жены и трёх малолетних детей, убили милиционера, а молодую учительницу, сочувствующую Советской власти и проводившую её политику, раздели догола, привязали к хвосту мула и погнали его по каменистым тропинкам. У кулаков, кроме винтовок и большого количества патронов, оказалось и два пулемёта.
