К вечеру повадки овец резко меняются. Неизвестно по какой причине отару охватывает нервное оживление. Овцы судорожно роют копытцами снег, суют мордочки в мерзлую голую землю. Странное это оживление настораживает и пугает Коспана.
Надолго ли хватит сил у овец? Где мы сейчас? Нетрудно потерять ориентировку, когда постоянно лавируешь, спасаясь от ветра, среди совершенно одинаковых отлогих холмов. Еще один подъем, еще один спуск, снова подъем, снова спуск. Почему овцы ведут себя так странно?
И вдруг Коспан видит, отчетливо видит вдали на краю плоской равнины гряду высоких белых холмов. Она похожа на очертания большого города с высокими домами в центре. Снижаясь по краям, гряда уходит к горизонту. Кишкене-Кумы...
Кишкене-Кумы! Земля обетованная, к которой он стремился все эти четверо страшных суток, вот она перед ним! Пустить на выпас изголодавшихся овец, а самому, а самому наломать тамариска и колючек дузген... Жаркое пламя щедрого костра, острый запах жареного мяса... Как отчетливо выступают Кишкене-Кумы на фоне вечернего неба!
Но до песков нужно еще дойти, дойти сегодня же. Нужно сделать последний отчаянный рывок.
Страшно закричав и размахнувшись кнутом, Коспан бросается на отару:
— Чайт! Чайт!
Овцы бестолково кружат на одном месте, иные панически мечутся, иные валятся в снег, преграждая дорогу.
Страшным красным шаром висит над горизонтом зимнее солнце. Блики его на растоптанном овцами снегу кажутся кровавыми пятнами. Э, да это и впрямь кровь!
Спрессованный жесткий снег подрезает овечьи копытца, ранит ноги. Многие овцы не могут идти и кружат, жалобно блея, на одном месте.
— Чайт! Чайт!
Овец словно подменили. Кажется, что они забыли свою стадную природу. Бросаются друг на друга, зарывают морды в шерсть. Вот оно в чем дело — они вырывают друг у дружки клочья шерсти и глотают их не разжевывая.
Сильный рывок сзади останавливает Тортобеля. Коспан оборачивается и вскрикивает, мороз пробегает по коже. Гнедая овца вцепилась в хвост Тортобеля, рвет его в стороны, пытаясь отхватить пучок волос побольше. Коспан с размаху бьет ее кнутом, она отскакивает, жадно грызет и глотает оставшиеся во рту волосы. Коспан не успевает снова поднять кнут, как другая овца вгрызается в хвост коня. Еще две, вытянув морды, бегут к нему. Размахивая кнутом во все стороны, Коспан пришпоривает коня. Он долго не может прийти в себя от ужаса. Такого он еще не видел — самые мирные на свете животные превратились от голода в лютых зверей.
Отара достигает песков только глубокой ночью. Почувствовав корм, овцы выходят из повиновения. Жадно хрустя колючками, они бросаются врассыпную, словно орда пьяных безумцев, ворвавшихся в мирный город.
С горечью думает Коспан, что враг его «белая бестия» снова посмеялся над ним. Достигнув заветной цели, он потерял власть над отарой. На глазах рассыпается сокровище, которое он бережливо собирал столько лет.
В безмолвных песках слышатся только хриплое дыхание, чавканье и возня жрущих овец. Плывет луна среди длинных прозрачных облаков. Она бледна и тоже как будто измучена четырехдневным бураном.
Еле переставляя ноги, Коспан бредет вперед, ведя под уздцы Тортобеля. Нет уже сил бороться, апатия овладевает им. Слабо ворочаются в голове тупые беспомощные мысли.
Впереди, среди дюн, определяется обширная котловина, похожая на тарелку. Снег здесь совсем тонкий, он не скрывает даже низкорослого буюргуна, желтыми барашками покрывающего этот солончак.
Бог даст, овцы остановятся здесь. Корма много, они нажрутся и остановятся. Быстрей закутаться в шубу и упасть в снег. Нет в мире большего блага, чем сон...
Тихий протяжный звук возникает в ночи. Неизбывно тоскливый, щемящий нутряной вой. Коспан вскакивает, волосы его поднимаются дыбом — волчий вой, как исповедь убийцы... Ему из-за дюн отзывается другой вой, потом третий... Вот где настигли Коспана его заклятые враги!
Вой многих волков сливается. Теперь он звучит уже угрожающе, как будто все сомнения и угрызения совести уже отброшены. Вой заполняет все пространство. Кажется, что тысячи хищников выползают из нор, собираясь в огромное полчище.
Коспан бросается к Тортобелю. Тот уже поднял голову, тревожно смотрит на хозяина. Овцы проснулись, беспокойно толкутся в котловине. Плаксиво скулит Майлаяк. Ну, на нее-то надежды мало. Зато Кутпан уже стоит, ощетинив загривок, в одной из своих картинных поз, готовый к схватке.
Коспан берет в руки соил и, погладив Тортобеля по холке, садится в седло. Черт побери, сюда бы хоть один автомат Калашникова! Одной длинной очередью скосил бы всю стаю. Увы, в руках лишь старый, видавший виды соил.
Вой затихает, потом смолкает окончательно. Полная тишина. Коспан, дрожа от напряжения, обводит глазами гребни песчаных холмов.
Вот резко, отрывисто начинает лаять Кутпан. Бесшумно промелькнув в лунных пятнах гребня холма, волки ныряют в темную низину. Сколько их? Кажется, не меньше пяти...
Коспан поднимается в стременах. Ему хочется издать мощный устрашающий крик, но из горла вырывается только беспомощный хрип.
Из тьмы вылетают горящие волчьи глаза. Хищники с ходу врываются в гущу отары. Не успев перехватить атаку, Коспан, подняв соил, бросается вдогонку. Несколько овец уже валяются на спинах, белея распоротым брюхом, дрыгая ногами в предсмертной агонии.
Под ногами Тортобеля один из волков, упоенно разрывающий клыками внутренности овцы. Что было сил Коспан бьет его соилом по крестцу. Хищник отпрыгивает, ощерившись, сверкает клыками. Коспан поднимает соил для второго удара, но Тортобель уносит его.
Обезумевшие от страха овцы кучками и в одиночку носятся по котловине. Откуда-то издалека слышится отрывистый лай Кутпана. В хаосе, в смятении, во мраке ничего нельзя разобрать. Тортобель топчет овец копытами, Коспан кричит, пытаясь пробраться к волкам, которые дружно терзают овец уже на другом конце котловины.
Заметив всадника с длинной палкой, два волка начинают бешено работать задними лапами, поднимая тучи песка, смешанного со снегом. Коспан пускает фыркающего Тортобеля сквозь эту своеобразную дымовую завесу, замахивается соилом, бьет, но волки ловко уворачиваются от удара.
Несколько овец в ужасе бросаются к гребню холма, за ними устремляются другие. В давке слышатся истошные предсмертные вопли. Снег обагрен кровью, усеян обрывками кишок.
В какое-то мгновение Коспан видит сражающегося Кутпана. Тот преследует удирающего волка, мощным броском накрывает его, вгрызается в ляжку. Сцепившись в бешеный комок, пес и волк катаются на снегу.
Второй волк скачками приближается к месту схватки. Коспан пытается направить наперерез ему Тортобеля, ко тщетно — конь снова уносит его в сторону. «Конец Кутпану», — думает Коспан, но в это время невесть откуда выворачивает Майлаяк. Сука бросается наперерез второму волку. Тот мгновенно подминает ее под себя, начинает расправу и вдруг с диким воем подпрыгивает, словно пытаясь что-то с себя стряхнуть. На горле его висит безжизненное тело Майлаяк. Волк вытягивается на задних лапах, потом падает.
Вся эта драма разыгрывается за несколько секунд, и вот уже в обнимку друг с другом лежат трупы волка и собаки, сомкнувшей челюсти на его горле.
Ощущение времени покидает Коспана. Он уже не знает, сколько времени длится схватка, минуты или часы проходят в этом кровавом шабаше, в реве, вое, стонах, визге, клацанье зубов, в бессмысленном кружении овец.
Быстрые, как ртуть, хищники ловко ускользают от ударов соила. Кутпан практически борется в одиночку. Дважды Коспану удается отогнать окруживших его волков, спасти верного пса, но что будет дальше?..
Матерый, величиной с годовалого теленка, самец бежит прямо на Коспана. Соил со свистом разрезает воздух. Но волк отскакивает в сторону, и соил вылетает из рук.
В следующее мгновение Тортобель с надрывным ржанием вскидывается на дыбы. Под брюхом у него что-то мелькает, слышится треск разрываемой клыками кожи. Не успев сообразить в чем дело, Коспан вместе со своим конем валится в снег.
Едва он вытаскивает ногу из-под Тортобеля, матерый хищник бросается на него. В последний момент Коспан с силой отталкивает волка от себя. В зубах волка остается вата разодранной на груди стеганки.
Коспан успевает схватить врага за горло. Тот бьет ему в грудь передними лапами с такой силой, что пальцы едва не выскальзывают из мокрой шерсти.
Припав на левое колено, Коспан захватывает волчье горло, большими пальцами давит на хрящи. Волк пытается опрокинуть его на спину, Коспан сдерживает его мощный напор. Он боится переменить позу — одно неосторожное движение, и он будет на спине. Тогда конец. Словно каменный, Коспан стоит на одном колене и давит большими пальцами на хрящи.
Совсем неподалеку за его спиной трудно умирает Тортобель. Слышно, как клокочет кровь в его горле, как беспорядочно стучат о землю его копыта. Спустя некоторое время, звуки исчезают.
