Не дожидаясь ответа, он взял бутылку и налил два пивных стакана водки.
— Ну, чего же глядишь, не понимаешь разве? — вызывающе спросил он, кивнув Рудольфу головой.
Моряк удивленно пожал плечами.
Словно наперегонки, осушали они один стакан за другим. После каждого выпитого стакана Оскар проверял свое самочувствие: не опьянел ли он, не стало ли ему легче. Но опьянение не приходило. Он пил и пил, опустошая бутылку за бутылкой, а сознание безжалостно напоминало ему: Анита танцует с Фредом, она не желает тебя видеть, и напрасно ты пришел сюда! Он сам чувствовал, как противно глядеть на него со стороны, каким несусветным пьяницей он кажется людям; он замечал в глазах знакомых рыбаков выражение изумления. Так вот он каков, этот молодой Клява! Хлещет водку, как воду! Да, такая уж нынче молодежь!
Музыка перестала играть. Запыхавшийся и потный, в буфет влетел Фред, быстро обежал взглядом столики и, заметив один не занятый, крикнул буфетчику:
— Два лимонада и десяток пирожных на этот столик!
Он торопливо вытащил из бумажника деньги, уплатил за заказ и бросился обратно, но, заметив Оскара, остановился возле него:
— Что я вижу, ты, оказывается, заливаешь за галстук? — удивленно спросил он. — Судя по твоему лицу, тебя оставили с носом… О себе я этого не сказал бы.
Он немного подождал ответа Оскара, но тот отвернулся и молчал.
— Я хотел подойти к вам со своей дамой, но когда Анита узнала, что и ты здесь, она отказалась. Не соглашается…
И снова подождал, какое впечатление окажут его слова на Оскара. Он был на седьмом небе от счастья; голова у него окончательно закружилась, чувство собственного превосходства выпирало из него, и он не мог удержаться, чтобы не поддразнить неудачливого соперника.
— Что с ней поделаешь… — продолжал он равнодушным тоном. — У женщины вечно какие-нибудь капризы… А почему бы ей не подойти к вам? Люди знакомые, можно сказать — старые друзья… Так вот нет и нет! «Если Оскар там — ни за что». Черт знает что за предубеждение! Ты, Оскар, танцуешь бостон? Изумительный танец! Вообрази только: идешь медленным шагом, рука обнимает талию женщины. Она прижимается к тебе все ближе и ближе… Смотрит на тебя карими глазами и так поощрительно улыбается, что можно с ума сойти. И вдруг чувствуешь, что ее грудь коснулась твоей, а ножки — ты даже представить не можешь, какие у нее ножки! — почти обвиваются вокруг твоих ног. В такие моменты хочется поцеловать ее в губы, но я не знаю, как у вас принято действовать в подобных случаях. Мне…
Закончить он не успел. Оскар мгновенно вскочил на ноги и ударил Фреда.
— Вот как мы действуем в подобных случаях! — крикнул он.
От страшного удара американец отлетел в конец комнаты, упал на столик, с которого еще не успели убрать бутылки и стаканы, опрокинул его и свалился на пол.
Через несколько мгновений помещение наполнилось народом. Танцевавшие прибежали с площадки, все спешили узнать, что случилось. Более деятельные хлопотали вокруг Фреда, усадили его, поднесли воды. Лицо американца было в крови, и долго еще он не мог прийти в себя от полученного удара.
В толпе показался полицейский, спросил, что случилось и кто виновник происшествия.
— Это я ударил его, — сказал Оскар.
— И правильно сделал! Этого хама следовало проучить! — вмешался Рудольф Осис. — Оскар еще ударил ладонью, жалеючи, и всего один раз. Я бы его угостил кулаком! Экий мерзавец! Он, видишь ли, в Америке побывал.
Полицейский стал составлять протокол.
Узнав о случившемся, Анита поспешила к месту происшествия, но толчея была такая, что дальше дверей буфета она не смогла пробраться. Она не расслышала ни одного слова из ответов Оскара, только видела его угрюмое лицо, глаза, рассеянно смотревшие куда-то вдаль. Чувство беспредельной нежности охватило девушку, она не спускала влажных глаз с Оскара, все ее существо стремилось к нему, но их разделяла толпа.
Вдруг Анита заметила рядом Акментыня.
— Что здесь произошло? — обратилась она к нему.
— Маленький инцидент без серьезных последствий, — ответил Акментынь. — Кровь можно отмыть, но ему придется с недельку подождать, пока исчезнет отпечаток пяти пальцев.
— Но зачем они… так?
— Я сидел за соседним столиком и все слышал. Менгелис довольно откровенно рассказывал, как девушка, с которой он только что танцевал бостон, чувственно глядела на него, как прижималась к нему, и так далее. Тогда Клява ударил его. Вот и все. Как видите — пустяки.
Для Аниты это значило много, страшно много!..
Она отошла в сторону и прислонилась к подоконнику. Она ждала, когда толпа вокруг Оскара рассеется, чтобы подойти к нему. Скорее бы очутиться рядом с ним, загладить причиненную ему обиду! Она никак не могла дождаться и через минуту снова попыталась пробиться к Оскару.
Но он уже ушел.
Никому ничего не сказав, сгорая от стыда за необдуманный поступок, он быстро шагал по дороге. Была темная ночь.
«Теперь все кончено! — повторял он. — Как я дошел до этого, как я дошел! Что она подумает обо мне!»
Ему хотелось, чтобы разразился ливень и промочил его до костей. Продрогнуть бы хорошенько, по крайней мере голова не горела бы так ужасно…
Несколькими минутами позже Анита тоже покинула бал. Ей там больше нечего было делать.
В понедельник утром Оскара снова навестила Лидия. Отец хочет строить мережу, надо бы ему помочь.
Он согласился. Оставаться у Менгелисов не стоило: Фред ходил с распухшей щекой, Петер был не особенно любезен, а Ольга, — та прямо посоветовала брату поскорее вернуться к родителям.
Острота давнишней обиды со временем притупилась, и то, что заставило Оскара уйти из отчего дома, казалось ничтожной занозой по сравнению с ужасной раной, которую нанесли ему, отняв надежду на будущее. Пустыми казались все прежние стремления; хозяйственные планы, которые теперь осуществлялись, больше его не интересовали. Не все ли равно, где жить дальше: у Менгелисов, у старого Клявы или в другом каком месте.
В тот же день Оскар вернулся в Чешуи. Несмотря на полное безразличие к окружающему, странное и приятное волнение охватило его в полутемных комнатах отцовского дома. Все чего-то стеснялись и были непривычно внимательны друг к другу.
Для Оскара убрали прежнюю комнатку Роберта. Он мог приходить и уходить когда вздумается, никто не требовал с него отчета. Но Оскар всю неделю напролет занимался мережей и только два раза встретился с Рудольфом Осисом — у них было о чем поговорить.
Дело с кооперативом настолько подвинулось, что в ближайшее воскресенье у Бангеров должно было состояться учредительное собрание, на которое пригласили рыбаков из четырех поселков. Оскара заранее прочили в председатели правления.
В субботу мережа была готова, Оскар установил ее в море и, не заходя домой, направился к Рудольфу Осису.
— Мое обязательство выполнено, и на будущей неделе я могу уйти с тобой в море.
— Ладно, — Рудольф пожал ему руку. — Ну, а что ты скажешь завтра на собрании? Все так надеются на тебя.
Оскара это уже не беспокоило. Он свое дело сделал, сдвинул тяжелый камень с вершины горы, и теперь тот покатится сам собой… Но рядом с Анитой и Фредом для него нет места. Завтрашний день мог стать для него днем величайшего торжества, а теперь он ему ничего не обещает. Оскар даже не печалился из-за этого, он стал ко всему безразличен; машинально шагал он вперед, не оглядываясь по сторонам. Так было легче… Но это было невыносимо тяжело…
В воскресенье утром на берегу можно было наблюдать необычное оживление. Со всех сторон собирались в Чешуи рыбаки — всюду виднелись лодки, всюду белели на солнце паруса. Бангер послал в Ригу моторку за специалистами, которые участвовали в организации кооператива.
Оскар встречал на пляже рижских гостей. Стрелой неслась по морю зеленая моторка и, повинуясь умелому рулевому, дошла до приглубины и стала у берега. Вместе с незнакомыми господами из нее вышел человек, которого Оскар меньше всего ждал, — его брат Роберт.
Роберт поздоровался со встречавшими и вздрогнул, увидев среди них Оскара. Они пристально посмотрели друг на друга. В этот миг вихрь мыслей пронесся в голове Оскара. Он вспомнил прошедшее, и что-то его вдруг ужалило. И тут он увидел, как изменился за это время брат. Один год сурового труда сделал его совсем другим человеком. В лице Роберта не осталось больше прежней самоуверенности, резко обозначившиеся морщины легли возле губ, глаза смотрели устало. Да, видно, и он кое-что узнал о жизни!
На собрании Оскар отказался от председательствования и сел в самый дальний угол комнаты. Он как будто и не прислушивался к докладу кооператора, к выступлениям рыбаков и только один раз взял слово.
