обычно выбирала белые, с цветочками. А сегодня перо скользило, буквы ложились неровно, вкривь и вкось, и чернила на лоснящейся бумаге долго не высыхали. Но идти снова в киоск Анне Анисимовне уже не хотелось.
«Степка, сыночек!!!» — вывела она дрожащей рукой.
Как всегда, пошли вслед за этим приветы от марьяновцев — пастуха Никодима Ануфриева, тракториста Веньки Ромашкина, почтальонши Зинаиды Опутиной, от бригадира Федора Байдина… Всю первую страницу заполнила фамилиями и именами.
«…А ишо шлет тебе привет и поклоны соседушка наша Настасья, — написала на обратной стороне листа. — В положении она, дитенка ждет». Тут Анна Анисимовна приподняла ручку, хотела вычеркнуть последние слова, но, поразмыслив, оставила. «…А плачет-то Настасья, плачет-то, — продолжала писать, будто причитала. — Спросила я от кого мол не сказала. Жалко мне ее шибко Степка, молоденькая она, несмышленая куда одна-то с робенком пойдет».
Теперь надо было поведать сыну о самом трудном — почему не поехала в Москву. Вытирая со лба горячий пот, вздыхая, Анна Анисимовна долго сидела перед развернутым листом почтовой бумаги. Не знала, как изложить причину, чтобы сын не обиделся, не оставил письмо без ответа.
Стыдясь обмана, принуждая себя, сильно нажимая на перо, Анна Анисимовна начала набрасывать торопливо строку за строкой.
«Сынок ты уж прости меня побоялась я ехать в Москву-то. Утром корова наша Милка от меня не отходила в глаза все тоскливо глядела будто беду какую почуяла. Когда с Настасьей на станцию пошли у крайних изб баба встречу попалась с пустыми ведрами. А тама у рельсов-то самых кошка черная дорогу поперек перебежала хвостом эдак нехорошо поводила. И погода ненастная стояла сёдня дождик без перерыву лил. Добра не жди при эдаких приметах-то. И хвораю ишо я голова раскалывается от чего-то еле до станции дошла. Спасибо Настасье она подсобляла вещи нести».
Опять вздохнула Анна Анисимовна. О многом хотелось ей спросить сына. О том, почему он не привозил московскую Аллу с собой в отпуск, отчего женился на ней так внезапно, не посоветовавшись с матерью, приедет ли он в следующем году в Марьяновку… Но снова писала о своем житье-бытье — без жалобных охов, только часто упоминая имя Насти.
«А ишо забыла тебе сказать воз сена мне из колхоза дали. Не зря мы с тобой на покосе-то робили. И сама я накосила травушки в овражках. На зиму хватит. Молоко у Милки не сбавляется по полному ведру кажный вечер дает. Видать и ради Настасьи эдак старается. Теперича ей молочного шибко надобно…»
На последней странице почтовой бумаги еще оставалось немного места. Анна Анисимовна задумалась: что бы еще такое сыну сообщить? Посидев немного, пошевелив губами, приписала в самом конце: «Родит Настасья через шесть месяцев к марту». Подсчитала она этот срок, начиная с июньского вечера, когда впервые увидела сына и Настю вместе в школьном окне…
Анна Анисимовна вышла на улицу бледная, потная. Направилась в зал ожидания, решив передохнуть малость… Но не дошла, повернула в другую сторону — на тропинку, петляющую вдоль железнодорожного полотна. «Дуреха-то я, дуреха-то, — спохватилась она вдруг. — Забыла сказать Настасье, чтобы ремнем живот не засупонивала. Дитенку, буди, нечем дышать».
И заторопилась по тропинке в Марьяновку, словно от того ремня зависела теперь жизнь всех троих — ее собственная, Настина и маленького человека, которому, знать, закачаться следующей весной в люльке под потолком бабушкиной избы.
Ильдус Закиров родился в 1937 году в деревне Курманаево Октябрьского района Татарской АССР. После окончания ремесленного училища работал слесарем, участвовал в освоении целинных земель Казахстана, служил в рядах Советской Армии, сотрудничал в редакциях районных газет. Ныне И. Закиров — корреспондент пермской областной газеты «Звезда». В 1970 году он заочно окончил Литературный институт имени А. М. Горького.
«Билет на проходящий» — первая книга молодого автора. Она посвящена людям современного села.
