Нужно, чтобы поставщики отвечали перед нами так же, как мы отвечаем перед торгующими организациями.
25 сентября
Ну и дела! Власов предложил доктору химических наук Николаю Николаевичу Никитину вернуться на комбинат и возглавить лабораторию, пообещав создать ему все необходимые условия для научно-исследовательской работы. К великому удивлению всех, Николай Николаевич принял предложение Власова и вчера, в понедельник, приступил к исполнению своих обязанностей. Вместе с ним к нам пришли работать еще трое молодых химиков — один кандидат наук, два инженера. Ясно, что возвращение к нам такого знающего человека, как Николай Николаевич, очень важное событие. В современных условиях ни одно большое предприятие не может работать успешно без собственной лаборатории и экспериментальной базы.
Интересно, как будут ладить между собой Леонид и Никитин? Ведь деятельность Леонида тесно соприкасается с работой лаборатории.
Утром я спросил об этом Леонида.
— Думаешь, сработаешься с ним?
Он пожал плечами.
— Отчего нет? Нам с ним не детей крестить, а общее дело делать… Постой, ты думаешь о Наташе?
И я увидел, каким растерянным и смущенным стало его лицо.
Леонид получил разрешение в течение недели являться на работу к двенадцати часам: он должен был в Институте теплотехники консультировать по утрам специалистов, строящих экспериментальный образец парового котла его системы.
Перед этим он встретил, как всегда, Музу в метро и попросил ее прийти в половине седьмого к главному входу парка «Сокольники».
— Пойдемте куда-нибудь, а то я вас не скоро увижу, — сказал он.
Простившись с нею, он, как всегда, встал за углом дома, чтобы проводить ее взглядом, пока она не исчезнет за массивными дверями своего института.
Что это? Он не верил своим глазам: откуда ни возьмись появился Никонов и торопливо стал догонять Музу Васильевну.
Леонид тотчас же пошел следом за ним и услышал, как он, поравнявшись с Музой, сказал:
— Прошу вас, уделите мне несколько минут внимания!..
— Нам не о чем разговаривать, — ответила та не поворачивая головы и скрылась в дверях.
Юлий Борисович постоял некоторое время, глядя на захлопнувшуюся перед его носом дверь, повернулся — и лицом к лицу столкнулся с Леонидом.
— А-а, теперь я понимаю, — злобно проговорил он, — она стала твоей любовницей!
— Объясните мне, почему вы преследуете эту женщину? — сдерживая кипевшее в нем возмущение, спросил Леонид.
— Тебя это не касается!
— Касается. Больше, чем вы думаете…
— Я на нее имею больше прав, чем ты. Понял? — отрезал Юлий Борисович и быстро пошел по направлению к метро.
…В Институте теплотехники Леонида встретили радушно. Руководитель работ, пожимая ему руку, сказал:
— Вы молодчина, Леонид Иванович! Нам остается только уточнить с вами кое-какие детали и приступить к сборке. Не бойтесь, это займет не много времени: дней пять — семь, не больше. Потом встретимся во время испытаний.
Леонида радовало такое отношение, — он знал, что в институтах чужое изобретение далеко не всегда встречают благожелательно. Здесь же люди всячески старались помочь делу и поскорее изготовить котел. Он разъяснял неясные места в чертежах, быстро находил новые, оригинальные решения, но из головы не выходило столкновение с Никоновым. Сомневаться не приходилось: Никонов имеет на Музу какие-то права, иначе он не стал бы так петушиться…
Сославшись на неотложные дела, Леонид уехал из института на комбинат, но и здесь, на своем обычном рабочем месте, не нашел успокоения. Он не мог думать ни о чем другом — только об отношениях между Музой и Никоновым. Он пытался внушить себе, что прошлое Музы его не касается, но это было слабым утешением. Он знал одно: нынешний день будет решающим, он узнает истину, потому что разговор будет откровенным, «без фокусов», как любит говорить Сергей.
Ах, если бы люди были такими же твердыми в действительности, как в своих мечтах! Едва только Леонид увидел Музу, как он, забыв все свои твердые намерения, побежал ей навстречу.
— Господи, как я рада вас видеть! — сказала она, беря его за руку.
— Да?
— Я ведь видела из-за двери, что вы говорили с ним… И я боялась за вас… Он страшный человек…
— Скажите мне, что нужно этому Никонову от вас? — Леонид взял Музу под руку и повел по боковой аллее парка.
— Я отказалась видеться с ним, и, по-моему, в нем заговорило оскорбленное мужское самолюбие…
Молча прошли они всю аллею, свернули в другую. И Леонид решился. Повернувшись к ней, преграждая ей путь, он спросил:
— Вы не рассердитесь, если я скажу вам, что настало время выяснить наши отношения?
— Нет… Зачем же мне сердиться на вас?..
— Я вас люблю. И вы знаете это.
— Да, знаю…
— Будьте моей женой…
Она долго, ласково смотрела на Леонида. Потом взгляд ее стал жестче.
— Это не так просто, как вам кажется.
— Ведь я вам не безразличен?
— Нет.
— В чем же тогда дело?
— Сядем! — предложила она, и, отыскав свободную скамейку в глубине парка, они сели.
— Как же вы делаете такое предложение женщине почти незнакомой? Вы же ничего не знаете обо мне…
— У меня есть глаза и уши. Достаточно того, что я вижу и слышу вас.
— А моя прежняя жизнь?
— Я вас люблю!
— А потом, узнав некоторые подробности моей биографии, вы разочаруетесь, сделаете несчастным и себя и меня. Чтобы мое прошлое не встало когда-нибудь между нами, я хочу, чтобы вы знали обо мне все…
Тихо, почти шепотом, рассказала она о всех своих увлечениях, о замужестве. Рассказывала она сдержанно, внешне спокойно, но не щадила себя, не оправдывала. Это была исповедь женщины, немало повидавшей в жизни, но никогда не любившей.
— До встречи с вами я не верила, что есть на свете настоящая любовь и что я смогу полюбить. Знаете, это же чудо: в дни, когда я не вижу вас, я не нахожу себе места! Я все время о вас думаю, с вами разговариваю… Если бы вы только знали, какое счастье любить!..
— Я-то это хорошо знаю! — пробормотал Леонид, целуя ее руки.
Сентябрь давал себя чувствовать, налетали порывы холодного ветра, кружились желтые листья.
— Холодно! — Муза зябко поежилась, поднялась. — Пойдемте, Леня… — Она впервые назвала его так.
Леонид хотел было накинуть ей на плечи свой пиджак, но она решительно отказалась.
— Может, подниметесь ко мне, выпьете стакан чаю? — спросила она, когда они подошли к ее дому.
— Я только схожу в магазин…
— Не надо, у меня все есть! — Она взяла его за руку и не отпускала до тех пор, пока они не поднялись на второй этаж.
Когда она зажгла свет, Леонид от неожиданности даже вздрогнул, — он никак не мог предположить, что в неказистом деревянном доме может быть такая современная, убранная с большим вкусом, уютная комната. Ничего лишнего, и каждый предмет стоял именно там, где, казалось, и должен был стоять. Занавески и легкие шторы на окнах, на круглом столе скатерть итальянской работы, маленький старинный секретер, а рядом вместительный книжный шкаф. У противоположной стены — низкая тахта, возле нее полированный столик. На столике ваза со свежими цветами. И во всем чувствовалась заботливая женская рука.
— Будем пить чай! — Муза достала из стенного шкафа торт, печенье, графин с вином, бокалы, чашки.
От ее близости, от ощущения огромного счастья Леонид словно опьянел. Он обнял ее, стал целовать глаза, щеки, губы…
…Был второй час ночи, когда он вспомнил, что нужно идти домой.
— Зачем? — спросила она. — Уже очень поздно. Оставайся, утром вместе поедем на работу.
— Не могу, дома будут волноваться! — И он нежно поцеловал ее на прощанье.
Дома не спала одна Милочка, — ждала его. Услышав стук калитки, она быстро открыла входную дверь, а когда Леонид вошел в комнату, со слезами на глазах уткнулась ему в плечо.
— Наконец-то ты пришел! Я так волновалась… Еще немного, и разбудила бы Сергея, позвонили бы в милицию! — Милочка отстранилась, в упор посмотрела на него. — Нет, слава богу, не пьяный… Где же ты был?
— Женился, — односложно ответил Леонид.
— Что?
— Женился! Ну что ты удивляешься, бесценная моя сестричка? Что в этом необыкновенного? Твой брат такой же человек, как все, с той только разницей, что, в отличие от большинства, я счастлив. Так счастлив, что ты не можешь себе представить.
Из-за занавески показались колеса, потом сам Иван Васильевич. Он, по-видимому, еще не спал.
— Что тут происходит? Почему ты так поздно, Леонид?
— Папа, он женился, — сказала Милочка.
— Ну что ж, в добрый час! Рано или поздно все люди совершают этот рискованный шаг. Но все-таки, сынок, тебе следовало бы показать свою невесту нам — мне, Милочке, Сергею. И получить наше благословение…
