Вторые двенадцать часов бочка снова поворачивается на половину эллипса: расселины теперь обращены вверх, к свету, — наступает день.
Пересекая земляные наслоения, почти по нормали к поверхности бочки, мы спустились к сплошной стороне бочки. Пробейте ее, и вы увидите ночь, хотя сейчас в городе, — сэр Мэтью вытащил часы и направил на них свет фонаря, — половина третьего пополудни.
— Джентльмены, — продолжал он, — в том, что я сообщил вам, только одно вызывает сомнения: почему в те часы, когда у нас ночь, когда мы, при вращении бочки, перемещаемся вверх, — почему мы не падаем вниз? Я отвечу вам гипотезой, джентльмены: поверхность, по которой катится бочка, обладает, по-видимому, огромной электромагнитной силой. Эта сила путем индукции намагничивает то, что мы называем землей, и создает способность притяжения, которая по ночам удерживает нас и весь город от падения головой вниз.
В заключение я отмечу, джентльмены, что честь этого открытия принадлежит моему сыну, Рэджинальду Стейфорсу. Найдя решение задачи, он кратко выразил его формулой на оборотной стороне своего завещания.
10 Сэр Мэтью Стейфорс прерывает вычисления— Дьявол! — выругался Шарманщик. — Так ничего нет!
— Браво, Рэджи, — задумчиво сказал вор. Закинув ногу за ногу, он сидел на камне.
Джентльмен с одной бакенбардой, бормоча что-то под нос, с лихорадочной поспешностью перелистывал свою записную книжку.
— Я забыл добавить. — Сэр Мэтью соскочил со своей кафедры и опустил руку в задний карман пиджака. Он вытащил оттуда капсюль динамита с длинным шнуром. — Я намерен взорвать под нами непроницаемую поверхность бочки. Я хочу добраться до наружной поверхности бочки и исследовать мир извне!
— Ты идешь со мной, Джорджи? — спросил Шарманщик.
Вор посмотрел на сэра Мэтью и ответил:
— Нет, я остаюсь. Прощай, Шарманщик.
Шарманщик закинул мешок с провизией за спину и подошел к веревке. Через несколько минут только свет фонаря скользил по неровной поверхности обрыва.
— Для капсюли нужна щель, сэр? — почтительно спросил вор, подойдя к сэру Мэтью ближе.
— Можно киркою проделать небольшое отверстие, — отвечал сэр Мэтью.
Вор, разворотив дерево, заложил в неглубокую щель динамит и, открыв фонарь, осторожно поджег шнур.
— Шнур горит восемь минут, — сказал сэр Мэтью.
Все трое отбежали в сторону и в глубине узкого прохода спрятались за камни. Джентльмен с одной бакенбардой не переставал с чрезвычайной быстротой записывать что-то в свою записную книжку.
Раздался сильный удар. Сэр Мэтью, оборотившись к месту взрыва, слышал, как джентльмен с одной бакенбардой пробормотал себе под нос довольным голосом:
— Если этот удар отразится наверху, так уж наверное победят лейбористы.
Сумеречный свет ударил в очки сэра Мэтью, когда он приблизился к месту взрыва. На пространстве двух-трех саженей деревянная поверхность была взорвана. Куски дерева и толстая ржавая проволока торчали по краям дыры.
— Джентльмены, — сказал сэр Мэтью, указывая на отверстие. — Это — дыра в мир! Вы теперь видите, что я был прав, джентльмены.
Вор привязал к огромному крюку, торчавшему в дереве, веревку. Сэр Мэтью спустился первый. Вор и джентльмен с одной бакенбардой последовали за ним.
Они увидели себя на поверхности, правильно пересеченной рядами огромных ребер. Дул легкий ветер. Темно-серый сумеречный свет почти переходил в ночь. Они подняли головы вверх, — над ними расстилалось черное, как сапожный вар, небо. Сэр Мэтью, спрятав подбородок в свой старомодный воротничок, снова улыбнулся.
— Это — мир, — сказал он, поднимая руку, — я надеюсь, что он понравится вам больше, чем наш мир, джентльмены! Дело обстоит очень просто! Лондон, по моим вычислениям, находится как раз на поперечной оси бочки; чтобы не попасть под бочку, нам нужно отойти в сторону вдоль ребер. Когда бочка, вращаясь, приблизит нас к поверхности, по которой она катится, нам придется сделать небольшое сальто. Мы выскочим в мировое пространство, а бочка прокатится над нашими головами.
Они ползком пустились в путь вдоль ребер.
Сэр Мэтью внимательно разглядывал ямы и рытвины, попадавшиеся дорогой, а джентльмен с одной бакенбардой, держа в одной руке записную книжку, изредка останавливался и губами перелистывал страницу.
На третий час пути черное небо над ними выросло вдвое.
— Мы слишком медленно идем, — сказал сэр Мэтью, оглядываясь на своих спутников, — пора поторопиться, джентльмены.
Вор напевал песню. Немного погодя он спросил:
— Сэр, не скажете ли вы мне: мы летим на небо или небо летит на нас?
Сэр Мэтью поднял голову. Черное небо выросло втрое.
— Бегите, — сказал он, бледнея. — Нам не успеть добраться! Бегите как можно скорее или…
Джентльмен с одной бакенбардой остановился и посмотрел вверх непонимающими глазами.
— Джорджи, — сказал сэр Мэтью, — беги!
Вор, схватив поперек сэра Мэтью, положил его на плечи и побежал, сгибаясь от усталости.
— Брось меня, беги! — сказал сэр Мэтью, сжав губы.
Черное небо выросло в пятьдесят, сто, двести раз.
Вор положил сэра Мэтью на деревянную землю.
— Поздно, — сказал он, тяжело дыша. — Оно раздавит нас раньше, чем мы сделаем наше сальто-мортале. Если может служить утешением, что нас раздавит небо… Впрочем, к черту! Я бы выпил пива.
Джентльмен с одной бакенбардой бежал к ним, потрясая своей записной книжкой.
— Соберите всех профессоров со всего мира! — кричал он. — Я нашел наконец причину происходящих в нашем миро событий!
Сэр Мэтью с сожаленьем покачал головою. Потом поправил воротничок и улыбнулся, взглянув на рыжего джентльмена.
Небо грохотало и бешено летело на них.
Вор отбежал вправо. Он видел, как сэр Мэтью вместе с рыжим джентльменом исчезли под надвинувшейся громадой.
И, заглянув козлу под хвост,
Нашел, что он не так уж прост,—
запел вор.
Весело улыбаясь, он снял шляпу и поклонился черному небу.
Страшный шум ударил ему в уши. Что-то огромное и серое опрокинулось перед ним. Он открыл глаза и увидел себя сброшенным на черное небо. И винная бочка раздавила его.
1923 г.
