— Нет, нет, продолжайте. Все это имеет отношение к предателю уже тем, что он жил в этом городе. Как вы думаете, товарищ майор? — полковник повернулся к Агатову.
— Это очень хорошо, что вы смогли собрать такие подробные сведения, узнали о героической борьбе партизан против фашистских захватчиков. В нашей работе мы привыкли обходить все эти подробности и выбирать только главное. Я с большим интересом слушаю то, что вы рассказываете.
— Так вот, во время танковой атаки разведчики Смехова укрепились на площади. Когда один танк прорвался на площадь, навстречу ему выскочил Саша Морозов с бутылкой зажигательной смеси. Пуля ударила в бутылку, и он, охваченный пламенем, бросился прямо под танк и поджег его…
Необычна судьба бывшего командира разведчиков Семена Смехова. Его отец, семеновский офицер, бежал после разгрома в Харбин. Жена отказалась покинуть Россию, и тогда отец в наказание ей увез с собой восьмилетнего сына. Там он запил и в одной из пьяных драк был смертельно ранен. Умирая, он наказал мальчугану вернуться в Россию и найти свою мать, Семен скитался по Маньчжурии, просил милостыню, воровал, жил мелкими приработками. Однажды его подобрал старый японец, мастер дзю-до. Он хотел передать кому-нибудь свое искусство. Через год мальчик владел приемами дзю-до и карате. Прожил он у японца года два, пока не умер его покровитель. Мальчик решил пробираться на Родину. Вместе с контрабандистами он перешел границу и оказался в России. Позднее разыскал свою тетку и поселился у нее. Но прошлое шло за ним по пятам: в институт его не приняли, в армию не призвали. Во время работы на заводе произошла авария, следователю было выгодно сделать из этого политическое дело, тем более что «враг» был под рукой — сын белого офицера. Два года Смехов просидел в лагерях, потом его реабилитировали. Началась война, Смехов остался на оккупированной территории. Однако гражданский долг, патриотизм русского человека побороли в нем чувство обиды, и он пришел к партизанам. В последнем бою за город его тяжело ранили, и Семен Смехов умер…
По свидетельским показаниям стало известно, что во время захвата города Саша Морозов поймал Михаила Лапина, связал ему руки и оставил в огороде. Лапину удалось перетереть о борону веревки на руках, и огородами он уполз к немцам.
Сейчас я сделаю небольшое отступление, чтобы изложить некоторые свои выводы, к которым я пришел в результате расследования.
…После захвата города немцами оберфюрер СС Генрих Бёме приказал штурмбаннфюреру СС Горсту Шмиккеру начать карательные акции против жителей города и окрестных деревень. Собственно, этим делом гестапо занималось непрерывно, но не в таких глобальных масштабах, как того потребовал Бёме. Известно, что созданная Шмиккером «зондеркоманда 7Ц» возглавлялась эсэсовцем Карлом Зуком. Это была оперативная группа гестапо, в которую входили гестаповцы Ганс Альбрехт, Вальтер Рунге, переводчик — немец с Поволжья Иосиф Фунт. Этой группе придавался специальный отряд полицаев, задача которого состояла в том, чтобы проводить карательные операции. Командовал этим отрядом Михаил Лапин.
Судя по тому, что мне удалось узнать, Бёме разработал коварную тактику. Он решил провести массовое уничтожение советских граждан руками предателей, Цель его замысла состояла в том, чтобы всю ненависть местного населения направить не против немцев, а против самих же русских. Однажды он приказал собрать всех командиров карательных отрядов и провел с ними короткий инструктаж. Эсэсовец, конечно, постарался хорошо внушить полицаям, что новый порядок они должны охранять сами, а гестапо будет только руководить и оказывать им помощь. Из этого следовало, что все карательные операции и акции разрабатывает гестапо, а непосредственно уничтожением советских граждан занимаются отряды предателей-полицейских.
Лапин к этому времени уже носил чин шарфюрера СС. Но после проведенных акций, расстрела нескольких сот женщин, детей, стариков, сожжения десятка деревень он удостоился чина обершарфюрера. С этого момента открывается новая страница в кровавой биографии Мишки Лапина. Первую акцию он провел в городе против семей партизан и тех, чьи родственники служили в Красной Армии. Тридцать три женщины и двадцать детей были расстреляны во рву возле Шарова леса — участвовали полицаи Катрюхов, Панов, Лапин и унтерштурмфюрер СС Ганс Альбрехт. За исключением Альбрехта, скрывшегося от правосудия где-то на Западе, да Лапина, все остальные осуждены советским судом в тысяча девятьсот сорок седьмом году. В этой операции Лапин лично расстреливал детишек и женщин…
Потом была деревня Токаревка. С группой карателей Лапин захватил троих партизан и устроил публичную казнь. После страшных пыток он собственноручно повесил их на площади… Потом по доносу старосты Лапин расправился с партизанской связной Дашей Комаровой, со стариками Масловыми — их внуки служили в Красной Армии — и с многими другими. Как раз в это время начались события, которые в какой-то мере проливают свет на историю и дальнейшую судьбу Мишки Лапина.
Командиру партизанского отряда Русакову удалось внедрить в следственный отдел полиции своего человека, умного, смелого парня, прошедшего через немецкий плен, лагерь, побег. Звали его Григорий Муравьев. Связь он держал через бывшего паровозного машиниста, инвалида Афанасия Ивановича Короткова. Гестапо раскрыло явку, и Лапин устроил засаду в доме Короткова, ему нужен был партизанский связной. Этим связным оказался Алексей Баров, бывший сотрудник милиции, коммунист. После смерти Семена Смехова Баров был командиром партизанской разведки. В деревне Токаревке жили его мать и две сестры — Ольга и Мария. Говорят, он был широкоплечим, красивым, голубоглазым гигантом двадцати трех лет. Мне не удалось найти его фотографий, но я встречал многих людей, которые хорошо знали Алексея. О его смелости рассказывали легенды. Короткую прожил он жизнь, но испытаний ему досталось столько, что хватило бы на добрый десяток лет. Рассказ о нем я собрал по частям, от разных людей…
Человек познает себя до конца
…Он шагал крупным размашистым шагом. Снег, выпавший прошлой ночью, прикрыл желтый покров из листьев. Ночь была довольно светлой, и Баров легко ориентировался на местности. Четыре часа назад, едва стемнело, Алексей добрался до деревни Любяны. Он осторожно прошел мимо избы Даши Комаровой: в окнах было темно, траурно висели на окнах черные занавески, которые, наверно, не снимались с похорон Даши. Возле избы старосты Волчка он остановился и прислушался. Где-то на краю деревни тявкнула собака и сразу же смолкла, видимо догадавшись, что она одна осталась на всю деревню. Алексей вошел во двор и поднялся на крыльцо, чуть помедлив, толкнул дверь ногой. Она оказалась запертой. Он громко забарабанил в нее кулаком.
— Кто это? — испуганно спросил сиплый голос.
— Гестапо! Открывай, живо!
За дверью завозились, зашаркали. Загремел засов. Баров толкнул дверь и автоматом уперся в грудь Волчка.
— Иди в комнату, паразит.
Волчок затрясся и замычал что-то нечленораздельное. Алексей подтолкнул его и вошел следом. Там, посреди комнаты, в белой ночной рубахе глыбой стояла Волчиха.
— Время пришло рассчитаться за предательство! — сурово сказал Баров. — Такую душу загубил, гнида поганая! Кто убил Дашу Комарову?
— Я-я-я… — тянул, заикаясь, староста, — не уббивал!
— Кто? Я тебя спрашиваю! Говори! — крикнул Баров и тряхнул Волчка за воротник рубахи.
— Офицер из гестапо. — Ноги Волчка подкосились, и он сел на пол. — Лапин его фамилия. А второй — Фунт. Иосиф Фунт.
— Ты вызвал гестаповцев? Ну! — зло пнул он сапогом Волчка.
— Она лошадь отняла у меня! — запричитал староста. — Лошадь моя!
Алексей поднял автомат.
— Это тебе за Дашу, гад ползучий! — и нажал на спусковой крючок. Автомат рыкнул, блеснуло синеватое пламя. Волчок ткнулся головой в ноги. Краем глаза Баров заметил, как белая глыба качнулась ему за спину и взмахнула чем-то блестящим. Алексей выстрелил, и Волчиха с глухим вздохом опустилась на пол, звякнул о доски нож.
— Звери, звери, вот зверюги! — зло сплюнул Баров, перешагивая через порог.
Алексей нарушил приказ Русакова, но совсем не испытывал угрызений совести. Наоборот, в душе его поселилось спокойствие: он отомстил за Дашу! Командир дал ему задание побывать в городе и встретиться с Афанасием Ивановичем, который нащупал еще одну подпольную группу и хотел с нею связаться.
— Идешь прямо в город, никаких других дел! — приказал Геннадии Иванович, словно угадывая, что Баров замыслил что-то свое.
Накануне Алексей разговаривал с Васей Комаровым и пообещал ему при первом же удобном случае разделаться с Волчком. Вася бы и сам рассчитался с предателем, но он лежал в партизанском госпитале с перебитыми ногами.
