ударение на слове «сын».
— Я слышал. Молодец ты, Варька, честное слово. Ты всегда смелая была.
Варя разглядывала Андрея.
«Вырос и в плечах стал шире, — думала она. — А нос все такой же курносый. И ямка на подбородке».
Тут ей вспомнилось, что в детстве Андрей не выговаривал «р» и, когда однажды ребята, подтрунивая над ним, приказали: «Скажи — рыба!», он сказал: «Окунь!»
— Помнишь, как тебя в детстве Окунем звали? — смеясь, спросила Варя.
— Помню. А помнишь, как мы тебя провожали, когда ты уезжала в институт? И вот ты уже учительница.
— Ты ведь тоже скоро закончишь…
— Через год.
Когда-то, после десятого класса, они вместе собирались ехать в Пермь в педагогический. Но незадолго до отъезда случилось несчастье. Весной во время ледохода сын Андреевой соседки Сашка упал в Иньву. Отец Андрея вытащил мальчишку из воды, но сильно простудился и умер. У Андрея были брат и сестра, младше его. Он понимал, матери одной тяжело будет их растить, и решил остаться дома. Сашкина мать Матрена Спиридоновна приносила матери Андрея деньги, плакала, обещала помогать. Мать Андрея плакала вместе с нею, но денег не брала.
Андрей поступил на заочное отделение и стал работать секретарем сельсовета.
— Покажи сына-то, — попросил он.
Варя приподняла угол пеленки.
— Спит, — шепотом сказал Андрей.
— Спит. Ну, мне пора. До свиданья.
— До свиданья, Варя, счастливо тебе.
Подойдя к своему дому, Варя увидела у крыльца Самодура.
«С чем это дед Ефим приехал?» — подумала Варя.
Солнце садилось за Желтым болотом. Растаяли длинные тени домов на земле. Погасли серебряные солнечные блестки на Иньве. В тихом воздухе из-за Чумкар-речки доносилась старинная песня:
Ой, когда-то отец меня выдал
Да за нелюбимого…
Дед Ефим разговаривал с Олешихой.
— A-а, вот и сама Варвара Алексеевна явилась! — он протянул Варе синий конверт. — Не зря дожидался. Отдам в собственные руки. Наверное, важное письмо — заказным послано. Из Перми, по штемпелю видно.
— Спасибо, дедушка Ефим, — сказала Варя, надрывая конверт.
— Не за что спасибо говорить, служба у меня такая. — Он достал из своей сумки тетрадь и карандаш. — Вот тут распишись. Я еду и думаю: уж не укатила ли обратно в город.
— Нет, дедушка Ефим. Не собираюсь.
— Вот это хорошо, девка! Выходит дело, не зря тебя привез. Ну, я поехал! — Дед Ефим нахлобучил на голову старую истрепанную фуражку, которая прослужила своему хозяину не один десяток лет и теперь вполне годилась воронам на гнездо. Еще потоптался у порога, потом шепотом спросил у Олешихи, кивнув на люльку:
— Это откуда же такая прибыль?
Олешиха молча показала глазами на Варю.
«Чудно! — подумал дед Ефим. — Почему же я не видел ребенка, когда вез ее? В чемодане он у нее был, что ли? Чудно!»
Он пожал плечами и вышел на улицу.
Письмо было от Вячеслава.
«…Ты знаешь, что меня тоже хотели послать на работу в район, — читала Варя. — Но папа все уладил, и я остаюсь в Перми. Перед твоим отъездом я был так занят устройством всех этих дел, что не успел поговорить с тобой как следует. Мне нужно очень много сказать тебе. Поэтому я решил приехать к тебе на этой неделе в субботу. Так что скоро увидимся…»
— От кого письмо-то? — поинтересовалась мать.
— Да так… — Варя замялась. — Парень тут один пишет. Учились вместе. Обещается приехать на этой неделе в субботу.
Варя говорила безразличным тоном, но Олешиха уже смекнула по-своему.
«Дай-то бог! — подумала она: — Ни с того ни с сего человек из Перми в Шумково не поедет. Надо принять его получше! Только бы из-за цыганенка дело не разладилось».
— Сколько раз заставляла отца смолоть солод, так ровно и не слышит! — пожаловалась она. — Теперь вот беги к соседям занимать. Надо же гостя пивом попотчевать!
— Не беспокойся, мама, — сказала Варя с легкой досадой. — Не надо никакого пива. Он такого пива и пить не станет.
— Ну, станет или не станет — его дело, — возразила мать. — Мое дело встретить гостя, как подобает по нашим обычаям.
В полдень, когда все были на поле, на пустынной улице Шумкова появился высокий, длинношеий молодой парень в белой рубашке с короткими рукавами. Он медленно шел по улице, высматривая кого-нибудь, у кого можно было бы спросить дорогу. Наконец возле клуба он увидел ехавшего верхом на лошади мальчишку.
— Эй, мальчик, скажи, где живет Варвара Алексеевна?
— Какая Варвара Алексеевна?
— Демина Варвара Алексеевна, учительница.
— Так бы и спрашивал! Вон ихний дом.
Молодой человек быстро зашагал к дому Деминых.
Входя в дверь, он с размаху стукнулся лбом о низкую притолоку и схватился за голову. Олешиха побежала навстречу гостю.
— Ведь сколько раз говорила, еще когда строили, что двери низки. Нет, не послушались! — причитала она. — Теперь только и смотри, чтобы голову не разбить. Вот несчастье-то, господи!
— Ничего, до свадьбы заживет, — все еще потирая лоб, ответил молодой человек.
— Здравствуй, Вячеслав, — подошла к нему Варя. — Проходи, садись. Как добрался?
— Здравствуй, Варюша. — Вячеслав пожал руку девушки. Потом повернулся к Олешихе: — А это мамаша, наверное? Очень рад с вами познакомиться. Меня зовут Вячеслав Павлович. А для друзей — просто Вячес.
— Как? — переспросила Олешиха.
— Вячес, — повторил гость.
Тут он заметил люльку и подошел к ней.
— О! Самого большого-то я и не заметил. Кто это — мальчик, девочка? Мальчик! Очень люблю маленьких!
Варя настороженно смотрела на Вячеслава, зато Олешиха говорила, не переставая. Бегая взад-вперед по избе и ставя на стол творог со сметаной, блины, шаньги, рыбный пирог, она рассказывала, что этот год уродились грибы и малина, что у нее было две наседки и ни одного цыпленка не утащил ястреб, а вот один гусенок попал в зубы соседской собаке.
Наконец она пригласила гостя и дочь к столу и усиленно потчевала Вячеслава, называя его, как он и велел, Вячесом.
— Попробуй, Вячес, пирога. И блинов поешь. Из Перми путь не близкий, проголодался, поди. И ты, Варя, ешь как следует. Давеча ведь плохо поела.
Вячеслав с аппетитом ел и пирог, и блины. Он поглядывал на молчаливую Варю и говорил Олешихе, что в деревне жить лучше, чем в городе.
— В деревне жизнь спокойная, — говорил он. — Свое хозяйство, чистый воздух.
— Что же ты так за город цеплялся? — спросила Варя.
Вячеслав вздохнул:
— Привычка! Ничего не поделаешь.
Он выпил немного пива, но от самогона отказался, чем окончательно расположил к себе Олешиху.
После обеда Вячеслав сказал:
— Пойдем, Варюша, пройдемся? Покажешь мне ваши места.
Варя с сомнением посмотрела на люльку. Олешиха
