— А меня с собой возьмёте?
— Тебя? — удивился Сенька. — Да ты же не захочешь. У тебя ведь свои дела. Всё куда-то ходишь да ходишь…
— Это ничего, времени хватит. Было бы что интересное.
— А если для начала стога с сеном подпалить? — зашептал Сенька. — Знаешь, те, что на луговине… Они почти без всякой охраны. А, Вовка?
— Вот черти головастые, — ухмыльнувшись, похвалил Володя. — А мне и в голову не пришло. Это дело стоящее.
Через несколько дней Сенька, его приятель и Володя прихватив с собой спички и бутылку с бензином, пробрались ночью на луг и подожгли восемь стогов сена.
Сельский староста и примчавшиеся из полевой комендатуры жандармы выгнали тушить пожар всю деревню, но, пока люди собирались, стога успели сгореть.
Зарево от пожара было заметно даже в Острове.
А когда разговоры о сгоревших стогах сена несколько приутихли, к Володе зашёл знакомый ему тракторист Алёша Востриков, который, излечившись после ранения, устроился работать в бывшую МТС.
В мастерскую МТС немцы собирали со всего района тракторы советских марок, ремонтировали их и отправляли на строительство военных укреплений.
Оставшись с Володей наедине, Востриков без обиняков заговорил о недавнем пожаре:
— Дали огоньку немцам… Молодцы! Толково ребята сработали. Вожак у них, видать, не из последних… Вот бы и нам связаться с ним.
— Кому это «нам»? — спросил Володя.
— Да есть у нас в мастерских кое-кто. Соображаем малость по части техники. Вроде как рационализацией занимаемся, только на новый лад.
И Востриков рассказал, как трактористы выводят из строя машины: то бросят горсть песку в мотор, то испортят какую-нибудь деталь. А в последнее время они научились перекрывать подачу масла к коренному и шатунному подшипникам. Заткнут ватой трубочку, мотор поработает нормально минут десять, а потом, без масла, выходит из строя.
— Тут со мной на днях такой случай был, — продолжал Востриков. — Подготовили мы трактор для отправки в военный городок к немцам. Сделали всё, как надо быть. Отвернули пробку, масляную трубку заткнули ватой. Погнал я трактор в город. Рядом со мной немецкого солдата посадили. Еду на первой скорости. Солдат недоволен, показывает на пальцах — давай вторую! Пожалуйста, перешёл на вторую. Опять немец недоволен — давай третью. И это можно. Только подъехали к станции — мотор и застучал. А немец торопит — давай полный ход. И вдруг — взрыв. Шатуном выбило болты, разорвало блок. Меня и немца обдало маслом с ног до головы! Немец хохочет, показывает на меня пальцем — у тебя, дескать, вся физиономия в масле. Но и он тоже хорош. Посмеялись мы, дал мне немец папиросу, а трактор пришлось оставить посреди дороги.
Вернулся я в МТС, докладываю об аварии инженеру. «Вы опозорили нашу мастерскую, — кричит он, — ни один трактор до места не доходит!»
«Господин инженер, — говорю, — мы же ни в чём не виноваты. Трактора поношенные, запасных частей нет…»
Он только рукой махнул и задумался: понял, видно, что нелегко чужое-то добро прикарманить…
— Смотри, Алексей, не засыпьтесь, — предупредил Володя. — Немцы могут разгадать вашу «рационализацию».
— Да нет, — ухмыльнулся Востриков. — Мы, как говорится, на месте не стоим, изыскиваем новые пути.
Да Володя и сам не стоял на месте.
Напряжённые, полные опасности переходы к партизанам сделали его выносливым, осторожным, ловким, и подпольщики привыкли считать, что Володя проберётся через все преграды и доставит любые сведения.
Но однажды он едва не погубил всё дело.
Возвращаясь от партизан домой, Володя провалился в болото, потом, пропуская встречную группу немецких солдат, долго лежал на сырой земле и, видимо, простудился. У него начался жар. Километров за восемь от родной деревни он почувствовал себя совсем больным.
Свернув в сторону от дороги, Володя прилёг на кучу трухлявой соломы и решил немного отдохнуть.
Вскоре он забылся тяжёлым горячечным сном. Во сне бредил, вскрикивал. Это, по-видимому, и привлекло проезжавшую мимо подводу.
Проснулся Володя от прикосновения чьих-то жёстких сильных рук. Он открыл глаза, попытался вскочить на ноги, но сильный удар в подбородок вновь уложил его на солому.
— Лежи, сучий сын! — раздался скрипучий голос, и Володя увидел над собой бородатое, с хищным горбатым носом лицо пожилого мужчины. Рядом с ним стоял сухопарый немецкий солдат и держал наизготовку карабин.
— И не рыпайся! — добавил бородатый мужчина. — Видишь, солдат с карабином. Зараз пулю получишь.
Он властно обшарил Володю, вытащил из кармана его брюк пистолет, а из-за пазухи пачку листовок.
— Та-ак-с! — причмокнул бородач. — Ясна картинка! И пушечка про запас, и листовки за пазухой. Партизан, значит? В город пробираешься?
Володя прикрыл глаза. Как же глупо, бездарно он попался! И всё из-за этой неожиданной болезни.
— Чуешь, немчура, — бодрым голосом закричал бородатый солдату, словно тот плохо слышал, — какую мы цацу захватили? Партизан! Ферштее? Партизан это…
— Ферштее! Партизан! Зер гут! — обрадованно залопотал солдат, потряхивая над головой Володи карабином.
— А ну, цаца! Садись в телегу, — приказал бородатый. — Сейчас мы тебя в Остров доставим, в комендатуру.
Володя с трудом поднялся на локте и вгляделся в лицо мужчины. Неужели этот русский по виду человек способен сдать его в жандармерию?
Лицо бородача показалось ему знакомым.
«Да ведь это Шалаев… староста из Ольховки… предатель», — похолодев, узнал Володя. Он видел Шалаева недели три тому назад, когда тот приезжал по какому-то делу в Рядобжу.
«От такого не вырвешься, — подумал Володя. — Что же делать? Может, напугать чем-нибудь?»
— Тиф у меня… сыпняк, — хрипло сказал он.
— Сыпняк? — оторопев, отступил староста. — Этого ещё не хватало. — Он покосился на солдата, потом толкнул Володю сапогом в бок. — Ладно. Вот доставлю тебя куда надо, а там разберутся… Лезь на телегу!
Володя с трудом забрался на телегу и лёг на сено головой к задку. Солдат, не выпуская карабина из рук, поместился у него в ногах слева, староста сел справа и, шевельнув вожжами, тронул лошадь.
— Ты, партизан, думаешь, я тебя задарма везу? — не поворачивая головы, заговорил староста. — Как бы не так! Знаешь, какой приказ от начальства поступил ко всем крестьянам? Я его назубок выучил. Слушай вот: «Кто обезвредит партизан или узнает их точное месторасположение, способствуя воинским частям переловить их, будет награждён полевой комендатурой в Острове большой денежной наградой, а по желанию скотом и землёй». Слыхал, партизан? Так что ты мне как сон в руку… Теперь-то я земличкой разживусь.
— А вот когда тебя обезвредят, фашистский холуй, за тебя никакой взятки не дадут, — вполголоса сказал Володя.
— Ну ты, отродье! — Староста замахнулся на него вожжами. — Помалкивай! Твоя песенка спета…
Володя стиснул зубы. А пожалуй, и в самом деле его песенка спета. Пистолет, листовки, хождение по району без пропуска — кто же ему теперь поверит, что он просто ходил за продуктами! Да и мешок у него совсем пустой. Значит, в комендатуре его задержат, начнутся допросы, следствие, а может, что и похуже.
Скосив глаза, Володя посмотрел на свою охрану. Солдат-немец, казалось, дремал, сидя на краю телеги и держа карабин на коленях. Староста, погоняя лошадь, что-то мурлыкал себе под нос, предвкушая, видимо, хорошую награду от комендатуры.
«Бежать! Надо бежать!» — пронеслось у Володи в голове. Но как? Просто спрыгнуть с телеги и броситься через поле вон к тому овражку! Но далеко не убежишь — земля от дождей раскисла, да и пуля из карабина уложит его в первую же минуту.
Может быть, столкнуть солдата с телеги и вырвать у него карабин? Но солдат, видно, держит оружие крепко, да и сам он хотя и сухопарый, но жилистый и сильный. Вот если бы под руку Володе попался какой-нибудь камень или железный шкворень, тогда бы ещё можно рискнуть.
И вдруг Володя почувствовал под правым боком что-то твёрдое. Он осторожно сунул под сено руку и нащупал топорище. Сердце его замерло. Замерло от неожиданной находки и оттого, что впервые в жизни ему предстояло ударить человека топором.
Но медлить было нельзя. Чуть отодвинувшись в сторону, Володя бесшумно вытащил из-под сена топор. Остальное произошло как в тумане…
Володя быстро вскочил на ноги, с яростной силой ударил немца обухом по голове и спрыгнул с телеги. Покачнувшись вперёд, солдат, как куль, сполз на землю. Володя выхватил у него карабин и направил его на старосту, который уже успел соскочить на дорогу по другую сторону телеги.
— Ну, ну, ты не шуткуй! — растерянно забормотал староста, пятясь назад.
Потом, вспомнив, что у него тоже есть оружие, он полез в карман.
— Ни с места! Руки вверх! — скомандовал Володя.
