— Ты что сидишь такой кислый? — весело спросил он Алехина. — Удивляешься, что Миронова все еще нет?
— Не тому удивляюсь, что его нет, — уныло отозвался Евгений, — а тому, что он не интересуется документами, добытыми Тихоновым.
— Плохо ты его еще знаешь, Женя, — улыбнулся Волков. — Он ведь прикидывается только равнодушным. Ты вот, например, когда сегодня пришел на работу?
— Без четверти десять.
— Ну, а он в восемь. Да и ночью несколько раз звонил в фотолабораторию. Мне тоже покоя не давал, просил поторопить лаборантов проявить и отпечатать к утру пленку Тихонова. А ты говоришь — равнодушный.
— Не знал же я этого, Василий Андреевич, — смутился Алехин. — Впечатление такое создавалось…
Торопливым шагом вошел майор Миронов. В руках его были мокрые фотокопии различных накладных и несколько кусков фотопленки. Он аккуратно разложил их на столе. Вид у него при этом был сосредоточенный и невозмутимый.
— Ну, чем удивишь нас, Михаил Ильич? — оживленно спросил Волков, наклоняясь над фотографиями.
Миронов подал подполковнику два куска фотопленки.
— Это, так сказать, фотоварианты накладной, по которой Пивницкий позавчера получил товар с Березовской фабрики ширпотреба. На первой пленке — отпечаток, полученный мною при проверке документов Пивницкого. На второй — фотокопии с накладной, оставшейся в конторе фабрики.
— Да ты покороче, — нетерпеливо прервал Волков. — Я ведь и без твоих пояснений эту механику знаю.
— А я не для тебя вовсе излагаю подробности, — спокойно заметил Миронов. — Алехину полезно послушать.
Василий Андреевич обернулся к Алехину и сказал, улыбаясь:
— А я-то думал, что с тобой никакой учебно-воспитательной работы не ведется. Ну-ну, давай дальше, — кивнул он Миронову.
— А теперь берем эти пленки с фотокопиями накладных, — невозмутимо продолжал Миронов, — и накладываем их друг на друга. — Сделав это, майор подошел к окну и, держа сложенные пленки в вытянутых руках против света, заключил с усмешкой: — И в результате — никакого результата. Обе копии абсолютно идентичны. А это значит, что никакого подлога не производилось. В противном случае любое исправление или приписка к первоначальному тексту накладных дали бы при совмещении их фотокопий дополнительный контур.
— А отсюда вывод…
— Вывод все тот же — мы имеем дело с людьми чрезвычайно осторожными. Проверка документов Пивницкого, видимо, их насторожила, и они отказались от проведения операции «на свободное место».
— И это, — задумчиво произнес Волков, — лишний раз доказывает, что обзавелись они хорошим «консультантом».
Алехин, с интересом слушавший разговор, увидел, как стиснулись в кулаки пальцы Миронова и залегли на лбу упрямые складки.
— Но нет, черт побери, — глухим голосом проговорил он, — нас это не остановит! Мы будем искать и найдем, наконец, такие способы уличить мерзавцев, что никакие консультанты не в силах будут их разгадать.
— Мне нравится твое упрямство, Михаил, — тепло заметил Василий Андреевич, положив руку на плечо Миронова. — Этому нужно у него поучиться, Женя, — обернулся он к Алехину.
— Да, мы будем неутомимо искать, — повторил Миронов. — Продолжим знакомство с документами Березовской фабрики ширпотреба. Видите, вот фотокопия накладной, по которой Красовский получал сырье для своей фабрики с резинового завода. Обратите внимание, как написано количество этого сырья: «65,6 кг», а потом все это повторено прописью.
— Ты думаешь, что разгадка тут в запятой? — спросил Волков.
— Ну, конечно! Красовский фактически вывез с резинового завода 655 килограммов резинового сырья, а когда благополучно доставил все это на фабрику, вернулся и с заведующим складом или с кем-либо другим уменьшил эту сумму с помощью запятой ровно в десять раз. И уж только после этого, конечно, цифры были повторены прописью. Но эту махинацию мы сможем теперь разоблачить с помощью фотокопий.
— Ну, а если прописка случайно не будет двоиться? — спросил Волков.
— Это мало вероятно.
— Но мы должны иметь в виду и такую случайность.
— Тогда найдем другой способ обнаружить подделку, — заявил Миронов.
— Только бы мне раздобыть теперь первый экземпляр накладной, по которой Красовский получил сырье на резиновом заводе, — заметил Миронов, убирая фотокопии к себе в стол.
— А кто сейчас, кроме Автономова, этим заводом занимается? — спросил Волков.
— Алехин, — ответил Миронов.
Миронов осматривает брильянты
Поздно вечером Миронову доложили, что в ювелирном магазине на Петровке, перед самым его закрытием, появился Красовский. Он лишь бросил беглый взгляд на витрину с драгоценностями и купил недорогие настольные часы.
Получив это сообщение, Миронов вызвал машину из гаража и уехал к Хижняку — эксперту научно-технического отдела, специалисту по драгоценным камням. От Хижняка позвонил Волкову и согласовал с ним план своих действий. Тотчас же после этого связался с директором Ювелирторга.
— С вами из управления милиции говорят, — представился он Миронову. — Извините, что беспокоим вас в неурочное время, но у нас дело чрезвычайной важности. Необходимо ваше разрешение на осмотр брильянтов и прочих драгоценностей в магазине на Петровке. К сожалению, не имею пока права сообщить, с какой целью. Достаточно ли будет для вас письменного отношения нашего управления?
— Достаточно, — ответил директор Ювелирторга. — Когда хотели бы вы осмотреть магазин?
— Чем скорее, тем лучше.
Спустя час Миронов и Хижняк подъехали к магазину. Заметно встревоженный директор, познакомившись с их документами, спросил:
— Может быть, включить полный свет?
— Нет, — ответил Миронов, — обойдемся своим.
Он зажег небольшой, но очень сильный карманный фонарик и, когда директор открыл сейф, попросил эксперта осмотреть брильянты.
Осмотр драгоценностей, длившийся не более пяти минут, вполне удовлетворил Хижняка и Миронова. Майор поблагодарил директора магазина, извинился за причиненное беспокойство и, подписав акт вскрытия сейфа с драгоценностями, вышел вместе с Хижняком из магазина.
— Ну, как?
— В общем-то ничего особенного, но один камешек, прямо надо сказать — редкостный!
— Думаете, что Красовский «клюнет» на него?
— Если он понимает толк в брильянтах — не упустит случая.
— Судя по тому, что нам известно о Красовском, в брильянтах он смыслит, — заметил Миронов, предлагая Хижняку папиросу. — Ну, а вы успели «обработать» этот камень?
— Успел, так же, как и все остальные, хотя мало вероятно, что он станет приобретать тут и другие брильянты. Они ведь всего в один-два карата.
Вера уезжает куда-то…
На следующее утро Миронов с нетерпением ждал звонка от оперативного уполномоченного Курбатова, дежурившего возле ювелирного магазина. Курбатов позвонил спустя четверть часа после того, как открылся магазин.
— Купили уже эту «стекляшку», Михаил Ильич, — доложил он.
— Кто?
— Какой-то иностранец.
— Эрзац?
— Да нет, настоящий вроде.
— Почему так думаете?
— Он говорил в магазине по-французски.
— И только?
— Нет, он вместе с переводчиком сел в дипломатическую машину.
— Спасибо за информацию, — поблагодарил Миронов Курбатова. — Подежурьте, однако, еще немного на всякий случай.
«Неужели этот иностранец опередил Красовского и выхватил у него из-под носа редкий камешек?» — с тревогой подумал Миронов. Весь день размышлял он об этом, и, не получив более никаких донесений от Курбатова, поделился своими сомнениями с подполковником Волковым. Василий Андреевич спросил:
— Когда был куплен этот брильянт?
— Почти тотчас же после открытия магазина.
— Значит, кто-то заранее знал об этом брильянте и специально пришел к открытию магазина, опасаясь, чтобы его не опередили. А ведь именно вчера вечером был в магазине Красовский. Он видел брильянт и опытным глазом сразу же оценил его. Следовательно, нет ничего удивительного, что утром явился за ним его «иностранец».
— Ты считаешь, значит, что иностранец липовый?
— Вне всяких сомнений, — убежденно заявил Василий Андреевич, — более того, скажу: этот брильянт, вместе с другими драгоценностями Красовского, может быть, уже путешествует за пределами Москвы.
— Не говори загадками, — хмуро заметил Миронов, полагавший, что Василий Андреевич шутит.
— А ты не перебивай и слушай внимательно, — недовольно махнул рукой Волков. — Мне только что сообщили, что с Казанского вокзала свердловским поездом в час дня уехала куда-то дочка Красовского.
— Ты допускаешь, значит, что и Вера посвящена в дела Красовского? — удивился Миронов.
